Стоило мне приложить тыльную сторону руки к выемке внутри медальона, как вся комната, где я находился, закружилась перед глазами. Начала размываться, кружиться, стираться как в каком-то вихре, уступая место абсолютной темноте.

А потом перед глазами начали появляться видения. Практически идентичные тем, что были до этого с Хлиной и Гензерией. Фильмы, который я мог наблюдать со стороны, но так, будто сам присутствовал там.

Передо мной был Тэйлон. Не только он, вся его семья: брат, три сестры и отец с матерью.

Судя по всему, был завтрак или обед. Причём довольно шумный и, я бы сказал, весёлый, из-за самих детей. Удивительно, что ни Зарон, ни Энна, что здесь присутствовали, даже не пытались усмирить их: один пусть и выглядел недовольным, но молчал, другая была вообще невозмутимой, словно так и должно быть.

Я практически сразу узнал всех, кроме одной девчонки, которая была по виду самой старшей из детей. Весёлая, улыбчивая и чем-то неуловимо похожая на свою мать Энну.

Вилия Бранье — не надо быть гением, чтобы понять это. Та самая старшая сестра, которую Диор любил, судя по всему, больше, чем кого-либо в этой семье. И глядя на внешность, очень изящную, но при этом не лишённую доброты, я мог, наверное, понять, почему его так тянуло к ней, раз у того кукуху сорвало потом.

Я даже подошёл ближе, чтобы приглядеться к ней получше: вроде обычная девушка, но немного выделяющаяся среди остальных детей. По-аристократичному аккуратная, имеющая, я бы сказал, осторожные и тонкие черты лица, довольно большие выразительные глаза и жутко добрый приветливый вид, который вызывал желание если не обнять, то хотя бы находиться рядом. Как говорят, у таких есть особая аура.

Видимо, видение относилась к совсем ранним временам, но здесь уже была Ньян, приёмный ребёнок, который не выглядел в семье чужим, по крайней мере, по отношению. Все весёлые, беззаботные и балующиеся аж до приторной боли в зубах. И даже Тэйлон выглядел нормальным ребёнком, не говоря уже об общеизвестном пидорасе Диоре — по нему было невозможно сказать, кем этот мудак станет.

Я не знаю, зачем Тэйлон вставил это воспоминание.

Для себя?

Или для меня?

Показать, как всё было хорошо, как всё в их долбанной семейке было прекрасно? Напомнить что-то? Или дать понять, ради чего он это всё затеял?

Не успел я подумать об этом, как видение сменяется на другое.

Опять семья, опять за столом, но уже что-то поменялось, что-то неуловимо изменилось, словно мир лишился красок. И Сильвия с Ньян больше не смеются, и Тэйлон уже не выглядит таким счастливым — похож на маленького маменькиного сыночка, который от любого толчка размажет сопли по роже.

Но сильнее всех выделяется Диор.

Сказать, что он просто изменился — это не сказать ничего. Он просто стал другим человеком в воспоминаниях. То ли окрас воспоминаний самого Тэйлона такой, то ли реально так изменился, но теперь он был больше похож на Диора, которого знал уже я, только в лице не наблюдалось такого цинизма и хитрожопости конченного ублюдка. Черты лица стали… более взрослыми, заострились, взгляд стал куда более осмысленным, взрослым, очень цепким, будто он видел то, что не видели другие.

Видимо, это тот самый момент, когда сестру выдали замуж или же когда он узнал не самые радостные вести о том, как с ней обращаются. А судя по фингалу под глазом, он уже успел и поругаться из-за неё.

Или это до того, как он воспользовался услугами божества?

Да, это, наверное, буквально перед тем, как он заключил контракт с божеством и стал проклятым. Причём, насколько я мог судить, если я относился к тем, кто убивает и участвует в сражениях, он был именно проклятым, что строит интриги и устраивает перевороты. Теперь было понятно, откуда у него эта изворотливость, умение находить язык и связи с другими.

И всё же это, как по мне, было ещё одним бесполезным воспоминанием, которое не несло никакой практической информации. Создавалось ощущение, что Тэйлон просто плавно подводил меня к закономерному итогу.

