— А про меня? Если ты тактик, то со мной с какого момента решила действовать? — внимательно посмотрел я ей в глаза. Сучка только улыбнулась.
— Вы же понимаете, что я вам не отвечу, не так ли? Часть моего плана получилась, часть провалилась, если вы об этом. Там, в горящем городе всё… пошло несколько иначе, чем я ожидала. И потом тоже. Вы правы, я тактик, мне легче ориентироваться на конкретной задаче, а не глобально.
Ну, судя по твоим косякам, который ты допускала, это объясняет некоторые моменты, хоть и не расставляет все точки над «и».
— С такими вопросами вам лучше обращаться к Элизи или Мамонте, Мэйн. К моему сожалению, они лучше меня в подобном разбираются, хотя… — она специально красноречиво упёрлась в меня своим жуть-взглядом, что я до самой сраки прочувствовал её внутреннее «я», — вы и сами более-менее смыслите в подобном. Конечно, когда у вас есть время подумать.
— Ага, спасибо… — промямлил я и вновь начал изучать столь интересный потолок с самым дегенеративным видом, на который был способен.
Несколько минут мы сидели в полной тишине, которую нарушала только Клирия со своим стуканьем чашки о блюдце. Прямо блять дзиньк! Дзиньк сука в полной тишине! Вот иногда бывает, что самый простой звук, а раздражает хлеще какого-нибудь скрежета вилки по тарелке. Я едва сдерживался, чтоб не отобрать у неё кружку и не запустить её в стену.
Чот я какой-то нервный. Хотя не надо быть мозгоправом, чтоб понять причину. Только вчера этот пиздец свалился на голову мне, и я не сильно рад такому вороху проблем и возможностей с возросшей ответственностью. Я слишком… беспокойный, чтоб хладнокровно и спокойно принять это всё.
Есть люди, который любое происшествие воспринимают с холодной логикой. Так вот, я буду паниковать до усрачки. Снаружи может и буду выглядеть спокойным и уверенным, но внутри всё будет гореть и рушиться. То ли не дорос до холодной логики, то ли не дано.
Как сейчас.
Неожиданно появившееся Констанция с дочкой стали слишком большим сюрпризом, которого я бы предпочёл избегать всей душой. К тому же колено ей прострелил, угрожал жизни дочери, ошейник повесил… Мда, немного некрасиво вышло, как не крути.
Так ещё из-за этого ввязался в дела куда более серьёзные. Конечно, круто, что у нас появился свой человек у Эви под боком, но я, как оказалось, был совсем не готов к такому повороту событий. Это как ждать экзамена, чтоб он поскорее прошёл, и ты отмучился, а потом обнаружить, что он уже завтра.
Я же думал постепенно втягиваться, одно, второе, третье, а тут на голову свалилось. Можно сказать, сразу к финишной черте скакнули, не дав морально подготовиться, собраться мыслями и всё обмозговать. И теперь в голове сумбур.
Оттого у меня лёгкая апатия. Лёгкая до такой степени, что я как дебил пялюсь в потолок. Это сравнимо с тем, что до этого тебе рассказывали, как управлять огромной машиной с кучей кнопочек, ты даже успел порулить ей, а сейчас тебя посадили в ней и сказали — езжай. Всё мигает, всё работает, и ты даже знаешь, что где, но всё равно в ахуе и в лёгком шоке сидишь растерянный, пытаясь собрать мысли в кучу и выстроить последовательность действий.
И чем больше думаешь, тем сильнее чувство, что с этим пиздецом ты не справишься.
— Вас что-то беспокоит, Мэйн? — наконец прервала тишину Клирия, видимо закончив пить свой сраный чай.
Я нехотя скосил на неё взгляд.
— Эй, Клирия-тян, ты хоть раз сомневалась в себе?
— Простите?
— Ну… сомневалась, что тебе всё удастся? Даже то, что ты делала; сколько раз ты останавливалась на мысли, что «нет, я не справлюсь».
Она не ответила сразу, отложив чашку с блюдцем на соседнюю тумбочку и задумавшись над чем-то.
— Это из-за госпожи Констанции и Фемии, Мэйн? — сразу поинтересовалась она.
— Практически. Меня и до этого мысли подобные посещали, но сейчас меня ебёт апатия с криками «ты не пройдёшь».
— Я догадывалась, что на вас может так подействовать общение с ними, но не думала, что настолько сильно.
