— Пиздуй отсюда, Руфус, — повторил я. — Третий раз повторять не буду.

Руфус… это просто редкий контингент, который не всегда найдёшь ещё. Обычно такие люди стараются скрыть свои недостатки, но он выставлял их напоказ. Эдакий карикатурный плохой злодей. Таких разве что можно в сказках встретить, но я знал на собственном опыте, что такие встречаются и в жизни.

Ничего святого или хорошего в них нет — они абсолютно ублюдочны во всех своих проявлениях и поступках. Обычно человек многогранен и даже у подонка есть какие-то свои черты, слабости, положительные стороны. Абсолютно моральные уроды были редкостью.

И Руфус был одним из этих редких экземпляров. Никаких положительных черт, полный моральный ублюдок, который делает исключительно всем плохо. Ни жалости, ни доброты, ничего. Я не удивлюсь, если он будет насиловать свою дочь и сына, а он будет — я почему-то в этом уверен.

И поэтому мне хотелось убить его. Я редко горел подобным желанием. Но здесь прямо-таки чувствовал долг перед этим миром избавить его от этого существа. Правда, не здесь и не сейчас. Потом. Обещаю: потом я разберусь с ним.

Мы смотрели друг на друга несколько секунд, после чего он усмехнулся.

— Мы же ещё пересечёмся.

— Даже не сомневаюсь.

Руфус одарил меня своей улыбкой. после чего развернулся в сторону столовой и…

Резко обернулся, нанося удар.

Что можно взять с ублюдка? Естественно, удары исподтишка. Собственно, ничего другого я от глупого животного и не ожидал.

Оттолкнув девушку, я сам подался назад, уворачиваясь на последних мгновениях, после чего сам попытался достать его. Удар, и… Руфус поймал мой кулак. Удар с ноги, и он поймал мою ногу второй рукой.

— Второй раз такое не пройдёт, — прорычал он с безумной улыбкой.

Я был почему-то уверен, что, если я сейчас проиграю, он точно меня убьёт. Его не остановит ни отчисление, ни суд, ничего. Причём от суда его отмажут, скорее всего. Ему просто плевать, он просто уебан, который привык, что всё сходит ему с рук.

Последняя попытка — я резко сделал выпад, целясь ему в глаза пальцами… и уёбище неожиданно подалось вперёд и схватило мою руку зубами. Клыки проткнули кожу, мозг прострелило резкой болью, и я даже на мгновение потерял дыхание. Но…

Подпрыгнул и одной-единственной конечностью — ногой, с прыжка зарядил ему прямо по яйцам.

Второй раз такое не пройдёт, говоришь?

Тот словно и думать про меня забыл, выпучив глаза. Отпустил, схватившись за то, чего у него нет, и тут же получил под дых. Согнулся и получил в рожу с колена, да так, что я почувствовал хруст челюсти. А потом схватил его за голову и со вей дури ударил ею об стену.

Руфус не отключился, хотя любой другой бы уже валялся здесь. Нет, он отпрыгнул назад и тут же начал обращаться, уже в конец потеряв связь с реальностью. Но и обратиться я ему не дал полностью — вервольфов надо забивать в тот момент, когда они ещё не приняли окончательный облик. И, учитывая ошибки в прошлом, я сделал шаг вперёд, после чего выпад и удар в шею.

Ублюдок схватился за неё, задыхаясь, и, кажется, даже перестал трансформироваться. Упал на колени, кашляя и пытаясь вдохнуть. Ещё и обоссался, судя по луже под ним.

— Псина всегда получает то, что она заслуживает, — негромко сказал я, даже не будучи уверенным, что он меня сейчас слышит.

К этому моменту на шум начали собираться люди. Они с опаской сторонились задыхающегося, но никак ещё не сдохшего Руфуса, толпясь за моей спиной рядом со спасённой девчонкой. Разве что его дружки были тут как тут, пытаясь чем-то помочь ублюдку.

А я… а я просто развернулся и пошёл своей дорогой. Не думаю, что такая мразь умрёт. Они вообще имеют привычку быть очень живучими, когда хорошие люди почему-то умирают очень быстро. А вот мне бы не помешал лекарь: не хочу подцепить какую-нибудь заразу от шавки.

— Тэр Тэйлон, я прямо-таки поражён, — директор выглядел так, будто он действительно поражён. — Не прошло и полугода, а мы уже встречаемся в третий раз. Вы решили поставить рекорд по посещению моего кабинета?

