Мы встретились в небольшом уютном университетском Ботаническом саду рядом с метро «Проспект Мира». И теперь чинно прогуливались по закрытой оранжерее, где духота была еще больше, чем на влажной и жаркой улице. Нас окружали экзотические тропические растения – пальмы, лианы, бамбук и что-то совсем уж непостижимое. И еще там была знаменитая на всю столицу коллекция орхидей.

– Не могу понять, почему по этим лютикам переросткам сходит с ума весь мир, – недоуменно произнес я. – Цветы как цветы. Гладиолусы не хуже.

– Культура и мифология, друг мой, – сказал Звеньевой. – Ты слышал о мифологии вокруг гладиолусов? Если она и есть, то в мировом масштабе ничтожна. А культура орхидей накрыла весь мир и держалась долгие столетия. Такое искусственное мифологическое образование, которое начинает жить самостоятельно.

– Ох, одна беда мне от этой мифологии. И от ее знатоков.

– Это ты про меня?

– Как можно про родного начальника! Да и к знатокам вы не относитесь. Я про Лошакова.

– Занятный субъект нам попался.

– Даже чересчур. И пора решать, что делать с ним и его информацией. Нить он или нет? Если мы пойдем по его линии, начать заново можем не успеть.

– Что тебя смущает?

– Не люблю историй со счастливым спасением в последнюю минуту. Как-то слишком гладко и драматично получается. Сутки он был в плену у деста. Выстоял героически, как партизан в Гестапо. Почему?

– Ты же сам говорил, он может быть чувствующим. Увидел в Католике тьму и разрушение. Чувствующие в таких случаях вполне готовы пойти на смерть. Потому что ощущают страшную цену соглашательства.

– А может, это комбинация самого Католика? Может, Лошаков пляшет под его дудку?

– Для чего?

– Увести нас от реального Предмета. Заманить в ловушку. Возможны и другие варианты. Мы даже представить не можем, что в голове у деста. Они сильные и непредсказуемые враги.

– Не исключено, – кивнул Звеньевой. – И как проверить твои подозрения? Как залезть в голову Лошакова? Сыворотка правды? Кодировка? Предлагай.

– Ничего не выйдет. С нитью Ариадны надо быть аккуратным. Такого обращения она не выдержит. Она тонка и просто порвется.

– И что нам теперь? Искать другую нить?

– Тоже не выйдет, – вздохнул я.

Еще при первом разговоре, глядя на Писателя, я четко осознавал – без него мне Предмет не найти.

Потом был еще один короткий разговор с ним. В процессе беседы мне удалось очень явно ощутить завязавшийся при его участии узел событий. Который необходимо развязать. Я вошел в контакт с линией Писателя. Попал с ним в единый ритм. В сознание и мотивы его не проник. Но понял, что мы с ним связаны теперь крепко. Как и с Ивой.

Наверное, благодаря этому резонансу между нами он выложил мне то, что утаил от Католика, фактически, на тот момент ценой свой жизни. С его слов выходило, что путь наш лежит на Памир. Там в горном монастыре хранится вторая, самая важная, часть дневника лорда Радклиффа, в которой прямо указано местонахождение Свитка Тамаха Пан Тира.

Я отвлекся от своих мыслей и решительно произнес, угрюмо глядя на очередную чудесную орхидею:

– Беру с собой Писателя. Придется положиться на удачу. Вывозила до этого, глядишь, вывезет и сейчас.

– Ты ведущий, – кивнул Звеньевой. – Тебе решать. Но знай, друг мой, цена ошибки будет фатальна.

– Как же давно я это понял, – отмахнулся я.

В тот же вечер я сообщил Писателю, а потом Иве, что нас ждет увлекательная поездка в Среднюю Азию.

Писатель согласился тут же. Он вообще ждал этого предложения. И утверждал, что без него со мной в монастыре никто говорить не будет.

Ива, которая на редкость быстро очухалась после всех потрясений, свалившихся на ее хрупкие девичьи плечи, попыталась взбрыкнуть:

– Я сама решаю, куда и с кем мне лететь! Не надо вот так бесцеремонно ставить перед фактом!

Я спорить не стал и пожелал ей приятно провести время на нашей базе, откуда до конца всех наших дел ее никто не выпустит.

