«Боинг 737А» приземлился. А дальше – трап. «Пассажиры бизнес-класса выходят первыми». Паспортный контроль – все же с заграницы прибыли, хоть и входящей в Содружество Суверенных Государств.

Процедуры и здесь были выполнены стремительно. Сопровождающие провели Иву окольными путями в закуток, где капитан погранслужбы шлепнул отметку в ее заграничном паспорте. Паспорт был на чужое имя – она получила его от своих покровителей, или тюремщиков, перед поездкой в Точикистон.

На автостоянке перед аэропортом ждал синий «Мерседес». Один сопровождающий уселся за руль. Другой занял место рядом с ним. Ива с комфортом устроилась на заднем сиденье.

Машина устремилась по шоссе не в Ленинград, а вглубь области.

Водитель сначала ехал неторопливо. Потом заметно занервничал. И стал все сильнее жать на педаль газа.

– Тебе не кажется, за нами хвост? – спросил он напарника.

– Очень даже кажется.

Водитель вдавил педаль еще глубже. «Мерседес» рванул как ошпаренный.

– Сейчас отстанут. Пара финтов, на въезде в Сабантеево, и мы их сбросим, – заверил водитель.

Тем временем его напарник взял телефон и отчеканил:

– Группа Клима. Ситуация ноль двенадцать. Пока видим одного моллюска. Да, прилип к килю. Отдерем, я думаю…

И тут же машину занесло. Водитель вывернул руль и врезал по тормозам.

Резко выскочивший справа массивный грузовик перегородил дорогу – наглухо так, не объедешь.

– На пол! – заорал боец.

Ива тут же послушалась. Она отчетливо осознавала, что единственный ее шанс уцелеть – делать, что говорят, и не перечить.

Бойцы выскочили из машины.

Захлопали выстрелы. Одиночные – наверное, пистолетные. Рявкнула короткая автоматная очередь.

Потом грохот выстрелов поднялся страшный. И град застучал по корпусу машины.

Нет, это не град. Это пули. Одна прошла прямо над головой забившейся между сиденьями Ивы, пошевелив волосы. Если бы девушка не выполнила приказ вжаться в пол и не отсвечивать, то была бы уже мертва. Но, как настоящая мышь, она всегда знала, когда и как лучше прятаться.

Еще очередь…

И все! Обрушилась тишина. Которая была куда страшнее, чем грохот выстрелов.

Ива не выдержала. Приподнялась. Дернула ручку. Распахнула дверцу. Извернулась, вылезла из салона.

И сразу в сознание врезалась жуткая картина. Рядом с «Мерседесом» лежали тела ее сопровождавших. Кольнуло в сердце – ей на миг до боли стало их жалко. Еще два тела лежали около перекрывшего дорогу тентованного грузовика.

И какие-то человеческие фигуры приближались к расстрелянному «Мерседесу».

Паника захлестнула Иву. Бежать! Через поле! В лес, где наверняка спасение!

Она и побежала.

За ней чавкали в грязи грузные шаги. И вскоре она ощутила сильный удар в спину. Распласталась в хлюпающей луже. Хотела вскочить, но тяжелый башмак вдавился ее рифленой подошвой в спину. Казалось, еще немного, и ее как таракана просто раздавят.

Но не раздавили. Послышался голос, спокойствие которого было настолько в диссонансе с накалом окружающего ужаса, что Иве стало совсем дурно.

Как в тумане она воспринимала дальнейшее.

Ее подняли на ноги сильные руки. И она увидела перед собой человека без видимых примет и свойств. С каким-то с одной стороны пустым, а с другой – рентгеновским взором.

– Не бойся, Ива, – вкрадчиво произнес он. – У тебя все будет хорошо. Теперь с тобой я.

– А кто вы?! – истерично воскликнула она.

– Обычно меня именуют Католиком…

Глава 39

Я стоял у обрыва и смотрел вниз, на одно из знаменитых тибетских озер. В свете жесткого горного солнца оно казалось исполненным из гладкого листа яркого бирюзового стекла с таким глубоким оттенком, что взор не оторвешь. Озеро это было не от мира сего, как и все здесь.