Следом пошли воспоминания буквально одно за другим, словно кто-то просто склеил нужные моменты в один фильм, где следующим было воспоминание… с Хлиной.

Я даже мог почувствовать то, что чувствовал сам Тэйлон в тот момент: обиду, злость, ревность…

Он держал Хлину за руку и что-то кричал в её перепуганное лицо. А та лишь хлопала глазами, словно тупое домашнее животное, которое не понимает, чем вызвало на себя гнев хозяина.

Чем?

Тем, что её в семье, как казалось Тэйлону, любят больше. Ей всегда рады, ей всегда улыбаются, ей показывают, что её любят, пусть и как домашнего питомца. Тэйлон же… на Тэйлона смотрят как на тряпку, которая ничего не умеет. По крайней мере именно такое отношение он чувствует к себе. И пусть я не уверен, что он правильно всё расценивает, для самого Тэйлона это очевидно — его любят даже меньше, чем полоумную служанку.

Старался ли он стать лучше? Я бы назвал это самыми хуёвыми и жалкими попытками, что я когда-либо видел, но всё же попытками. Они мелькают перед глазами, давая возможность примерно понять, каким был тот Тэйлон и что он чувствовал. Его хотят сдать за девчонку, которую он терпеть не может, словно пытаются избавиться, как от ненужной вещи, и запрещают общаться с той, кого он любит даже больше, чем собственную семью.

Забавно, но я вижу и отрывки воспоминаний с Юноной. Они проносятся за мгновения смазанными картинками, но при этом мне достаточно времени рассмотреть их. То, как эти двое находят общий язык, как тянутся друг к другу, и никто им нахрен не нужен. Они просто удивительным образом на одной волне, и даже Тэйлон выглядит иначе с ней.

Я много раз слышал про любовь молодых, но никогда её не видел, но мне кажется, что именно так она и должна выглядеть.

Видения опять меняются, всё темнеет, будто медленно тухнет свет на секунду, и вновь перед глазами уже другой момент.

Тэйлон орёт на Хлину за то, что та случайно разбила статуэтку, которую ему подарила Сильвия. Не знаю откуда, но мне это известно. Идиотка зацепила её локтём, когда принесла бельё. Я чувствую его ярость, его желание просто сбежать из этого дома, но сейчас вся злость направлена на Хлину, словно на громоотвод.

А потом он бьёт её по лицу. Бьёт сильно, от чего девушка падает. Хватает за грудки и продолжает орать на неё. Обвиняет её во всём, во всех грехах, после чего ещё раз бьёт, а потом ещё раз, и ещё…

Я никогда не любил тех, кто избивает беззащитных, но я никогда и не был на месте того, кто уже на грани. У Тэйлона сорвало крышу, и он сорвался на девчонке, которой мало того, что не посчастливилось запустить этот процесс, так ещё и в ком он видел едва ли не половину проблем и обид.

Я не мог сказать, что он поступает правильно, но… чувствуя то, что чувствовал он, я слишком хорошо мог понять его, чтобы смело осуждать.

А потом что-то во взгляде Хлины меняется.

Она просто протягивает руки и касается его висков.

Я был прав — это было эффектом самозащиты, способом дать отпор. И сейчас она это использовала против Тэйлона.

Что он увидел?

Практически то же самое, что и я, но с одним условием — он увидел причину.

Мир отживает свои последние дни.

Туманы поднимаются, и твари лезут на поверхность. Совсем другие, не похожие на то, с чем люди боролись до этого. Они ползут, словно зараза, словно саранча, уничтожая всё на своём пути. Армии сметает за минуты, мир уже практически обречён.

И вновь кадр сменяется.

Мир в огне.

Организация вступает в войну в обречённой на провал попытке удержать этот мир или хотя бы сдержать заразу, которая начинает просачиваться через тонкую реальность в другие миры. Она бросает в бой свои армады.

Землю утюжат тысячи систем залпового огня. Бомбардировщики выжигают многие тысячи квадратных километров, оставляя после себя безжизненные выжженные земли. И люди, много людей, солдат, что даже не принадлежат этому миру, всё прибывают и прибывают. Это мир войны, мир непрекращающегося боя, где всегда и везде стреляют, не жалея патронов. Место, где каждый метр занят техникой или солдатом.