– А ведь когда-то отсюда можно было увидеть лунный цветок, – едва слышно вздохнула Миртс, – и не было в мире ничего прекраснее… Но все ушло, растоптанное и оскверненное.

На душе у Гилларда стало совсем мерзко. И, к собственной растерянности, он ощутил прилив стыда… За своих же. За людей, которые с такой легкостью поломали прекрасный и волшебный мир дэйлор.

– Давай уйдем отсюда, – сказал он, – отведи меня в горы… к этому колодцу. Раз, как ты утверждаешь, это нужно. Наверное, то пророчество, о котором ты говорила, в самом деле должно исполниться.

Миртс с пониманием кивнула и прошептала:

– И так будет правильнее всего, уж поверь мне.

Никем не видимые и не слышимые, они выбрались из дворца, обогнули Поющее озеро и двинулись на север. Там, как утверждала вампиресса, они могли бы воспользоваться одним из тайных камней портала и не тащиться еще несколько ночей к горам, а сразу перенестись в гнездо куниц.

Шли молча. И, когда Миртс резко остановилась, Гил едва не влетел ей в спину.

– Назад, – шикнула темная нелюдь, – сдается мне, кое-кто явился по твою душу.

Гиллард удивленно моргнул. Здесь? В Дэйлороне?!! Но кто, кто мог его найти – разве что магистр Закрытого города?..

Но нет. Он вдруг ощутил, как во рту стало горько, а страх под ребрами стянулся в холодный, скользкий узел, мешающий дышать.

Навстречу, из густой тени, одна за другой вышли четыре женщины.

Они казались невыразимо прекрасными, но красота эта не была красотой живых людей. Кожа светилась белизной во мраке, и глаза – большие, приподнятые к вискам – напоминали отполированные куски черного обсидиана, ведьминого камня.

Гиллард однажды сталкивался с женщиной, похожей на этих: то было в детстве, и тогда она спасла ему жизнь, сцепившись с зеркальником, а потом долго снилась ночами, и называла его маленьким храбрым воином.

– Миртс, – шепнул он, – почему ты думаешь, что они… за мной?

– Потому что сестры печали никогда не ходят большими компаниями, – нехорошо усмехнулась вампиресса, – готовься к драке, маг. Если, конечно, в твои планы не входит отправиться к предкам.

– Но я ничего плохого им не сделал, – задумчиво пробормотал Гиллард, – я просто… просто не понимаю.

Мечи с тихим, печальным шелестом покинули ножны, и Миртс заняла оборонительную позицию, прикрывая собой Гилларда. Ночницы переглянулись, и одна из них шагнула вперед.

– Мы пришли не за тобой, уважаемая вампиресса.

Голос болотного зла живо напомнил Гилларду звук, которые получается, если водить ложечкой по стенкам хрустального бокала. Такой же завораживающий, но безжизненный.

– Королева приказала нам избавиться от него.

И белый изящный пальчик пронзил мрак в направлении Гилларда.

– Но я не причинил вашей королеве неприятностей, – твердо ответил он, – почему она отдала вам такой приказ?

Ему было страшно. Но – перед глазами вновь и вновь вставало спокойное лицо командора Геллера, когда тот шагал к эшафоту. Наверное, он тоже боялся, однако – нашел в себе силы скрыть, растоптать собственную слабость…

Ночница сложила руки на груди и вновь обратилась к Миртс, словно Гилларда и не было рядом.

– Наша королева, первая болотная ночница этого мира, считает, что этот человек загубит все живое под небесами. И у нас, ее верных подданных и возлюбленных сестер, нет причин сомневаться в ее мудрости. Не мешай нам, мы не хотим причинять тебе вред, потому как ты – одна из n’tahe…

Миртс вздохнула, но ее мечи не опустились ни на волосок. И четко сказала:

– I’rr aname Shenior de damm.

И, видимо, ночница прекрасно ее поняла, чего нельзя было сказать о Гилларде.

– Но ты не знаешь, что именно имел в виду последний король Дэйлорона, – мягкий голос болотного зла усыплял, убаюкивал, – и точно также ты не знаешь, кто нашептал ему это пророчество. Мы же верим нашей матери, она не ошибется. Так что – с дороги. Нам нужен только человек.

– Нет. Вы его не получите. И, как я погляжу, ты, сестра, уже совсем забыла, что значит быть дэйлор и видеть свою землю отравленной и порабощенной, – жестко ответила Миртс.