— Нет, лишь защитил девушку от изнасилования, — пожал я плечами.

В этот раз в кабинете мою сторону никто не представлял, так как Диор при всём своём желании не смог бы так быстро сюда приехать, не воспользовавшись кротовой норой, а ею мы не пользовались. Зато были родители Руфуса, как это ни удивительно, и, собственно, сам Руфус.

И стоило мне произнести эти слова, как отец, широкоплечий мужик, смахивающий на дровосека из-за своей густой бороды, буквально взревел:

— Ты, жалкий…

А потом неожиданно смолк. Вернее, не так, он продолжал говорить, но его никто не слышал. Он это, видимо, и сам понял, закрыв рот и озадачено оглядевшись, после чего директор демонстративно щёлкнул пальцами, снимая тишину.

— Тэр Денер, хочу напомнить вам о правилах поведения в нашем заведении. Оскорбление учеников, кем бы они ни были — с родословной или без рода, неприемлемо. Так что давайте будем проявлять уважение друг у другу.

— Уважение к этому ублюдку? — рыкнул он. — Выродку из Бранье, который избил моего сына.

Я покосился на директора, ожидая реакции на оскорбление.

— Тэр Денер, я могу попросить, чтобы вас вывели, если вы не можете держать себя в руках.

— Меня, вывели? — хмыкнул он.

— Прошу вас, держите себя в руках. Мне бы не хотелось разбивать ваши иллюзии о вашей силе и неприкосновенности довольно жёсткими действиями, которые вам не понравятся, при других.

Тот лишь хмыкнул, бросив на меня взгляд.

— Грязнокровные отбросы…

Это было про нас. Как бы мы всё же не полноценные вервольфы, и примесь людской крови в нас есть. Однако…

— Заткнись, шавка.

Мой ответ был таким же действенным, как и удар по яйцам. Денер аж задохнулся от возмущения.

— Ах ты…

И опять тишина.

Зато директор обратил на меня внимание.

— Хочу напомнить вам, что вы должны проявлять уважение к страшим, тэр Тэйлон.

— Да с чего вдруг? — усмехнулся я. — Если вы не хотите заставить его молчать, почему я должен выслушивать оскорбления в адрес своего рода? — и, уже видя, что тот хочет ответить, добавил. — Естественно, можно решить этот вопрос через суд, ведь ему нет дела до возраста, верно?

Хорошо прятаться за возрастом. Когда надо, говорят: он же старше тебя, когда не надо, даже не вспоминают. Поэтому на лицо была попытка принизить меня, хотя, по сути, я ничем не отличался от них, так как тоже был представителем своего рода. К тому же, если оценивать по сознанию, я старше всех здесь вместе взятых.

Денер, видимо, поняв, что его опять глушат, заткнулся и теперь сверлил меня недобрым взглядом.

— Итак, благородные тэры и тэрра, сегодня мы здесь собрались, — начал директор, дождавшись, пока мы здесь все успокоимся, — по случаю того, что Руфуса обвиняет в домогательствах и изнасиловании одна из учениц нашей академии.

— Мой сын бы никогда не тронул никого пальцем, — негромко сказала мать, которую звали, если я не ошибаюсь, Уми. — Он отзывчивый юноша с добрым и благородным сердцем.

Честно, пусть она и женщина, но убить её я захотел не меньше, чем Руфуса с его отцом. Потому что эта сука покрывает конченного ублюдка, что ломает жизнь другим. Да, для матери её ребёнок будет всегда самым важным, однако это не значит, что теперь можно наплевать на всех тех, кому он ломает жизнь. Типа мой сын, он такой хороший, пусть лучше другие страдают от его издевательств, а его не трогают. Чем такая мразь отличается от ублюдка, которого она защищает? Знает, что он делает, и защищает?

— Вот это мы сегодня и выясним, тэрра Уми, — ответил директор. — У меня как раз… — он с трудом поднял стопку документов, — множество дел, связанных с вашим добрым и отзывчивым сыном, которого неоднократно обвиняли в изнасилованиях.

— Ни одного доказательства, — прорычал Денер. — Его оговаривают.

— Конечно, абсолютно все никак не связанные между собой люди, — кивнул директор. — Собственно, сегодня, однако, у нас есть та, кто может сказать слово против вашего сына.