— Было дело, — кивнул я.
— Ты знаешь, какой у неё характер. Да и чего она хочет, не так ли?
— Свободы.
— Да уж… — усмехнулся Диор. — Хотя для каждого свобода имеет своё понятие, конечно. Как бы то ни было, мы можем попробовать с ней договориться.
— Ты всё хочешь провернуть план по взятию трона? — негромко спросил я.
— О нет, я лишь буду скромным советником, — покачал он с улыбкой головой. — И да, я всё ещё лелею этот план. Только для него мне нужен будешь ты.
— Принцесса.
— Естественно. Кто ещё уговорит её?
— Я уже высказывался на эту тему.
— И я повторно предлагаю тебе. Престол, власть, всё королевство. Больше никто не вытрет об тебя ноги…
— Об меня и так никто не вытирает ноги, — заметил я.
— Ты будешь способен сделать всё, что хочешь. С моей помощью, естественно. Больше ни лизания задниц, ни глубоких поклонов. Никогда не будет вот этого дерьма, когда нас едва ли не рвут на части, а мы, всегда преданные королю, вынуждены будем опираться на свои неполные силы и ещё следить за тем, как бы слишком сильно им не ответить. Ты будешь сам себе хозяин.
Сам себе хозяин…
Его слова словно эхом прошлись по моей голове, так как попали если не в точку, то рядом с ней. И хитрожопый ублюдок это заметил.
— Ты будешь свободен делать то, что хочешь, Тэйлон. Конечно, советуясь со мной, но надо понимать, что именно с тобой я буду иметь власть. И без тебя я стану никем, а значит, ты мне будешь нужен. Но ты сам станешь хозяином своей судьбы.
— Мне это не интересно, — ответил я твёрдо, но улыбка Диора стала лишь шире.
— Кто-то говорит, что свобода — это отсутствие обязательств. Кто-то, что это деньги. Но свобода — это власть. Власть над другими, возможность диктовать свои условия. Мы вдвоём сдвинем горы…
— Нет, — твёрже произнёс я.
— Время отца прошло. Время всех этих стариков прошло, Тэйлон. Настала эра молодых. Нам не надо предсказывать будущее, нам надо его создавать.
— Отвали, Диор. У нас есть план…
— И Исциниэнта будет твоей, — негромко сказал он.
Повисла тишина.
Ублюдок зарывался и лез туда, куда его не просят, но Диор был хорошим переговорщиком. Он бил туда, куда следует, задевая то, что нужно.
— Исциниэнта. Я не буду врать — мне рассказала Амелия, как ты на неё смотришь. Смотришь, будто боишься больше никогда её не увидеть вновь.
— Заткнись, Диор, — повторил я.
— Соглашайся, и она будет твоей. Никто и никогда уже не разлучит вас. Она будет в твоей власти, и не думаю, что принцесса будет против. Тебе никто не скажет: женись на той или трахни ту.
— Диор, я серьёзно, — уже тише произнёс я. — Заканчивай.
— Прости-прости, — поднял он руки вверх. — Я просто хотел, чтобы ты понял, что перед тобой открыто.
— Я знаю, что передо мной открыто, — ответил я. — И даже если так, она не согласится…
— Она будет свободна, — с нажимом произнёс Диор. — Она будет той, кем хотела стать. Взгляни на Исциниэнту, Тэйлон. Она получит свободу. Она станет королевой и буде вольна хоть голой бегать, хоть по миру путешествовать!
— Ей нахрен не нужна власть.
— Ты так считаешь? Ты смотришь на неё и видишь кого? Шебутную девчонку? Веселячку? Непоседу? А сказать, кого я вижу? Опасную анархичку, у которой безобидные шутки граничат с безумием. По сравнению с ней ты просто пушистый комочек меха. Девчонка ещё не раскрыла всех своих талантов, но когда она действительно окажется в западне, все её таланты пойдут уже в деструктивное русло. У тебя есть шанс получить прекрасную девушку, которая готова веселиться и трахаться. Но мы можем получить пиздец в кубе.
— То есть теперь ты предлагаешь мне пойти на миссию ради неё?
— Я говорю тебе, какие у нас сейчас преимущества, — подался Диор вперёд. — У нас есть борьба за трон, есть деньги, есть осведомитель и есть девушка, которая будет не против захватить престол и стать ключом к власти!
— А она этого хочет?
— А ты её спроси, — ответил он. — Спроси принцессу, захотела бы она захватить власть, чтобы стать поистине свободной.
