А когда дошла очередь до героев, я тут же почувствовал себя востребованным. Это был мой выход, и наконец-то я могу принять участие в этом собрании, а не тупо сидеть для галочки, как часть обстановки зала.

— Насчёт них можно не беспокоиться, — сказал я спокойно. — Всё будет схвачено.

— Прямо всё? — недовольно покосилась на меня Констанция.

— Большая часть будет нейтрализована. Остальных мы будем просто вылавливать, как крыс.

— И кто это будет делать? — ехидно поинтересовалась она.

— Я и ты, — пожал я плечами.

— Ты? — едва сдерживая смех спросила она. — Ты серьёзно?

Однако с ней многие бы не согласились. Они посмотрели на Констанцию довольно враждебно и как на тупую дуру, кем она и являлась. На меня же с опаской.

— Коня…

— Констанция!

— Да всем насрать. Я бы тебе продемонстрировал, как далеко я зашёл за то время, что мы не виделись, однако ты этого не переживёшь. Поэтому замолчи и не порть отношения с нами. Просто поверь, что пойдёшь с ними разбираться ты со мной. Может ещё стоуровневых возьмём в поддержку, если таковые найдутся.

— Что ты удумал? — насторожилась Констанция.

— Ничего такого. Однако будь добра найти стоуровневых, если таковые имеются. А я знаю, что у тебя таковые найдутся. Потом мы будем забивать оставшихся героев.

Она промолчала. Просто что-то чиркнула в блокноте, надула недовольно губки, скрестила руки на груди и упрямо посмотрела на меня.

— А ещё я подумал…

И тут неожиданно раздался очень странный звук, похожий на тот, когда пытаются выдохнуть через забитый нос и получается такой слегка хриплый выдох. Однако этот был таким громким, что не обратить на него внимания было тяжело.

Я слегка запнулся из-за этого, однако как ни в чём не бывало продолжил.

— Я подумал…

И стоило мне начать, как вновь повторился этот же самый звук, словно кто-то сопит носом. И вновь тишина. Все сидели как ни в чём не бывало.

Я недоумённо оглянулся. Это… это немного странно, нет? Я окинул всех взглядом, но все выглядели так, словно не при делах. Окей…

— Подумал, что…

И тут уже раздался откровенный хрип, когда человек пытается сдержаться смех.

Я вновь оглянулся, но все сидели с каменными лицами.

Кроме Клирии.

Она прикрыла кулачком рот, а её глаза были слишком широко раскрыты. Серьёзно? Это смеётся надо мной Клирия? Это… как так-то? В смысле, что происходит с ней? Или со мной?

Я даже лицо потрогал, но вроде всё нормально было. Так, ладно, ей просто смешно, она смеётся не над тобой, ты чо разволновался? Давай, ты закончил на том, что подумал.

— Подумал, что…

И стоило блять мне это произнести, как опять кто-то начал ржать! Какая сука!? Опять Клирия?!

Я злобно оглянулся и… да, опять Клирия. Она сейчас сидит, закрыв рот ладонью, вся красная и напряжённая, едва сдерживается, чтоб не заржать. Казалось, что она вот-вот обосрётся и из последних сил сейчас терпит. Эм… её не подменили?

— Я подумал… да блять что такое, Клирия?! — рявкнул я.

Все уже обернулись на неё. При моих словах она издала звук «грм», похожий на тот, когда люди вот-вот начнут ржать, и уткнулась в стол головой, пытаясь не лопнуть. Она спрятала в руках лицо, стараясь сдержаться из последних сил, и сотрясалась всем телом. Клирию слегка трясло, и она издавала невнятное мычание. Бля, да она поехала. А я никак не мог начать.

Я только начинаю и тут же сбиваюсь.

— Я подумал…

И тут Клирия засмеялась во всю громкость. Оглушительно, заливисто, кристально чисто, словно звонкие колокольчики. Ей-богу, её смех был прекрасен, практически идеален. И всё бы ничего, если бы она сейчас не ржала надо мной. Она рассмеялась, облокотившись на спинку стула, держась одной рукой за живот, а другой за лоб, и уссыкалась со смеху. Улыбка до ушей, рот раскрыт, зубки на виду и громкий заливистый смех.

— Клирия? — я уже начал беспокоиться. Настолько, что мой голос сам по себе из злобного стал осторожным и мягким. — Клирия, ты чего?