Вид, конечно, значительный и вдохновляющий. Но восхититься им сейчас в полной мере я был не в состоянии. Потому что мои мысли уже второй день крутились вокруг сообщения из Центра. Сопровождающие расстреляны. Ива похищена.

Как Католик нашел ее? Одному черту известно. Может, эта егоза сумела, несмотря на все предостережения, вырваться на миг из-под контроля «гопников» и дать о себе весточку знакомым в Москву: «жива, здорова, путешествую с комфортом по Средней Азии, скоро буду». Враг отследил звонок, а дальше – дело техники. А с делом техники у Католика обстояло все как нельзя лучше.

Эх, жизнь моя жестянка. Пока что мы только собирали бездыханные тела, которые Католик оставлял за собой, и не могли ухватить его даже за кончик полы кафтана. А он не только ускользал с нечеловеческим проворством, но и наносил страшные удары.

Некоторое время мне удавалось опережать его. Но теперь, когда он добыл «языка», да еще такого, который знал все о районе поисков, а также об участниках экспедиции, наше преимущество таяло на глазах. То, что из Ивы выбьют все, я не сомневался ни на секунду.

А это значило, что в ближайшее время Католик будет так же, как я, колесить по этим Тибетским плоскогорьям. И искать здесь Предмет. Так что впереди у нас тараканьи бега на опережение.

Помимо чистой прагматики есть еще и другая сторона медали. Открытая рана ныла у меня в области сердца. Мы потеряли Клима и Рубаку из группы Лешего. Это люди, с которым меня связывало понятие общего дела и множество невидимых нитей, которые рвутся очень болезненно. Мы не раз выручали друг друга. Они были правильными ребятами, настоящими русскими солдатами – надежными, великодушными, когда надо, и жестокими, но только когда необходимо. И мне очень хотелось, чтобы за их гибель виновные ответили по полной программе.

Конечно, бить себя в грудь и громогласно обещать жестоко отомстить за погибших злобному ворогу я не стал, хотя так и принято в рамках современного культурного кода. Я даже не мечтал о том, чтобы разделаться с Католиком, положив на это все силы и возможности. Не в этом суть. Я отомщу. И это будет для врагов месть страшная. Я найду Предмет раньше них…

Я вернулся к нашему стойбищу. И застал ставшую уже привычной пасторальную картину. Горел костер, около которого коротала вечер экспедиция. В стороне были «припаркованы» лошади, которые что-то жевали. Двое наших охранников, походивших на этих лошадей – мощные, туповатые, вечно голодные, тоже жевали. Правда, надо отдать им должное, они исправно оглядывались и всегда держали под рукой укороченные карабины. На случай непредвиденного.

Правда, в свете последних событий это непредвиденное становилось очень даже предвиденным. Мы вполне можем столкнуться на узкой дорожке с Католиком. И тогда как встарь – ствол на ствол, нож на нож. Кто выживет, тот и останется прав.

Проводник прихлебывал тибетский чай. А Писатель, давно утвердившийся в мысли, что наш гид является кем-то вроде хранителя сокровенных тайн Востока, но только, зараза такая, колоться не желает, настойчиво изводил его вопросами.

Не знаю, как там насчет сокровенных тайн, но сам товарищ Тинджол был личностью примечательной и судьбы неординарной. Он являлся плотью от плоти этих мест, где тысячелетние традиции и холод неизменности омываются и подтачиваются неумолимой текучестью бытия.

Его родители, крепостные землепашцы, гигантскими усилиями изыскали средства и отправили маленького Тинджола в монастырь. С восьми лет он был послушником, прошел ступени обучения и даже побывал ламой. Вдумчивый, сметливый и умный, он был на хорошем счету. Будущее его виделось вполне безоблачным. Но в 1979 году Тибет был оккупирован Китайской Народной Республикой.

Так налетел ветер перемен. А с ним бурления в народе, передел земли и собственности. И восемнадцатилетний Тинджол ловил эти ветры, как парус, чтобы двигаться вперед. Он сбежал из своего монастыря. Прибился к одной из создаваемых китайскими товарищами коммун. И бывший лама стал пламенным коммунистом.

Потом он участвовал в многочисленных стройках. Руководил администрациями населенных пунктов. Ни один десяток лет прослужил в Народной освободительной армии Китая, но о роде войск предпочитал умалчивать. Да, впрочем, и так все понятно.