Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

— Потому что…

— Потому что люди настолько отвыкли от того, что каждый добрый поступок может быть просто честным добрым поступком?

— Потому что за добро расплачиваются. Потому что добро делают, лишь когда это выгодно.

— Кто так сказал?

— Я, — ответил я не в силах скрыть обиду в голосе. — Ты хотел спасти этот мир, но кто-нибудь вообще об этом узнает? — развёл я руки в стороны. — Твоя Юнона, которая даже тебе не дала? Твои родители, которые тебя используют? Хоть кто-нибудь узнает, какую жертву ты принёс ради них? Нет. А знаешь почему? Всем будет похуй. Был Тэйлон и сгинул Тэйлон. Все поплачут и забудут, приняв реальность как данность. Потому что всем похуй. И ради таких людей ты хочешь вообще заточить себя в аду?

— Но мы пошли на это не ради признания…

— Ты! Ты пошёл на это! — рявкнул я. — Не надо, блять, меня приписывать к этому!

— Мы, — покачал он головой. — Ты до сих пор я, Тэйлон. Забывший себя, ожесточившийся и озлобленный, но всё же я. Именно поэтому тебя претит от бессмысленного насилия. Поэтому ты не стрелял там, где должен был выстрелить. Щадил там, где можно было перестраховаться и устранить. Люди видят в этом слабость, но я вижу в этом банальную человечность. Силу оставаться человеком, даже когда мир вокруг окончательно озверел. Ты такой же, каким и был, Тэйлон, просто ничего уже не помнишь…

— Ты ничего не знаешь обо мне, Тэйлон. Ты просто сделал поступок, за который предстоит расплатиться мне.

— Знаю, — покачал он головой. — Я знаю всё о тебе. Или хочешь сказать, что я не знал, чем всё это закончится? Ты действительно веришь, что всё так удачно совпало как с Организацией, так и со всем остальным?

Мне достаточно было одного взгляда призраку в глаза, в эти тяжёлые, уже потерявшие отблеск жизни глаза, чтобы понять, что он всё знал. Изначально знал, что его будет ждать. Что он лишится памяти, что будет вынужден скитаться по мирам ещё вечность и что больше никогда не сможет вернуться к любимому человеку, потому что просто не узнает его. Тэйлон видел гораздо больше, чем видел я в банке памяти.

— Я пошёл на это, зная, что потеряю абсолютно всё. Уже никогда не обниму своих родителей, будучи прежним, никогда не попрошу прощения у сестёр… никогда не увижусь с Юноной. Я знал, на что иду и что меня ждёт, Тэйлон. И шёл на это не ради славы или выгоды. Просто я искренне верил, что это правильно. Для меня не нужно было причин, чтобы поступить по совести.

— И что ты сделал, Тэйлон? — покачал я головой. — Ты сеял смерть и разрушения в других мирах ради собственного. Сколько ты лишил жизни людей из-за этой идеи?

— Но ты знаешь правду, не так ли? Их души никогда не будут заперты в аду не в силах обрести покой. Они умрут и переродятся в других мирах. Их души будут всегда свободны, но наш мир… он навсегда будет обречён томиться там, где никто никогда не услышит криков этих самых душ.

Я отвернулся.

Отвернулся и упрямо зашагал к выходу из пещеры.

— Ты не можешь убежать от самого себя, Тэйлон. Ты можешь сколько угодно убеждать, что ты уже другой, но правда в том… что ты всё равно Тэйлон…

Я не слушал его, старался не слушать. Поднимался упрямо к выходу, собираясь завершить самоубийство и поскорее выписаться из этого мира, чтобы обрести покой.

Но стоило мне наполовину подняться по лестнице, как я заметил кроваво-красные отблески света, который пробивался через вход. Душу кольнуло страхом, но я тем не менее поднялся к выходу, чтобы лицезреть жутковатую картину.

Ад.

Ад окутал этот мир.

Весь он был мёртвым, абсолютно мёртвым, наполненным бесконечными криками и стонами душ, которые доносились будто бы издалека. Вокруг была пылевая буря кровавого цвета, будто пропитанного кровью. Эта пылевая буря создавала самый настоящий занавес, будто перед входом повесили штору. А за ним виднелись очертания руин поместья, высокие, но разрушенные, похожие на кривые зубы в пасти, и голые мёртвые стволы деревьев.