Кажется, мой шок разделяли и все остальные. Те, кто сидел поближе, явно получили дозу её тьмы, буквально сдвинувшись подальше от этого ядра тёмной энергии. Другие просто были или напуганными, или в шоке.

И тут Клирия выдала шутку, достойную Петросяна.

Пробиваясь сквозь собственный смех, она выдавила:

— М-м-мэйн… ахахахахахаха… Он… он… он подумал… ахахахахахахаха… умеет думать… ахахахахахаха… Мэйн думает ахахахахахахахахахахахаха…

Это был пиздец. Я даже не помню, кто в последний раз меня так опускал.

— Ты умеешь… думать?! Хахахахахахаха… Не пугай нас… Ахахахахахахахахахаха…

Клирия, сидя на стуле, буквально легла грудью на стол и продолжила безудержно хохотать и стучать кулачком по массивной столешнице.

— Мэйн… думать… Ахахахахахахахахаха… С каких… каких… каких… каких пор… Хахахахахахахахаха!!!

Тут уже у всех стала появляться нервная улыбка от столь безудержного смеха. Они косились с опаской на Клирию, словно она была чумной. А я даже не знал, как реагировать на этот пиздец.

Нет, серьёзно, Клирия. Не кто-то другой, а именно Клирия начала угарать надо мной по чёрной. Она продолжала заливаться красивым звонким и чистым хохотом.

— Клирия? — слегка озадачено спросил я.

— Не… не обманывай нас… хахахахаха… Думает… думает он… ухухухухухух… Тебе никто не поверит! Ахахахахахахахаха…

И тут уже начали смеяться другие. Сначала неуверенно, потихоньку, в кулак или сдержанной улыбкой, пока Клирия обхохатывалась и говорила, что я думать не умею, и что мне никто не поверит. Но потом всё больше и больше, начиная с хихиканья, а под конец заканчивая смехом. И смеялись абсолютно все — от Констанции до Элизи, которая была вся красной. Она прятала свою лыбу в ладонях, смотря на меня смеющимися влажными от слёз глазами.

Каково, когда над тобой все смеются? Все, кто тебе подчиняется, буквально угорают и чуть ли не падают со стульев? Смеются над тобой? И даже те, кто в принципе до этого над тобой не смеялся?

Это было совершенно не смешно. Это было очень обидно и грустно смотреть, как над тобой смеётся вся твоя команда. А я…

А я растерялся.

Я давно не сталкивался с таким явлением и уже благополучно отвык от него. Раньше в школе у меня бывало подобное. Особенно, когда ты забыл ручку, а тебе её никто не даёт. И ты как дурак сидишь без ручки, а на тебя ещё и учитель наезжает. А под конец над тобой смеются. Или просто смеются над тобой без причины. Тоже неприятно. Было дико больно и обидно, хотя я держался всегда. Потом может украдкой в подушку…

Вот если бы они начали агриться на меня, кидаться с кулаками или пытаться давить, то другой разговор. Я уже привык к такому и дал бы отпор. Но это… я даже не знал, что делать и как реагировать. Два года назад я бы смог выкрутиться, но сейчас только и делал, что пытался всех неудачно заткнуть. А Клирия продолжала бесноваться, говоря, какой я дебил, заставляя своим истерическим смехом смеяться других. Она буквально слетела с катушек, едва не падая со стула, хватаясь за живот, плача и дико хохоча как ненормальная.

Приятно, когда над тобой все смеются? Все те, кто тебе подчиняется?

Я скажу так — не очень. Даже зная, что они делают это не со зла, а по инерции, заданной Клирией.

И, сука, попасть по самому больному месту! По детской травме! У меня уже нахуй слабых мест-то почти не осталось, но это же Клирия! Она их чует и при необходимости из-под паркета ломом выдерет и вытащит наружу. И, блять, за что!? Я же всё сделал ради того, чтоб пойти тебе навстречу, неблагодарная сука! А ты мне так отплатила?!

У меня было только одно желание — убивать. Которое буквально сметалось чувством стыда, неловкости и желанием провалиться сквозь землю.

Это был худший день за последнее время в моей жизни. Сегодня я хлебнул унижения по полной, как в старые добрые времена. А Клирия только начинала поход по моим слабостям, усыкаясь со смеха.

— Мне очень жаль, простите меня, Мэйн. Я не знаю, что на меня нашло. Мне очень стыдно. Я не хотела доводить вас до слёз.