Дальше было дело техники.

Тут же порвав на ней подолы платья на длинные лоскуты, частью связал ей руки за спиной, а часть засунул в рот вместо кляпа. То же самое, используя всё те же лоскуты, сделал и с мужчиной. Схватив их за шиворот, втащил в небольшое помещение, которое совмещало в себе зал и кухню, и бросил здесь же. Быстро прошёлся по ещё двум комнатам и вытащил перепуганных мальчишек. Связал, запихнул кляп в рот и бросил рядом с родителями. Осторожно выглянул на улицу через окно, слегка отодвинув штору в бок. Но никто не толпился у двери, никто не спешил вламываться и крутить меня.

Я ещё раз обошёл всю квартирку, после чего вернулся на кухню к заложникам. Отец семейства уже успел прийти в себя, и теперь они одной кучей забились в угол комнаты. Пришлось перепуганных оттуда вытаскивать, чтобы задать несколько вопросов.

Я всегда был против вредительства гражданским. Чаще всего это были обычные бедолаги, которым не повезло попасть под горячую руку. Да, были как солдаты, так и проклятые, которые вымещали злость на обычных людях, но я к их числу не относился. Им и так доставалось за всё хорошее и плохое с обеих сторон, зачем делать ещё хуже? Спустить злость? Так убей врагов. Просто ради удовлетворения садистских чувств? Так отрежь самому себе яйца.

Но нередко гражданским всё равно доставалось и без этого: попадали под перекрёстный огонь, гибли от бомбардировок, умирали от болезней и голода. На войне они мне напоминали перепуганных овец, которых убивали все кому не лень.

Вот и сейчас какая-то семья оказалась не в том месте и не в то время. Однако в планах у меня членовредительствовать не было. Я придерживался правила, что кто не связан с войной, должен таковым и оставаться, если не вынудят обстоятельства.

Я присел перед женщиной, которая показалась мне более адекватной, чем мужчина. У женщин была меньше развита гордость и более развита забота о детях, из-за чего вести диалог с ними было всегда легче. У мужчин же иногда как какая-то хрень в голову ударит — с места не сдвинешь, будут стоять на своём.

— Я не собираюсь вас убивать или грабить, у меня нет цели сделать вам больно или причинить какой-либо вред. Я лишь хочу подождать ночи и уйти. Уйду, никого не тронув, — начал я негромко на эльфийском. — Ты понимаешь меня? Если да, кивни мне.

Эльфийка с готовностью закивала. Я беспокоился, что она может встать в позу, так как если у людей была склонность к разрушению всего и вся, то у эльфов была склонность к чрезмерной необоснованной гордости, что иногда доставляло определённые проблемы.

— Отлично. Я хочу задать тебе несколько вопросов, поэтому сейчас вытащу у тебя изо рта кляп. И ты не издашь ни звука, пока я не скажу, поняла. Ни звука. Будешь вести себя тихо, и никто в твоей семье не пострадает, всё ясно?

Вновь закивала.

Я удовлетворённо кивнул и медленно вытащил из её рта кляп, готовый тут же ударить её, если эльфийка попытается сделать глупость.

Не сделала. И на том уже спасибо.

— Отлично. Теперь вопрос: здесь есть ещё выходы?

— В-выходы? — испуганно переспросила она.

— Кроме входной двери, из вашего дома можно ещё как-то выбраться?

— Черд-дак. Там люк в коридоре. Оттуда на крышу, — протараторила она с такой скоростью, что мне даже было трудно её понять.

Но запасной выход есть, отлично. Это то, что нужно, если что-то пойдёт не по плану и придётся сваливать.

— Хорошо. Город. Карта города. У вас она есть?

— Н-нет, откуда же…

— Ладно. Алкоголь. Вино, спирт, медовуха, пиво, сидр?

— Вино. Он-но в шкафу за вашей спиной.

— Еда?

— В том же шк-кафу.

— Оружие?

— У нас нет оружия, — пробормотала она. — Мы простые граждане, мы ничего не сделали, пожалуйста, от…

— Цыц, — поднял я голос, и эльфийка испуганно смолкла.

Я засунул ей кляп обратно и отволок к остальным, после чего прошёлся по кухне. К оружию, помимо молотков, шил и отвёрток, добавились тесак и два кухонных ножа. Нашёл на верхних полках две бутылки вина. Попробовал и тут же поморщился: в горло ударил спирт, да такой, что самого вина почти не чувствовалось.