Она вскипела:

– Вы рассчитываете на успех вашего странного предприятия с этим шарлатаном Лошаковым? Это просто смешно. В лучшем случае он все запутает. А в худшем доведет до конфуза.

– Он на меня произвел впечатление серьезного человека, – пытаясь сдержать улыбку, произнес я.

– Он? Серьезного?.. Впрочем, вам действительно не обойтись без нормального специалиста с дипломом, в отличие от полуграмотного самоучки!

Так она присоединилась к нам.

Шаг сделан. Завтра вылет с военного аэродрома в Чкаловском.

Тяжесть на плечах лежала солидная. Решение принято. А куда эта нить выведет меня – в пропасть или к Предмету? Чему быть, того не миновать…

Глава 24

Военный турбовинтовой самолет АН-26 – это неприхотливая и надежная ездовая лошадка. Десятилетиями честно он служит Вооруженным Силам России и пока уходить на пенсию не собирается.

Этот борт еще недавно был генеральским и использовался для штабных целей. Салон без рядов кресел, зато с длинными столиками, на которых можно раскладывать военные карты со стрелками наступлений и овалами огневых мешков. А еще были комфортабельные мягкие кресла и диванчики, санузел. Все, как у людей.

Только трясет не по-детски. Винты с какой-то злобной неистовостью перемалывают воздух, передавая дрожь своего нервного напряжения корпусу самолета и пассажирам.

Сей воздушный лимузин был выделен для нашей небольшой компании. И уже почти девять часов продолжается полет – с посадками на разных военных аэродромах. Долго. Но так надо.

И мы уже как-то привыкли к этому полету. Обжились в салоне.

Вон, Писатель пялится с интересом в круглый иллюминатор, за которым проплывают пики гор. За три дня, прошедшее с нашего первого разговора, он полностью пришел в себя. Округлился лицом. Синяки пожелтели и скоро сойдут. И в глазах горел бесовский огонек неуемного любопытства и жажды авантюр. Предстоящим делом он был заинтригован до дрожи и потери инстинкта самосохранения.

Ива лениво листает толстый журнал на английском языке и всем своим существом демонстрирует презрение к происходящему. Да, характер – это порой не столько подарок небес, сколько наказание.

Группа «гопников» заблаговременно вылетела отдельным бортом. С оружием, снаряжением – как положено порядочным людям. Думаю, их самолет уже приземлился на русской военной базе. Так оно лучше. Ни к чему, чтобы у местных властей возникали лишние вопросы типа, а зачем это в суверенный Точикистон прибыли гости из далекой России с автоматами для бесшумной и беспламенной стрельбы, снайперскими винтовками, а также со всякими дефицитными пластиковыми взрывчатками, ноктовизорами и прочими атрибутами экзотического времяпровождения?

Аэродром в Чкаловском. Военный борт. Зеленые человечки. Армейская суета. Она настроила меня на ностальгический лад. Вспоминалась моя, в общем-то, счастливая до определенного момента армейская судьба. Но вместе с тем воспалились старые душевные раны, до сих пор не залеченные. Вновь обрушились тягостные переживания, долгие годы не дававшие мне покоя. Я их вовсе не победил, а всего лишь научился сторониться их.

Искренне убежден, что все события моей донельзя странной жизни – и детство, и служба, и поиск предметов – все связано единой цепью. Не представляю, как живут люди в размеренном мире, лишенном лихих поворотов и жгучих загадок. Я просто не знаю такого состояния. Рядом со мной всегда следуют тайны, порой зловещие. И самая большая тайна – это я сам.

Ну, если разобраться – кто я такой? Человек без привязанностей, семьи, женщин, и даже без внятного прошлого. Ничто человеческое, конечно, мне не чуждо – как говорится, люблю молодых женщин и старое вино, и чтобы не наоборот. Иногда мне по душе прикосновение к красивым интерьерам и вещам. Иногда тянет в аскезу. Я могу грустить и смеяться. И все равно не покидает ощущение – все это декорации. Эмоции, страхи и восторги – все наносное. Все никак не относится к моему истинному Я. И кто тогда этот Я? Робот, идущий к цели и с маниакальной целеустремленностью выполняющей задачу? Марионетка в руках неведомых сил?