– Я вижу, что с тобой творится, – холодно сказала элеана.

Эристо-Вет вздрогнула, как от удара и растерянно посмотрела на хозяйку странной вещи.

– Что это, Эльваан? – ее голос упал до шепота, – эта штука, она…

– Да. Поэтому убери-ка руки подальше. Лучше тебе ее и не трогать, понимаешь?

Ийлура вздохнула. Шейнирово царство! В покоях прорицательницы происходило нечто странное. Свинцовый кубик, проглоти его шейнировы твари, неведомо как – но соприкоснулся с рассудком, изменяя его.

– Мне его привезли недавно, – хрипло сказала элеана, – ты ведь знаешь, что мой дух был всегда близок к нашему богу… И это передавалось через поколение в нашем роду. А теперь вот, в горах ушла к Санаулу моя бабка, и брат привез мне то, что она оставила после себя. Вот, его.

Эльваан погладила тускло блестящий бок своего сокровища, растерянно взглянула на Эристо-Вет.

– Я знала, что у бабки была вещь, позволяющая задавать вопросы Санаулу без жертвы. И, пока жила в пещерах Сумеречного Хребта, спрашивала ее – откуда у нее появился этот кристалл…

– И откуда? – не выдержала Эристо-Вет.

Под ребрами снова завозилось предчувствие – словно она была близко, очень близко… к разгадке.

«Это ответ», – ийлура не сводила взгляда с безобидной на вид вещицы, – «но, побери меня Шейнира, я пока не знаю вопроса!»

– Она мне так и не сказала, – печально пробормотала Эльваан, – только раз обмолвилась, что отец ее отца спускался очень глубоко, и в пещерах нашел чудесный каменный сад… Сокровища, понимаешь? Но он не посмел взять ничего, кроме вот этого. И больше никто из наших так и не смог найти открытую дорогу туда… Закрытые пути – они-то, конечно, есть. Но нет сейчас тех, кто мог бы из открыть, ключи затерялись в веках, или – как гласят легенды – были похищены у элеанов.

«Сад Бога», – вдруг подумала Эристо-Вет – «И спрятал его в Лабиринте Сумерек».

Она выругалась. Проклятье, но ведь не знаешь наверняка, что это на самом деле так, и что свинцовый кубик – оттуда…

Эльваан положила пальцы на блестящую грань, прикрыла глаза.

– Дай мне руку, Эристо-Вет. Я обращусь с молитвой к Санаулу, но должна чувствовать то, о чем ты хочешь спросить.

… Мгновения застыли в пахнущем полынью сумраке. Желтые огоньки беспомощно царапали густую темень, свечи рыдали крупными восковыми каплями – а Эльваан молчала. Только изредка ее губы беззвучно шевелились, глаза же были закрыты; пальцы напряженно подрагивали на кристалле.

Эристо-Вет сидела напротив и ждала, стараясь даже не смотреть на сокровище из глубин Эртинойса. А мысли крутились в голове, как свора псов вокруг высоко подвешенной мозговой кости: ответ на так и не придуманные вопросы был рядом, совсем – но по-прежнему недосягаем.

«Сад Бога», – эти слова ворочались в голове двумя каменными глыбами, – «и Лабиринт Сумерек. Уж не туда ли отправилась темная? Но зачем, зачем?!! Что ей нужно? Такой же куб?.. Хм…»

Эристо-Вет пожалела, что так и не расспросила толком тень Посвященного. Но тогда, в приграничье, он показался ей попросту сумасшедшим; да наверняка он и был таковым… А все им сказанное – полубред, но если как следует подумать, то…

Аметистовые глаза элеаны широко распахнулись. Она посмотрела куда-то сквозь Эристо-Вет и прошептала:

– Спрашивай. И попытайся представить того, о ком спрашиваешь.

– Э… – ийлура торопливо прочистила горло, – в каком Храме был убит Посвященный, и за что его убили?

Она постаралась представить его себе – ийлура с приятным, но почему-то не запоминающимся лицом, в коричневом одеянии Посвященного. Тогда… он стоял, раскинув руки, и тоскливо смотрел на зеленую луну. Может быть, он молил Фэнтара о чем-то… Теперь уже ничего не узнать.

Эристо-Вет взглянула в лицо Эльваан – та показалась ей бледнее мела.

– Я вижу, – едва слышно выдохнула элеана, – и ты смотри.