Ночница пожала плечами.

– Как скажешь. Но тебе нас не остановить.

Гиллард вдруг понял, что разойтись по-хорошему уже не получится. Болотные ночницы были намерены забрать его, Гилларда, жизнь. А Миртс не собиралась бросать его на съедение болотным тварям.

Сделав такие выводы, он осторожно потянулся к Силе, заключенной в браслете, и, сминая в пальцах тугой огненный кокон, приготовился…

В этот миг ночницы бросились вперед. Казалось, только что неподвижно стояли на месте, и вдруг – раз – и мелькнул в темном воздухе размытый силуэт. Гил швырнул в юркую серую тень пламенем, рванулся в сторону, уходя от вздыбившихся перед лицом когтей. Ему было некогда смотреть, чем занимается Миртс, услышал только душераздирающий визг ночницы, и как что-то мокрое шлепнулось на траву.

Словно ниоткуда, на него надвинулось белое лицо с черным провалом рта. Нет, даже не рта – пасти, усаженной игольчатыми зубами так густо, что обзавидовалось бы чучело оборотня в лаборатории Закрытого города, которое ученики прозвали зубастиком. Едва не задохнувшись от волны гнилостного, затхлого воздуха, Гил швырнул еще один огненный шар, прямо в разверстую пасть; голова ночницы лопнула, что-то горячее брызнуло Гилу на щеку…

И вдруг все затихло. Тяжело дыша, Миртс оказалась рядом; с ее клинков на землю капала черная кровь.

– Ты как? – она быстро оглядела Гилларда, – не задели?

– Н-нет, – выдавил он, – но куда они пропали?

– Две из них, – уточнила вампиресса, – не знаю… Может, готовят что-нибудь новенькое?

– Ох… – только сейчас Гил увидел два стремительно оплывающих, как восковые свечи, тела на траве. Колени предательски задрожали, и маг с ужасом подумал о том, что еще немного – и, как изнеженная барышня, грохнется в обморок. Хаттар Всеобъемлющий! Как же все то, что происходило с ним последние дни, отличалось от лет, проведенных внутри каменных стен! Тут можно и разума лишиться, от таких-то переделок… Сперва – убитый им маг, теперь вот – ночницы…

Миртс внимательно глядела на него и, кажется, поняла.

– Успокойся, Гил. Еще не такое увидишь. И скоро привыкнешь.

И тут же, озираясь, добавила сквозь зубы:

– Где же, однако, наши подружки? Уж лучше разделаться с ними сейчас, чем… днем… когда я буду спать…

Гиллард потрогал медальон. Что-то определенно было не так, происходило нечто из ряда вон…

– Он такой горячий, – пробубнил маг, – почему?

Миртс воззрилась на изумруд в грубой оправе так, словно увидела ядовитую змею. Мгновением позже она вскинулась, прислушиваясь…

– Кажется, я знаю, отчего они ушли. Давай, Гил, на дерево, да поживее… У нас еще есть шанс… Главное, уйти с земли.

Обдирая пальцы, он вскарабкался в развилку ели; Миртс легко забралась следом. В лесу воцарилась какая-то необычайная, зловещая тишина. Даже ветер, казалось, замер в ожидании.

– Что… это? – прошептал Гиллард, – во имя Хаттара…

Миртс не ответила. Просто указала ему пальцем на кусты малины.

– Кажется, теперь я знаю, от кого пытаются защититься твои сородичи… От кого сбежали ночницы.

И Гиллард сперва услышал – сухой стрекот, шорох раздвигаемых веток… А затем увидел.

Они сильно походили на гигантских насекомых, жутковатую помесь муравья, сороконожки и паука. Их глаза светились во мраке ядовито-зелеными плошками, а челюсти непрерывно двигались, словно что-то пережевывая. Ночь полнилась скрежетом, скрипом, стуком друг о дружку панцирей, и высоким, неприятным писком. Почти что комариным…

И не было им числа. И лилась, лилась чудовищная река, не обращая ни малейшего внимания на притаившихся Миртс и Гилларда, мимо дворца, примерно в том направлении, где строились деревянные срубы в попытке защититься от… новой нелюди, порожденной отражениями и отравленной землей Дэйлорона.

А потом Гиллард и Миртс услышали нечеловеческий вопль. Затем еще и еще, невыносимые, предсмертные крики, которые вскоре захлебнулись хрипом и растворились в стрекоте тварей. Могли ли то быть последние мгновения двух болотных ночниц?..