Я шагаю к следующему и чуть не получаю по шее с разворота откуда-то сбоку. Может он бы и не отрубил мне голову, но проверять не хочется. Я просто успел поднять руку, словно ставя блок в боксе рукой, и лезвие ударилось о броню на предплечье. Оно треснуло, отломившийся осколок блеснул в свете луны и исчез в темноте. На броне осталась едва заметная вмятина.

Я же с разворота, держа меч на вытянутой руке крутанулся как юла и достал нападающего, полоснув его по шее самым остриём.

А завершающим шагом был финт мечом — перехватив его обратным хватом, я со всей силы воткнул его сзади в шею противнику, пробивая позвоночник, лёгкие и загоняя меч ему по самые кишки сверху вниз.

Это был последний.

Бой закончился так же быстро, как и начался, при этом наш лагерь окутала мертвецкая тишина, разбавляемая только стонами раненых. Ну и плач эльфийки с возмущениями одного из оставшихся эльфов.

— Ублюдок, грязный человечески выродок, шлюхин сын, ты по…

Я просто снёс голову уёбку, чтоб не слушать весь этот бред. Да и не нужен он был нам. В конце концов, мы узнали что хотели, пусть и получили немного пиздюлей. А я хоть теперь и горел желанием на ком-нибудь отыграться, решил не давать волю чувствам. Не лучшая идея в данный момент. Ещё успею нарубить кого-нибудь в фарш.

В конечном итоге мы потеряли ещё десятерых наёмников и из команды осталось двадцать семь человек. Одного прибили на эльфийке, ещё пятерых прирезали там же, так как на них не было брони. Плюс во время боя погибло четверо, которые получили свой критический удар.

Небольшая цена, учитывая, что на нас напали в спину, и ещё более небольшая цена, если учесть, что нас могли предать вот так в ещё более неподходящий момент, но… потери были потерями, как ты тут не крути. Не то что я грустил, совсем нет. Просто обидно, что потратил людей. Это типа как ты мог пройти без единого ранения, но под конец тебя всё же коцнули.

— Эй! — позвал я главного, которой тоже осматривал поле боя, держа в руках окровавленный меч. — Собирай наших раненых, остальных добивайте. Кроме их командира, если он выжил. Забирайте трофеи и так далее, а потом свалим отсюда.

— На ночь глядя? — недовольно посмотрел он на меня.

— А хочешь остаться? — развёл я руки, показывая поле боя. — А если здесь и другие есть?

— Но мёртвые, похоронить…

— Надо уходить, — покачал я головой. — Иначе мы можем присоединиться к ним.

Я оглянулся на чёрный лес, который буквально нависал над нами и ярко горящим костром. Хер знает, где сейчас находятся те, кто хотел на нас напасть. Может быть далеко, а может быть совсем рядом. Оттого надо было как можно быстрее свалить отсюда.

— А пленные?

Блин, пленные, я и забыл о них… Хотя чего ещё делать? Надо избавиться от балласта.

Я глянул на трёх притихнувших эльф, что бросали на нас испуганные взгляды. Но один нам ещё понадобиться для ответов, тот, что задохлик, а остальные только мешаться будут.

— Собирайтесь, — бросил я главному наёмников, подходя к эльфам.

Молодой эльф гордо выпятил грудь.

— Я тебе ничего не скажу, гря… — начал было эльф, но один взмах и меч на половину вошёл ему в череп, оборвав на полуслове.

— Больно нужно, — ответил я, выдёргивая с хрустом меч обратно.

Совершенно никакого чувства у меня это не вызвало. Скорее я был несколько раздражён и ему повезло, что он так легко отделался. Я перевёл взгляд на эльфийку, сделал шаг к ней…

И допустил ошибку, на секунду замешкавшись, когда эльфийка разревелась на весь лес. Надо было сделать всего одно движение, а я замешкался, увидев слёзы.

А эльфийка буквально взорвалась. У неё началась настоящая истерика; она кричала, что не хочет умирать, что это всё неправильно, что я не могу её убить. Эльфийка умоляла сохранить ей жизнь, говорила, что она уйдёт и больше никогда с нами не встретиться. Причитала, что не увидит своих сестёр и так далее.

