Мы резво двинулись дальше, оставляя за спиной дорогу, заваленную трупами, целые ручьи и лужи крови. Я постоянно оглядывался, ища противника, но никто даже в окно не смел выглянуть. Видимо мой рёв и картина бойни дала хорошо понять, что мне они не ровня.

Выйдя из деревни, под светом луны, мы быстро дошли до неё. По дороге я ещё съел какую-то собаку, что лаяла на нас, поэтому времени то теперь точно хватит.

Как и говорила Мэри, на другую сторону можно было спокойно перебраться и вброд. Правда женщине здесь было аж по пояс, так что не представляю, как девки бы меня несли здесь на носилках. Утопили бы ведь! Я просто уверен в этом.

Пока мы переходили её вброд, я успел смыть с себя всю кровь и кишочки, что ровным слоем успели облепить меня. Нет желания превращаться с дерьмом всяким на коже. К тому же у меня будет вновь порвана кожа и будет велик риск схлопотать заражение, что мне совсем не нужно. Да и с сопротивлением гарантии, что этого не произойдёт, никто дать не может.

Перейдя на другую сторону, я указал направление вверх по течению и двинулся туда. Женщина лишь молча последовала за мной. Ещё ни слова не сказала. То ли ссытся, то ли просто не хочет со мной разговаривать после увиденного. Плевать, главное, чтоб не прирезала после того как обращусь в человека.

Блин, самая хреновая часть в этой абилке именно превращение обратно, так как я становлюсь просто овощем, который ничего сделать не может. Хочешь, пинай, хочешь, топчи. Вроде бы и мощная, но в то же время зависимая от команды.

Пройдя достаточно далеко от деревни, чтоб нас не было видно, но в то же время не так далеко, чтоб потом топать обратно хрен знает сколько, я остановился. Нашёл ветку, запихнул в зубы и сел у берега. Женщина слегка удивлённо посмотрела на меня, но я лишь похлопал по земле, чтоб садилась рядом. И она села.

А кишка то не тонка, раз не ссытся меня. Мне нравится эта тётка! Вот бы в моей пати была вместо… Вместо всех остальных. Ну может кроме Мэри. Она меня ещё не заебала до той кондиции, когда всё начинает бесить.

Момент, которого я ждал с замиранием сердца, начался так же неожиданно и весело, как и в прошлый раз. Это… пиздец.

Хотя по сравнению с пытками, когда мне даже не давали отключиться, это было… примерно так же. Не больнее, но и не слабее. Однако намного короче. К тому же, это была просто боль, в отличии от того, когда само моё сознание срезалось вместе с моими щеками и ушами. Это боль тела — то было болью моего рассудка.

Деревяшка в зубах слегка треснула, но не развалилась, когда я сжал челюсти, сдерживая крик, который вот-вот вырвется наружу. Кости буквально трещали, как и мышцы, и сухожилия. Тело возвращалось в норму, сопровождая данный метаморфоз болью.

И я кажется опять отключился…

Меня привела в чувство женщина, обрызгав лицо холодной водой. Спасибо, что не стала дёргать за руки или ноги. Как и в прошлый раз ни открыть глаза сразу, ни шею повернуть я не мог. Чтож, придётся подождать немного.

— Я очнулся, — ах да, ещё и голос вновь хрипит. — Только не трогай мои конечности… они вырваны из суставов после превращения обратно.

— Я поняла.

Повисла тишина.

— Спасибо, что спас. Я твоя должница, — сказало она.

В её голосе не было мягких ноток, когда пытаются вложить душу или показать свою признательность; он не был лилейным, как у некоторых. Она говорило чётко, ровно, в её словах чувствовалась сила, словно недавно не она сидела на поводке.

— Ловлю на слове.

— Значит таков был твой план? Стать монстром и убить всех?

— Поправка, не убить. Съесть. Живьём. Хи-хи-хи-хи-хи… Няшки стали вкусняшками… Хи-хи-хи-хи-хи…

— Кажется, на твой разум превращения действуют не лучшим образом.

Я приоткрыл глаза, решив, что теперь светочувствительность будет более-менее. Она смотрела на меня с лёгким прищуром, словно пытаясь понять, насколько я сейчас опасен.

— Боюсь, что не в этом дело… Я тронулся ещё в темнице. Верно?

— Верно, — кивнула галлюцинация.

