— Это не моё.

В такой же полнейшей тишине. Мои слова, казалось, эхом разнеслись по округе. Только ветер неожиданно налетел, слегка посвистев в ушах, и пропал.

Моё падение было таким же стремительным, как и падение звезды с неба. А моё достоинство зашкрябало об землю, как отвалившийся глушак об асфальт.

Было очень тихо.

Мир замер на мгновение.

Блин… хотя с другой стороны, чо делать-то? Не стоять же здесь вечно, верно?

И я, буквально преодолевая давление всего мира и внимания, сделал первый шаг вперёд. Ноги, казалось, кто-то залил свинцом и привязал к ним камни.

Шаг, другой шаг к ошарашенной женщине под не менее ошарашенными взглядами людей. Я постарался абстрагироваться от этого позора, постарался сконцентрироваться на своей цели, а именно — дойти сначала до них, а потом дойти до того здания. Где я смогу укрыться от взглядов людей.

Но всё же как бы я не старался, мне с трудом удавалось сдерживаться чтоб не выкинуть какую-нибудь глупость. Например, заплакать или убежать, сгорая от стыда. Нет, нет и нет, я этого не сделаю, я не для того сюда шёл, чтоб такое меня остановило. Это не смертельная опасность, а значит плевать на всё остальное.

Подойдя ближе, я заметил, что единственным человеком, сохраняющим самообладание, был старик. Он совершенно спокойно разглядывал вещи, словно его это и не сильно беспокоило.

— Красивое бельё, — похвалил он, когда я подошёл ближе.

— Спасибо.

— Твоей девушки?

— Спутал одинаковые чемоданы, — соврал я. Но так как моё лицо буквально сгорало от стыда и заливалось кровью, увидеть что-то на нём он не мог.

— Отлично-отлично. Молодость, прекрасная пара… мне бы так ошибаться. Хотя в прошлом году один человек от волнения обделался. Это было куда более… неловко, — улыбнулся он и локтем толкнул в бок женщину. Та словно очнулась, встрепенулась, и, стараясь не смотреть на бельё, подняла нелёгкий на вид том.

Спасибо, старик. Твои слова меня успокоили и заставили выпрямиться!

— Э-э-э… господин, ваше… имя… — в нос пробормотала она это, стараясь не смотреть мне в глаза и так же заливаясь ярким девичьим румянцем. Вроде бы взрослая женщина, а смутилась от такой хрени.

— Мэйн…

И…

Бля, я забыл, какую фамилию мне дали. Хотелось приложиться головой об землю из-за того, что я всё забыл. Конечно, я просто переволновался, но того факта, что я запопал, это не отменяет.

— И… ваша фамилия?

И я не нашёл ничего лучше сказать, как:

— Для вас я могу быть просто Мэйном.

Теперь женщина была пунцовой, и своё смущение она попыталась скрыть, подняв повыше книгу, чтоб спрятаться за ней. Только смущённые глаза видны. А тем временем я лихорадочно доставал конверт, на котором была написана моя фамилия.

Вот… Вот он! Моя фамилия Синителлер.

— Синителлер, госпожа преподаватель, — сказал я, передавая конверт старцу.

— Отлично-отлично, — закивал старик. — Соберите пока свои вещи, юноша.

Я бросился собирать не свои вещи пока старец вскрывал конверт, а женщина, пытаясь справиться со смущением, записывала мою фамилию в книгу.

Когда я выпрямился, старец лучезарно улыбнулся.

— Дамы и господа, хочу представить вам нового члена нашего королевского университета. Господин Мэйн из семьи Синителлеров. Теперь он станет нашим товарищем и нашим учеником. И пусть он принесёт университету славу, а мы взамен принесём ему нашу мудрость и силу.

Никто не хлопал.

Да уж, пришёл Патрик и всем испортил праздник.

— Я прошу вас, идите и присоединиться к нашему обществу, господин Мэйн.

Я, не сказав ни слова, обошёл их и быстрым шагом направился к зданию напротив через дорогу позора. Ну хоть спасибо, что все были в таком шоке, что даже сказать ничего не могли. Это радовало, а то как представлю, что начнут на меня пальцем показывать и смеяться, готов расплакаться как маленькая девочка.

Как можно быстрее я дошёл до здания, где передо мной два охуевших швейцара открыли двери.