Это был тотальный пиздец. Я сильно пожалел, что не начал добивать пленников именно с неё. В этом акте насилия, по итогу, не было жестокости, просто реальность положения и необходимость. Тащить их за собой опасно, оставлять или отпускать нельзя — это подвергать себя и своих людей практически стопроцентному риску. Но от этого как бы легче и не становилось. Буквально секундная заминка, и я дал возможность капнуть на что-то ещё человеческое в себе. Да и то, что она девушка, сыграло свою роль. Ведь девушек зачастую жальче, чем парней.

Конечно, легко убивать тех, кто плюёт в тебя, кто тебя ненавидит; сложнее убивать тех, кто безразличен ко всему или просто плачет, понимая, чем его жизнь закончилась. А убивать тех, кто молит тебя этого не делать, кричит, что не хочет умирать…

Блядство.

Ненавижу.

Ненавижу себя, ненавижу их, ненавижу такие моменты, когда хочется сделать одно, но понимаешь, что правильно сделать совершенно другое. Ненавижу, когда кто-то пытается играть на чём-то человеческом в тебе.

Я не первый год жил здесь и поступил естественно правильно. Научился перешагивать через чувства ради цели. Но это нихера не значило, что на меня такое не действует и меня это не тронуло.

Крики смолкли, девушка медленно осела на землю, так и не дождавшись милосердия от меня.

Я отвернулся от её тела, грубо обратившись к своей команде:

— Всё, уходим! — крикнул я, трусливо отводя взгляд от трупа.

Иногда я жалею, что не стал конченным отморозком и на меня действуют подобные фокусы. Или не стал таким брутальным убийцей демонов, которого не трогают ни кишки, ни трупы, ни смерти. Вроде стольких загубил и стольких убил, а не могу научиться отчуждаться от подобного. Вернее могу, но когда это где-то там, а не где-то здесь, передо мной. И даже понимание правильности поступка не сильно спасло меня от неприятного чувства в груди. Как был дрыщом, так им и остался.

Хорошо это, плохо, хрен знает, но я выучил новое правило.

Никогда не мешкать, расправляясь с пленными.

Мы загрузили всё, что могло пригодиться, на папатосов и двинулись в путь в абсолютной темноте, доверив свои жизни глазам Стрими и нюху Вулфи. На этот раз мы двигались очень быстро, чуть ли не бегом, стараясь покинуть как можно быстрее место бойни, если вдруг туда примчатся друзья эльфов. Всё-таки сказать точно, все ли это разведчики или нет, мы не могли.

После бойни я лишь мог порадоваться тому, что нанял лисичку, которая ухаживала за больной Юи. Во время драки она уволокла идиотку подальше от бойни за деревья. В противном случае её или затоптали, или бы убили случайно. Правда Вулфи тоже спрятался от бойни за деревьями вместо того, чтобы помочь, но…

Я считал, что он поступил верно, не влезая в эту драку. Вооружённый одним луком и кинжалом, без брони и не умеющий драться, его бы просто нашинковали. Тупая и ненужная смерть, которая принесла бы нам только вред.

К тому же я считал, что Вулфи сейчас был важнее чем те же наёмники. С ним мы можем избежать многих проблем, так как его чутьё уже показало, насколько оно полезно. Однако я подошёл к нему и сразу расставил приоритеты, подкрепив их золотом и обещанием, что он получит ещё больше потом, после задания. Ничто так не мотивирует как золото. Что касалось приоритетов, то сначала шла по ценности жизнь наёмников, потом его, Стрими и в конце Юми. Короче он должен был ценой собственной шкуры спасать Стрими и Юми.

— А вы? — спросил он.

— А я в любом случае выживу, — пожал я плечами. — Наверное это удача, а может проклятие.

Я не лгал, я в любом случае имел несколько козырей, чтоб спастись в отличие от той же Юи.

Наш изматывающий кросс продлился вплоть до утра, когда мы, быстро перекусив, вновь бросились вперёд, подальше от этого место. Уж точно, пророческая надпись про перо под рёбрами… Особенно если учесть, что перо символизирует не только заточку, но и истину.

— Не надо говорить тебе, что я хочу, верно? — спросил я у эльфа вечером на привале, когда мы наконец остановились. Солдаты с трудом переводили дух после марш-броска. Завтра нам ещё раз предстояло такое геройство.