— Вот. Вон там галлюцинация говорит, что я прав. А раньше её не было. К тому же в голове словно туманом часть сознания закрывает, в мыслях крутятся те кадры из темницы, где меня ломают и режут. А ещё кто-то бубнит в голове, числа считаются… птички поют…

Так, кажется, я поехал. Надо взять себя в руки, а то крыша пытается надеть коньки и ускользнуть из моих рук.

— Ладно, я почти в порядке, просто нужно время. Такое… не прошло мимо для моей головы.

— Я поняла, можешь не объяснять. Так ты теперь не способен двигаться?

— Вообще нет.

— И… что ты будешь делать? — спросила она.

— Что делать? Ну… подрочил бы. Поможешь?

Женщина скривилась, и я буквально увидел у неё в глазах желание разъебать мне хлебало. Не убить, а именно разбить его, так как до смертельного оскорбления мои слова не дотягивали.

Я рассмеялся. Не знаю, почему, но рассмеялся, просто захотелось. Я даже сам слышу в своём смехе какие-то безумные нотки. Кажется, крыша то тронулась конкретно. Бля, я болен, что делать? Болен-хуёлен! Ахахахахаххаахахахаахаххахахахаха!!!

Кстати! А я помню, как ты сосала у меня как грязная портовая шлюшка! Может повторишь? Чмоки-чмоки моему маленькому другу!? Вон, над этим даже люди смеются! Все смеются… Деревья, и те смеются… Почему у меня так много голосов и смеха в голове?

Так, ладно, надо успокоиться… Блин, я до сих пор смеюсь.

Взять себя в руки мне удалось со второго раза… Ну как удалось… После смеха я начал рыдать… Ведь я сука вырвался из этого дерьма. Шесть суток пытали! ШЕСТЬ ЁБАНЫХ СУТОК! Так и не по одному разу за день! Да с меня всё что можно срезали и всё что можно сломали! Блять, конечно я тронулся слегка! Шесть… дней… Сука… я не могу описать это всё. Для меня это словно месяц длился… Просто месяц пыток, хотя прошло шесть дней. Так изуродовать… Постоянная боль и постоянный туман в сознании от нескончаемых мучений, который заволакивали собой весь разум. Эти ампутации, это ожидание новой порции боли, страх… Картины в голове, которые теперь не покидают её, это чувство, когда тебя режут… Желание кричать даже сейчас, чтоб освободить память от воспоминаний.

Шесть… дней…

Я с трудом открыл глаза, понимая, что сейчас уже утро, хотя вроде был… вечер? Отключился пока рыдал? Да, скорее всего, хотя на душе стало явно полегче, да и цифры… нет, эти суки считают в моей голове. Чтож такое. Ну хоть уже и не так громко, как раньше и на том спасибо. И галлюцинации того человека, которого бы я предпочёл не видеть, тоже нет. Хотя это не значит, что он не появится в ближайшее время.

Жизнь однако налаживается!

Передо мной ещё тлел небольшой костерок. А к спине прижимались чьи-то рёбра. Значит всё-таки решила не бросать меня. Тепло то как, даже мокро; она то накинула на нас обоих какую-то одёжку. И ещё сверху какими-то ветками обложила. Короче, своеобразный спальный мешок, чтоб не замёрзнуть ночью.

Так, ладно, надо кое-что сделать.

Эй, Бог Скверны, я знаю, что ты, хитрый засранец, меня слышишь!

Спизданёшь то же самое, если я тебя к себе телепортирую?

Естественно нет! Ты же пизды мне прописать сможешь! К тому же ты не помог мне!

Долбан, я тебе уже говорил, что помогать не могу тебе больше.

Ладно, ладно. Но весточку передай Даре, пожалуйста, а то мы разминулись слегка. Пусть ищет меня на обратной стороне реки от деревни вверх по течению. Я больше ничего не прошу. Это ведь можно?

Ладно, ладно, а то заебёшь же… И кстати, тут короче тебе в гости могут заглянуть.

Не нравится мне это… А кто?

Узнаешь. И постарайся не облажаться!

Так, божественное задания. Подъехала классика жанра и баян. Видимо поднимаюсь по карьерной лестнице, не иначе. И всё же, это хуёво заканчивается во всех книгах. Не нравится мне это.

Речь не идёт о том, нравится тебе или нет. Сделаешь, получишь плюшку, не сделаешь — пизды.