Немного порыскал в их буфете и достал на стол овощи, фрукты, какую-то зелень, ягоды, орехи… К моему сожалению, мяса или чего-то молочного у них не оказалось. Сраные вегетарианцы… Даже молока или творога у них не было. Не все эльфы жрали одну траву, но мне, к несчастью, попались именно такие. Поэтому пришлось довольствоваться тем, что было.

Из одежды я взял с собой лишь плащ, который закрывал меня с ног до головы. Всё остальное оказалось или слишком маленьким, или слишком узким.

Попутно я постоянно поглядывал в окно, на случай непрошенных гостей. Несколько раз я видел, как стража, состоящая из четырёх эльфов, одетых в нагрудники и шлема, вышагивала по улице.

— Часто у вас здесь стража ходит? — спросил я, вытащив у женщины кляп. Мужчину даже не трогал — он смотрел на меня таким взглядом, что я был почти уверен, что дай возможность, и он сделает какую-нибудь непоправимую глупость.

— Они… они ходят, да…

— Часто?

— Иногда, — неопределённо подтвердила она.

— По сколько человек?

— Два.

Значит, всё же они подозревают, что я мог затаиться в городе. Получается, ночью патрулей будет ещё больше. А когда меня или моего тела не найдут, будут, скорее всего, прочёсывать весь город вплоть до каждого дома.

Я невольно потрогал грудь, где находился кол. Он так-то и не сильно мешал, если резко не дёргаться. Болел, но не более. Но стояло начать дышать полной грудью, бежать или драться, как неприятные ощущения, словно тебе раздвигает и ломает рёбра, усиливались многократно. Это мешало и отвлекало, не говоря о том, что попади по нему ударом, и я вообще рискую сдохнуть.

Стоило сумеркам опуститься на город, как я тут же выдвинулся в путь, оставив связанных в доме, заперев в одной из комнат. Уверен, что они сами смогут выбраться. Перед выходом не забыл сделать несколько глотков вина, от чего лёгкое опьянение сразу ударило в голову. Да, с одной стороны это может отразиться на реакции и скорости, но с другой — чистое сознание куда важнее, особенно когда главный упор был не на бой, а на скрытность.

Покинул я дом через крышу: воспользовался люком, о котором говорила эльфийка, пробравшись на пыльный чердак. Оттуда через маленькое окошко прямиком на крышу, покрытую красной черепицей.

Стоило лишь высунуться, как лицо обдул приятный прохладный ветер, что удивительно, пахнущий не городским смрадом, а свежестью.

Несмотря на приближающуюся ночь и опустившиеся сумерки, город даже не спешил ложиться спать. Открывшаяся часть с невысокой крыши продолжала жить своей жизнью как ни в чём не бывало. Во многих домах до сих пор горел свет, по улицам ходили жители города. То тут, то там раздавались голоса на эльфийском.

Я обернулся на место катастрофы, которое частично было видно отсюда. Сейчас пылевое облако уже улеглось, и я мог видеть, как среди выстроившихся пирсов выделяется огромный пробел, как выбитый зуб. Обрушенное основание башни, которая обвалилась вместе с пирсами. Помимо её руин, там же на земле, словно выброшенные на берег, лежали несколько кораблей, видимо, которых утащил за собой пирс. Всё остальное представляло из себя крошево из дерева.

Сейчас там горело множество огней, и между обломков сновали люди, разгребающие обрушившуюся часть и расчищая место.

Да, за такое меня точно по голове не погладят… Хотя когда гладили? Все мои диверсии обычно выглядели одинаково — десятки, если не сотни, жертв и сплошные разрушения. То, что я устроил здесь, по масштабу ещё было не самым большим.

Примерно представляя, куда двигаться (в голове всплывал вид города сверху), я осторожно начал перебираться с крыши на крышу, постоянно оглядываясь. По улицам не рискнул идти, так как в любой момент мог наткнуться на стражу, что для меня будет практически концом этого путешествия: моё точное расположение сразу определят, и здесь будет не продохнуть от солдат. Но и на крышах было не сильно безопасно, так как эльфы со своей ловкостью вполне могли их патрулировать.