Ещё одна пуля от револьвера, которая была поменьше калибром, из-за чего мощность падала, однако сейчас и это было вполне себе, других вариантов не было. Выстрел, выстрел, выстрел, пока урод уже не мог двигаться. Глядя на меня единственным целым глазом, эта живучая туша мяса заревела:

— БУДЬ ТЫ, СУКА, ПРОКЛЯТ НАВЕКИ!!!

И получил пулю прямо в глотку.

Захлебнулся собственным криком и кровью, после чего грузно рухнул на пол, подняв облачко пыли. Я же подошёл, приставил ствол к виску и сделал последний контрольный выстрел. Со стеклянным грохотом у меня слово груз с плеч свалился. Выдохнул и огляделся, не в силах даже двигаться. Меня отпинали так, что хотелось просто лечь и уснуть.

Все комнаты, что одна, что другая, представляли из себя место боевых действий. Перегородки между комнатами разрушены, повсюду пыль, кровь, куски штукатурки, деревянных стенок, мебель разрушена, валяются трупы. Скажи мне, что здесь была ожесточённая перестрелка, и я бы поверил.

— Как же больно…

И ведь подорвался практически на последнем противнике. Так хорошо шёл, так тихо, и в самый последний момент меня едва не убили. Спас только щелчок курка, который все обожают взводить с какой-то принципиальностью, будто чем лучше щёлкнет, тем слаще будет месть.

Месть…

Я бросил взгляд на труп и сплюнул на него кровь. Заебали меня уже…

Хромая и с трудом дыша грязным пыльным воздухом через трубку, я обошёл остальные комнаты, но больше никого не нашёл. Да и если бы кто-то был, он бы наверняка уже показал себя. Пока обходил их, лицом к лицу столкнулся с Ушастой, которая едва не пристрелила меня с испугу.

— Чисто? — она озиралась с каким-то диким видом, будто готова была меня застрелить.

Я кивнул, и лишь после этого она вздохнула свободно.

— Вы как? Вы… неважно выглядите.

Я лишь кивнул, показывая, что всё хорошо, насколько это было возможно вообще для моего состояния.

— У вас трубка в горле, — заметила она.

«Да, знаю. Работаем», — и кивнул на разгромленную комнату. Нам ещё предстояло обыскать её и найти какие-нибудь документы, после чего всё уничтожить.

Кого-то мы всё же да убили, однако мне кажется, что даже после уничтожения этого пункта цепочка связных разорвётся не надолго. Крупный компромат-то точно не здесь находится, а люди, которые за этим следят… ну вряд ли в их состав входило всего три человека.

Зачем тогда надо было это?

Во-первых, любой урон врагу всё же урон, а мы ещё и склады сожгли.

Во-вторых, компромат на мелких пешек типа всяких грязных стражей и нечистых горничных хранится скорее всего как раз-таки здесь. Это на крупных будет храниться в поместье, как сокровище, а мелкими просто легче управлять будет и не настолько они важны, чтобы вот так за них беспокоиться. Поэтому частично, но работу мы нарушим. И я надеялся, что найдём что-нибудь интересное.

Особенно, если всё уже давно на рельсах и работает чисто по инерции, многие правила будут нарушаться. Что-то будет оседать здесь, не уничтожаться и так далее. А значит, глядишь, и интересное что-нибудь найдём.

— Что мы ищем?

«Что-нибудь», — просигналил я, после чего задумчиво посмотрел на ушастую. — «А знаешь, ищи ты».

— Почему это? — возмутилась Ушастая.

«У тебя явно опыта поиска документов побольше, да и читаешь быстрее. Я буду на страже стоять, прикрывать».

— А, ну да, точно… — сразу успокоилась она. Как мало надо для счастья некоторым — всего-то потешить самомнение.

Я вернулся в коридор, где порыскал по обломкам и наконец нашёл револьвер. Грязный, поцарапанный, но целый и вполне работоспособный. Отряхнул, зарядил до конца, после чего вернулся в зал, где занял позицию для обороны. Верхние этажи я не проверял: всё же работа в команде — это доверие к напарнику. И я доверял Ушастой, не думаю, что она такой профан, кто пропустит противника.

