— Тэйлон, я ждала вас… — она зевнула.

— Да я вижу, что ждали, — усмехнулся я. — Уже спите?

— Нет-нет, я ждала вас. Гости уже собрались?

— Мне сказали, что они уже наполняют зал, так что предположу, что всё почти готово. Вы же во время танца не заснёте?

— Я обычно не имею привычки засыпать, когда двигаюсь, Тэйлон, так что можете не беспокоиться. Но на крайний случай…

Она подошла ко мне и аккуратно застегнула у меня на рукаве у самого края маленькую булавку. Её было и не видно даже.

— Если я действительно усну во время танца и не смогу проснуться, уколите меня.

— Боль приводит в чувства?

— Да. Только постарайтесь меня удержать, так как спросонья я могу дёрнуться. Мне бы не хотелось, чтобы моё состояние стало достоянием общественности.

— Постараюсь.

Ламель внимательно посмотрела мне в глаза, после чего кивнула.

— Тогда нам стоит поспешить. Моя мать должна будет скоро начать речь и представить нас.

Взяв мою руку за локоть, Ламель сразу направилась к залу, ведя меня как маленький проводник.

— Волнуетесь? — неожиданно спросила она, пока мы шли

— Нет, совсем, — покачал я головой. — Причин нет.

— Я волнуюсь, — неожиданно сообщила Ламель. — Неприятное предчувствие. Быть беде.

— У вас дар, как и у матери?

— Да, он передаётся от ребёнка к ребёнку. Моя мать очень сильная предсказательница, но даже для неё очень трудно увидеть то, чему суждено будет сбыться. Нередко это лишь обрывки картин, которые сложно интерпретировать.

— А вы?

— Что касается меня, то зависит от состояния. Иногда я вижу картину чётко, а иногда чувствую лишь эхо от предстоящего события.

— То есть вы не можете сказать, что будет, да?

— Могу лишь сказать, что что-то будет.

Суперточно, конечно.

Тем временем Ламель вывела нас в огромный коридор. Я был здесь, и, если не ошибаюсь, огромные двустворчатые двери вели прямиком в огромный бальный зал. Сейчас лишь тихий гул голосов давал понять, что там как минимум всё заполнено наполовину.

Если не считать охраны, которой везде было в избытке, здесь была только оракул. Вот уж точно кто не поскупился на платье. Вроде и обычное, но обтягивающее настолько, насколько это возможно, с декольте, которое не давало даже воли фантазии.

Увидев меня, она мягко улыбнулась и кивнула. Я даже ответить не успел, как меня тут же толкнули в бок. Ламель с невинным видом взирала на меня, словно и ни при чём, после чего шепнула:

— Я случайно уснула.

Ага, и призналась в этом ещё.

Это вызвало лишь улыбку у оракула.

— Как условились. Сначала выхожу я, потом по команде выходите вы, ясно всё?

— Да, — кивнул я за нас двоих.

— Отлично, тогда немного посторонитесь, чтобы вас было не видно из зала.

С этими словами она кивнула, и двое слуг синхронно распахнули двери. Гул голосов сразу усилился, но не настолько, чтобы оглушить нас. Как только оракул вошла в зал, слуги закрыли за ней двери, и теперь уже мы встали на её место — в самом центре перед дверьми, чтобы эффектно появиться в нужный момент.

Гул тихих голосов, что царил в зале, потихоньку сошёл на нет, после чего я услышал громкий властный голос оракула.

— Мои дорогие гости, жители Небесного Королевства, я, Гензерия-Шилен-Эльзенвелиасса, счастлива приветствовать вас на сегодняшнем вечере, — счастье так и лучилось из её голоса, задавая настроение вечеру. — Благодарю, что пришли, и надеюсь, этот вечер оставит у вас лишь положительные воспоминания. И собрала я вас здесь, дабы сообщить прекрасную и радостную для меня и всех нас новость — моя дочь наконец нашла своего избранника. Потому, чтобы не томить вас в ожидании этим прекрасным вечером, позвольте представить вам…

В этот самый момент двери открылись, и Ламель как бы невзначай подтолкнула меня вперёд.

— Моя дочь — Ламель-Тосио-Эльзенвелиасса, и её будущий муж Тэйлон Бранье!