Мрак душного помещения, свечи – все закружилось перед глазами, расплылось красками под южным ливнем. Радужные пятна поплыли, размазываясь, перетекая друг в друга, пока…

Ийлура не увидела Храм Фэнтара.

Это был самый обычный Храм, коих сотни разбросаны по Эртинойсу: сложенный из цельных мраморных глыб, с массивными круглыми колоннами по обе стороны от входа в зал Молитв. Перед Храмом желтела вымощенная ракушечником площадь, напротив – городская ратуша красовалась новенькой черепицей, синей, как василек. Фонтанчик в центре площади серебрился водяными нитями, а вокруг толпились дома зажиточных горожан – совсем как живые, и каждый старался отхватить себе побольше места, чтобы подмигивать городской площади чисто вымытыми окнами.

Эристо-Вет повертела головой, осматриваясь. Место казалось знакомым; особенно ярко-желтый круг площади – словно ийлура уже бывала там, но разве упомнишь?

– Здесь убили того, о ком ты спрашиваешь, – голос Эльваан доносился издалека, шелестел сухой травой на ветру, – он был Посвященным, но…

Элеана умолкла.

– За что его убили? За что? – почти выкрикнула Эристо-Вет.

Молчание. Картинка смазалась; ийлуре даже померещилось дуновение пахнущего морем восточного ветра – хотя откуда ему взяться в видении? А в следующий миг невидимая длань Бога сгребла ее за шиворот и бросила вниз, на отточенный шпиль Храма; Эристо-Вет не успела даже вздохнуть – и с трудом сообразила, что ничего страшного не случилось. Она неслась дальше, сквозь крышу, сквозь перекрытия и стены, мелькали бледными пятнами лица послушников и посвященных, темно-коричневыми кляксами расплывались на светлом фоне стен их повседневные рясы.

– Эльваан! – позвала Эристо-Вет.

Снова тишина. Настороженная, недобрая, от которой по спине побежал неприятный холодок.

– Эльваан!

– Я тебя слышу, – устало прошептала прорицательница, – я делаю все, что в моих силах… Смотри получше…

Полет оборвался столь же внезапно, как и начался – Эристо-Вет обнаружила себя в скромно обставленной келье. Пожалуй, из числа прочих ее выделяли солидные груды книг по углам да наличие письменного стола, за которым и сидел убитый Посвященный. Перед ним, поверх разложенных пергаментов и пожелтевших от времени листов бумаги, лежал уже знакомый Эристо-Вет дневник; ийлур что-то старательно записывал в него.

«Жаль, что не могу прочитать», – подумала Эристо-Вет, и уже хотела попросить Эльваан взглянуть поближе на работу Посвященного, как дверь кельи приоткрылась.

Ийлур поспешно спрятал дневник в ящик стола, поднялся навстречу посетителю. Через порог осторожно шагнула женщина в скромной рясе послушницы южного храма; капюшон надвинут на лицо – так, что Эристо-Вет увидела только плотно сжатые губы и острый белый подбородок с маленькой ямочкой.

– А, это ты, – сказал посвященный и, словно успокоившись, снова опустился на стул, – проходи.

«Его имя было – Ин-Шатур», – вмешалась прорицательница в мысли Эристо-Вет, – «запомни, Ин-Шатур в городе Хатране».

«И правда, Хатран! Как я могла забыть?»

Обстоятельства, приведшие Эристо-Вет в тот город, нельзя было назвать приятными; она даже не сама пересекла границу Алхаима – ее привез один торговец, а еще раньше он подобрал ее раненую на дороге. Случилось это несколькими зимами раньше, чем Эристо-Вет повстречалась с Дар-Тееном, и тогда жил в Хатране замечательный лекарь, который и поставил на ноги синеволосую ийлуру.

…– Да, это я.

Послушница небрежным жестом откинула за спину капюшон.

– Она – убийца? – быстро спросила Эристо-Вет у Эльваан.

Та не ответила.

Вошедшая в келью ийлура тоже оказалась знакомой. У нее была кожа, подобная самому тонкому фарфору Гвенимара, выразительные глаза – настолько черные, что не было видно зрачка, и волосы густого рыжего цвета. Настолько густого, что они казались красными. Вернее, цвета спелой рябины.

– Убийца?!! – не веря собственным глазам, прошептала Эристо-Вет, – отвечай!

– Я хочу его увидеть, – между тем сказал Ин-Шатур, – никогда не думал, что Ключ найдется в Храме Шейниры… что именно ты его отыщешь.