— Я оказался слабаком, да? — слабо улыбнулся я.
— Я не хочу назвать вас слабаком. Со временем вы привыкнете.
— Год прошёл.
— Люди привыкают к роли командующего десятками лет, начиная с обычного солдата, — парировала она. — Никто не приходил и не чувствовал себя уверенным, идя против всех. И если вы надеялись, что за год, из которого большую часть вы не часто сталкивались с проблемами, станете непробиваемым как госпожа Констанция, то я хочу вас расстроить. Никто не становится сразу генералом всего и вся, холодным и уверенным в себе, будучи совсем недавно обычным человеком. И даже генерал боится. И ваши чувства понятны — старые знакомые, неожиданно свалившиеся проблемы, лёгкий шок. Для вас чувствовать страх и неуверенность нормально.
Она встала с кресла, прошла мимо меня куда-то за спину. Послышался лёгкий тонкий звон посуды для чая, журчание воды, постукивание ложки о фарфор.
Надеюсь, ты мне в кружку сейчас не ссышь.
Через минуту она стояла передо мной и протягивала чашку чая.
— Ага, спасибки, Клирия.
— Не за что, Мэйн. Вы говорите, что боитесь, но забываете, что это не важно, — продолжила она.
— А что важно? — спросил я, после чего отхлебнул чай. О, малинка, прикольно.
— То, что видят другие в вас, Мэйн. А кого они видят, знаете? — она вновь села напротив меня.
— Ебанутого парня, который всё рушит?
— Это слишком грубо по отношению к вам, Мэйн. Вас уважают, если вы этого не видите. Или боятся, как некоторые. Если что-то происходит, то смотрят именно на вас в первую очередь, на вашу реакцию, на ваше отношение и мнение. И потому, что вы смогли сделать, многие уважают вас.
— И много ли я сделал? — скептически хмыкнул я.
— По тому, что они видели, вполне достаточно, чтоб сложить о вас мнение, Мэйн, так, например, — Клирия начала загибать пальцы, — около города Мидкока вы спасли своих людей, не убив никого из них. Прилежно тренировались и слушались своих наставников, доверяя им делать свою работу. Дело в Шмаровии, когда вы пошли в одиночку вызволять нас. Не самый умный поступок, однако показывающий, что вы уверены в себе и не бросаете своих. Жизнь этих людей зависит от тех, на кого они полагаются, оттого они критично относятся к другим. И вас они оценили хорошо. Немного странный, немного своеобразный, но опасный и уверенный в себе человек. Свой человек.
— Я сейчас растекусь от такой похвалы.
— Не важно, что внутри, Мэйн, важно, что снаружи. Даже Констанция вас остерегается несмотря на то, что вы её боитесь и чувствуете себя виноватым из-за содеянного. Она считает вас хладнокровным убийцей. Чего говорить о других. Многие хорошо к вам относятся, оттого улыбки в вашу сторону: слухи быстро распространяются между людьми. Поэтому не важно, что вы чувствуете внутри, важно, как вы выглядите снаружи. Не теряйте самообладания и лица, а всё, что внутри, придёт само.
Какая поучительная речь. Меня оказывается уважают. А я-то думал, меня дрочат ради прикола, а это оказывается они так показывают своё доверие подъёбками, какая прелесть. Но всё же Клирия ушла от вопроса. Не думай, засранка, что я забыл, с чего начал.
— Так ты хоть раз сомневалась в себе, Клирия? — повторил я вопрос, внимательно сверля её взглядом.
— Да, Мэйн. Однажды мне пришлось сомневаться в себе. Несколько раз. Много раз. — Как-то количество растёт, не? — И в какие-то моменты я сдавалась, смотрела в одну точку, думала, а потом вставала и шла дальше. Я не была уверена даже в завтрашнем дне, но потом узнала много нового, узнала, что есть шанс. И мне этого было достаточно.
— И откуда ты узнала, что шансы есть? — поинтересовался я.
— Я взглянула на ситуацию иначе, поняв, что есть иные пути, Мэйн.
— И тогда ты стала злой жрицей?
Клирия тихо и мелодично рассмеялась.
— Злой жрицей? — она прикрывала рот ладошкой, смотря на меня своими искрящимися от смешинки глазами. — Давать такие названия очень похоже на вас, Мэйн. Но да, вы правы, в тот момент я стала злой жрицей.