Земля была сухой, потрескавшейся на пласты и уже давно неплодородной. А где-то там, за пеленой бесконечной пылевой бури, виднелись очертания огромных тварей, которых из-за своей чужеродности мозг просто отказывался воспринимать.

Видение. Я до сих пор был в видении, но тем не менее картина, которую я видел, была достаточно похожа на настоящий ад. Даже крики, бесконечные крики то ли вокруг, то ли лишь в моей голове, что просили помощи, стонали, плакали, звучали по-настоящему, и, казалось, я чувствовал их. Их страх и ужас, непонимание и желание спастись из этой тюрьмы…

Я чувствовал что-то… родное в этих стонах.

— Мы оба знаем, чем всё кончится, Тэйлон, верно? — негромко спросил Тэйлон. — И мы оба знаем, что правильно, а что нет, иначе меня бы здесь не было.

— Почему меня должно это волновать?

— Потому что уже волнует, — негромко ответил Тэйлон. — Как меня волновала судьба мира, который хотело погрузить в ад божество.

— Потому что ты увидел в нём свой мир, — закончил я.

— Верно. И не хотел им такой судьбы даже ценой своей свободы, — ответил он. — Ты так поступил, потому что знал, за что борешься. Пусть чужой мир, пусть другие люди, чужие тебе, но это и значит быть человеком. Циники будут всегда искать причину, чтобы поступить правильно, взвешивать за и против, искать оправдание умыть руки, а такие, как мы, будут так поступать, потому что нам не требуется на это причин, Тэйлон. Мы просто знаем, что так правильно.

— И всё же почему я должен это делать? — хмуро спросил я.

— Тогда взгляни на этот мир и ответь себе честно — ты действительно готов отдать его на откуп аду? Обречь всех на подобное? — махнул он рукой в сторону песчаной кровавой бури, что закрывала обзор буквально через несколько десятков метров. — Ответь себе честно, Тэйлон, кем ты хочешь быть. Но сейчас…

Он щёлкнул пальцами, и я очнулся.

Очнулся в холодной пещере. Один. С медальоном в руке, облокотившись на алтарь, который был… целым.

Видения…

Я посмотрел на медальон, который нагрелся от моей ладони, слегка испачканный уже подсохшей кровью.

Это всё было… даже не видением, а какой-то записанной программой. Или же это было что-то из памяти тела.

Или души.

Не знаю, но это был новый для меня опыт в подобном. Никогда не встречал чего-то схожего. Я знаком с банками памяти, но чтобы там ещё было запечатано и послание, которое можно воспроизвести…

Я медленно встал и направился к выходу, раздумывая о том, что сказало видение.

Поступить правильно? Пожертвовать собой ради какого-то мира? Но что я должен этому миру? С чего я должен вообще кому-либо помогать? Какой для меня от этого толк? Здесь не было тех, кто мне дорог, здесь не было тех, кого бы я действительно любил, и даже та же самая Исси… она… была лишь копией той девушки, которую я любил.

С другой стороны…

С другой стороны, Тэйлон был прав. Это было не то же самое, что смерть. Далеко не то же самое. И, понимая это, оглядываясь на мир, который был вокруг меня… мне становилось… не по себе.

Я знал, что могу всё исправить и всех спасти, я бы хотел это сделать, но не такой ценой. И именно понимание, чем придётся заплатить за спасение тех, кто мне почти чужие люди, что-то внутри тихо шептало: «а надо ли тебе это вообще?».

* * *

О приходе Росси мне никто не сообщил. Меня вообще никто не трогал с того момента, как я заперся у себя в комнате. Ну как заперся — на задвижку не закрыл, поэтому после быстрого стука ко мне заглянул мой наставник.

Застал меня он, когда я крутил револьвер в руках, испытывая двойственные чувства. Я в буквальном смысле слова держал в руках свободу: всего одно движение пальца, и всё, я закончу свои странствия. Я хотел этого, так хотел, но… что-то внутри останавливало меня, не давало просто бросить всё и уйти. И дело было даже не в том, что мне рассказал Тэйлон. Дело было в аду, который двигался сюда.

В любой другой ситуации я бы плюнул и вышел из игры, но такой участи я бы никому пожелал.

1456
{"b":"898855","o":1}