Я, не задумываясь, нырнул внутрь, слыша, как за закрывающимися дверями вновь начал играть оркестр. Какая честь, меня встречали в тишине, обосраться можно.

Ну да ладно, плевать на это. Я оглянулся в поисках того, куда идти дальше. И единственным указателем была всё та же ковровая дорожка, которая здесь была заметно уже.

Но хотел было я идти дальше, как меня окликнули.

— Господин Мэйн! Господин Мэйн, подождите!

Я обернулся, ожидая увидеть то, как мне вручают трусы, которые я оставил там, но нет — ко мне спешила полная женщина в синем платье и белом переднике и чепчике. За ней шёл один из швейцаров.

— Эм, да? Что-то случилось? — спросил я с замеревшим сердцем. Вдруг чо узнали или поняли?

— Господин Мэйн, я госпожа Анна, заведующая медицинской частью при университете. Пойдёмте со мной, вам не стоит разгуливать в таком виде.

— А вещи…

— Их отнесут в вашу комнату.

— Мою комнату? Их уже определили? — удивился я.

— Естественно. Это делают, как только приходят ваши документы. Идёмте за мной, господин Мэйн.

Я и пошёл. Отдал вещи швейцару, который с лёгким поклоном принял все мои баулы, и двинулся за госпожой Анной.

Мы вышли в боковой коридор и через несколько секунд попали в небольшой внутренний двор, окружённый зданиями словно стеной. Здесь росли деревья, в данный момент покрытые снегом, стояли лавки. А в самом центре возвышался фонтан в виде…

Короля, который держал бутылку и откуда, по-видимому, должна была бить вода. Король, да ты просто везде свои шаловливые ручонки приложил!

Уважаю!

Пройдя этот двор, мы вошли в другое здание, прошли его насквозь и вышли…

— Ох… — выдохнул я, глядя на открывшийся пейзаж.

Это было реально красиво.

Особенно когда ожидаешь увидеть другие скучные, пусть и красивые дома. Но вместо этого за дверью тебе открывается огромное ровное поле, убегающее далеко вниз, за забор всё дальше и дальше, покрытое снежным белоснежным покровом. Как же бело…

— Красиво, да? — улыбнулась госпожа Анна.

— Да… действительно красиво.

Я оглянулся и увидел довольно симпатичный двухэтажный домик, стоящий в стороне в отдалении в поле под большим деревом. Пиздец, как же это сказочно выглядит… Нет, реально, это очень сказочно. Особенно то, как он стоит среди искрящегося снега. И словно светится сам.

Мы двинулись к нему по волшебным самоочищающимся тропинкам (видимо весь снег с них телепортируется на дороги моей родины). Дошли, вошли внутрь, и мне сразу ударил в лицо запах трав.

— Садитесь, господин Мэйн.

Она захлопотала, полезла в шкафчик. Достала какие-то склянки, тряпку, небольшой тазик, бутылку чего-то.

— А теперь сидите. Может чуть-чуть жечь.

С этими словами она поставила мне на колени тазик и плеснула водой из какой-то склянки.

Ощущение были такие, словно мне плеснули кипяток в морду. Я так охуел, что не сразу закричал, сидя с ошарашенным лицом. А потом…

— А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А!!!!! БЛЯ-Я-Я-Я-Я-Я-Я-Я-Я!!!! МОЁ ЛИЦО!!!!!!

Я бы схватился за него руками, но они держали тазик, в который стекала вода. Не дай бог эта хуйня ещё куда-то попадёт.

— Ну чтож ты так кричишь? — недовольно нахмурилась она. — Не так уж и больно.

— А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А!!!!!

Не больно?! Да ты гонишь нахуй!!! Моё лицо!!! Ты меня чо, святой водой окропила?! Нечто подобное я чувствовал в детстве, когда мне говорили, что сейчас комарик меня укусит в пальчик и будет совсем не больно. Надо ли говорить, что было дико больно, и комар по идее должен был быть размерами с мой локоть. А потом говорили, смотри, сейчас в трубочке паровозик будет. Да вот только в трубочке я свою кровь видел.

Хорошо, что этот кошмар быстро стал сходить на нет. Попутно в тазик начали падать какие-то камушки. Приглядевшись, я распознал в них осколки стекла.

— Это… что? — пробормотал я, приходя в себя.

— Зелье. Я же не могу исцелять тебя с осколками внутри тела, они же там и останутся. А так они выпали и теперь можно приступать.