Мы шагнули в огромный… просто огромнейший зал, который по размерам был сравним с тем, где проходили бальные танцы при академии. Я буквально почувствовал сотни взглядов, что скрестились даже не на Ламель, а конкретно на мне. Сотни, как мне казалось, лиц, столь похожих как длинными ушами, так и чертами, в разных броских платьях самых разных цветов, от чего рябило в глазах.

Я, честно говоря, почувствовал даже лёгкое волнение от такого количества внимания к своей персоне. Ещё больше завораживала тишина: такой огромный зал, так много людей и так тихо. Закрой глаза, и покажется, что никого нет.

Мы стояли секунд десять, прежде чем я почувствовал, как держащая меня за локоть Ламель слегка подталкивает вперёд. Идти дальше, танцевать…

Мы осторожно двинулись вперёд, и толпа перед нами начала медленно расступаться в стороны, будто их раздвигала невидимая сила. И хоть бы кто звук издал, разрушив иллюзию, что мы здесь только вдвоём, а вокруг одни проекции.

Где надо остановиться, подсказала Ламель, легонько потянув меня за локоть. Мы встали друг напротив друга, и Ламель одними губами шепнула.

— На раз-два-три…

Следующие целых семь минут мы танцевали. Двигались в образованном круге, словно два клоуна, веселящих публику своим нелепым видом. Хотя сама публика была как сбежавший цирк, если судить по одежде. У меня глаза болеть начали под конец танца. И как только он закончился, казалось, спала магия тишины.

Послышался гул голосов и аплодисменты.

И всё бы ничего, но…

— Вы мне оттоптали все ноги, — пожаловалась Ламель, слегка прихрамывая. — Как… каким образом? Как мне дальше танцевать?

— Ногами, — отрезал я. — Надо было двигаться в такт, а не куролесить как после пьянки. Давайте, у нас ещё танец с родителями.

С оракулом было танцевать куда приятнее, чем с Ламель. Та двигалась куда плавнее, куда медленнее и не спешила резко поменять направление лишь потому, что ей так захотелось. Я бы даже получил какое-то удовольствие от этого, если бы она не прижималась изредка ко мне слишком сильно.

— Вы отдавили моей дочери ноги, мой дорогой Тэйлон, — заметила она с улыбкой. — Она прихрамывает на обе ноги.

— Боюсь, ваша дочь несколько… ужасно танцует. Поэтому мне не стыдно, — ответил я невозмутимо.

— Ну, можно было сделать поблажку на её неопытность. Ламель редко танцевала где-либо.

— Всё время просидела в замке?

— Не всё, но большую часть.

Я бы рехнулся вот так сидеть в замке девяносто семь лет, если честно.

— Не обижайте её.

— В данный момент обижаете скорее вы её, достопочтенная оракул, — я только что поймал злой взгляд Ламель, который был нацелен на мать. Она так кружила бедного отца, чтобы не терять нас из виду, что тот еле поспевал за ней.

— Она ещё такой ребёнок.

— Вы её провоцируете.

— А она мило злится, не находите?

— Не нахожу.

Я бы сказал ещё несколько слов по поводу того, что это не совсем похоже на шутки, но в этот момент случайно скользнул взглядом по толпе. Казалось бы, однотипные эльфы в пёстрых нарядах, но то ли случайность, то ли профессиональный навык, однако взгляд выхватил из толпы одно-единственное лицо эльфа. Эльфа-часовщика, который отметелил меня на соревнованиях.

Почему именно он, я понял почти сразу.

Взгляд.

Его взгляд, он был… другим, не характерным для ситуации. Я не знаю… Нет, я знаю, почему меня это смутило — как сказал тот эльф, он заинтересован в Ламель, но сейчас смотрел вовсе не на неё, а по сторонам.

А потом небольшой оборот в паре с оракулом, и… его уже не было.

Куда он пропал?

Я внимательно обвёл толпу взглядом, но его так и не увидел. Убежал?

— Вы кого-то заметили? — спросила оракул.

— Да, одного человека… то есть эльфа, который был моим противником на протяжении всех трёх финалов. Он часовщик.

— Уньивалесенс, — тут же сказала оракул.

— Да, он приглашён?

— Конечно. Как не пригласить такого известного эльфа не только в нашем королевстве, но и в вашем? Надеюсь, вы не собираетесь устраивать с ним дружеский спарринг прямо здесь и сейчас?