К тому же, всё, что я сегодня увидел, подталкивало меня к неприятным мыслям. Сговор. Часть властей точно знает, что здесь есть и что может произойти в ближайшем будущем. Такие объёмы оружия просто нельзя пропустить.

Ладно, их можно пропустить, но не заметить такой склад, что ещё выходит на реку… нет, не верю. Особенно не верю, что секретная служба не в курсе. Так… а секретная служба у нас, как я помню из уроков, относится к исполнительной, куда относится и судебная система. А она почти полностью контролируется старшим сыном.

Следовательно, старший сын должен знать, что находится под городом. И как минимум он должен знать, что сюда завозят, так как не поверю, что у государства нет информаторов здесь. Следовательно, они в курсе событий.

Иначе говоря, старший наверняка замешан в этом.

Вопрос лишь в том, связан ли он с севером или сам отыгрывает свою игру против отца?

Как бы то ни было, я подозревал, что сюда кто-нибудь да придёт. Как-никак, здесь должна была быть ещё охрана и на крыше, как я понимаю, а значит, кто-то что-то точно слышал. Особенно, когда я устроил внутри стрельбу. А кого могут позвать, можно было догадаться и без подсказок, учитывая, с кем имеют тесные связи контрабандисты и кому мог принадлежать груз.

Я мыслил так не зря.

Стоя в укрытии за лестницей, я внимательно прислушивался ко всему, что творится на улице. И вскоре тишина начала сменяться подозрительным шумом: послышался грохот проезжающих самоездов, шаги за дверью, голоса, приказы. Буквально через несколько минут мои догадки подтвердились.

В дверь начали тарабанить.

— Секретная служба королевства Майкесендерии! Именем Его Величества, откройте немедленно!

Я быстро вернулся в комнату, где орудовала Ушастая.

«Время. Уходим».

— Я почти всё.

«Уходим немедленно», — показал я и начал разбрасывать везде энергетические шары, поджигая всё в округе. А учитывая строение, схватывалось всё на лету. Забросал всё, что только встретилось, после чего забежал в другую комнату и забросал всё здесь шариками. Как я понял, здесь хранились деньги, которые они собирали по городу. А учитывая размер мешков, учитывая их количество, денег здесь было немерено.

Мы бросились в коридор, где продолжали тарабанить продажные ублюдки. Здесь я, не раздумывая, забросал всё шариками. Стены, пол, потолок — всё сразу схватывалось. Пламя благодаря обоям быстро поднималось по стенам к потолку. Очень скоро холл осветил пламя.

Мы бросились выше, где то тут, то там валялись трупы. Причём их здесь было не так уж и мало. Гораздо больше, чем встретилось мне снизу. Создавалось ощущение, что большая часть противников собралась именно наверху. При этом для меня не стало секретом, что ушастая немного гордо взглянула на меня, будто говорила: «и я это всё сделала тихо».

Для профилактики я забросил несколько шаров и здесь, после чего мы поднялись на чердак. Здесь через окно на крышу, где мы осторожно огляделись по сторонам. Чисто.

Не сговариваясь, оба выскочили наружу и бросились бежать по крышам, едва касаясь ногами черепицы. Уже по пути я вспомнил, что оставил там арбалет, но возвращаться было уже поздно. Вся улица была забита людьми: как зеваками, так и стражей с секретной службой. И скоро их станет ещё больше. А значит, нам надо было убираться.

Буквально через два квартала, когда мы встали на небольшой привал, я бросил взгляд на ту часть, откуда мы сбегали. Сразу из нескольких мест поднимался дым, и только из одного виднелся огонь. Значит, склады тоже под землёй горят.

«Что мы там нарыли, покажи-ка», — махнул я Ушастой рукой.

Дышать было тяжело, лёгкие болели, горели, рана на шее будто расходилась, казалось, что мне всё переломали. Про глотать я не заикался — от каждого глотка раздирало и болело горло до слёз. Сломали гортань, заебись… С другой стороны, я жив и буду жить ещё, а тот ублюдок сдох.

Интересно, он был проклятым? Уж довольно символично звучала его фраза в конце. С другой стороны, движения и мастерство были не отточены, не хватало профессионализма, который нам свойственен, когда даже будучи на грани твои движения ровные и чёткие. И его осведомлённость о моём прибытии наталкивала на определённые мысли.