Чего бы захотела Исси?
Из того, что я услышал от неё, ей было плевать на свою семью. Как я понимаю, матери уже не было, были только братья, на которых ей было плевать. То же самое она сказала про отца. Девушка, которой плевать на свою семью.
Для аристократов нет ничего необычного в подобном. Нередко дети вырастают такими же циничными, готовыми продать собственную кровь ради силы и рода. Просто принцесса выглядела не такой. Или я не хотел видеть её такой, так как она была слишком похожа на ту, кого я любил.
И всё же я видел, что Диор отчасти прав. Он был… Он был как Суцьиси, не удивительно, что они спелись. Они не видели человека целиком, они видели только его стороны, и чаще всего именно тёмные, гнилые. Они видели только плохое в людях и удивительным образом могли отыскать это практически у каждого.
«Все её таланты пойдут уже в деструктивное русло»…
Весёлая девчонка, которая делала небольшие бомбочки, может пустить свои способности на создание настоящих бомб. Люди удивительным образом ломаются и меняются, превращаясь в таких чудовищ, о которых никто бы даже и не подумал. Ведь та же Суцьиси, как она говорила, раньше даже курицу не могла убить…
Я вышел на улицу подышать свежим воздухом.
Было тихо. Немного порошил с неба снег. Окинув округу взглядом, я направился к озеру через заснеженное поле, которое покрылось уже давно слоем льда.
Диор метко бил.
Свобода. Власть над своей судьбой. Гелиопсис. Я знал, что власть даёт свободу и уже никто тебе ничего не прикажет. Это было заманчиво, если я вдруг останусь в этом мире. Даже если не останусь, защищать род, будучи королём, будет прекрасно, а держать рядом такую, как она…
Я не был жаден до власти, но если она давала возможность воплотить то, чего я хотел, я был готов побороться за неё. И всё же…
Я подошёл ко льду и осторожно наступил на него. Крепкий, толстый, изумрудный и удивительно прозрачный, словно стекло. Единственное, что нарушало его красоту — царапины, словно кто-то на нём катался на коньках…
Я молча лёг на лёд, раскинув руки в стороны, и смотрел в небо. Был так тихо, так хорошо и даже тепло несмотря на то, что я лежал без шапки и перчаток. Просто хотелось немного… посмотреть на небо, которое заволокло облаками. Успокоиться и ни о чём не думать. Просто смотреть, как кружатся снежинки и ложатся на лицо…
Старею.
Эта мысль была словно колокольчиком о новом сообщении в компьютере.
Я старею. Или мир этот изменяет меня, старит, заставляя смотреть на ситуацию иначе. Раньше я бы пришёл и косил всех налево и направо. Я бы не сомневался и не раздумывал. Я бы убивал. Убивал, убивал, убивал. Тупо, бездумно, без сомнений.
А сейчас, словно инвалид, просто лежу и смотрю в небо.
Как же я низко пал… или наоборот, эволюционировал.
И всё равно, лёжа на льду, под лёгким снегом в такой тишине — было что-то в этом хорошее. Не та тишина, когда ты сутками сидишь в сугробе со снайперской винтовкой или сидишь в засаде, чтобы подорвать колонну. А именно лежать и наслаждаться тишиной и спокойствием, просто ни о чём не думая.
Правда, долежать вот так спокойно мне было не суждено.
Я уже закрыл глаза, наслаждаясь покоем, когда вокруг послышались шаги. Много шагов. И хихиканье. Через закрытые веки я увидел, как потемнело, словно на лицо легла тень, и через мгновение мне на рожу начали сыпать снег.
Сыпать и хихикать.
Я поморщился, недовольно приоткрыв глаза, чтобы стать свидетелем, как меня окружили молодые девчонки. Вот эти прохвостки, что тогда у меня на кровати дрыхли, сейчас стояли надо мной, сыпали мне на лицо снег и хихикали.
— Вот же сучки… — пробормотал я, и те с дружным радостным ором тут же разбежались кто куда. Они словно просили: побегайте за нами.
Могу сказать, что одну я всё же догнал. Та с весёлым визгом пыталась выбраться: брыкалась, пищала, дёргала руками и ногами, пока я просто не свалился с ней в снег и не подмял её под себя. Девчонка с карими глазами и тёмными волосами смеялась, даже не представляя, что этот смех может застыть у неё на губах, если я того захочу.
