Для того, чтобы добраться до стилета, Тиннат было нужно всего несколько мгновений – но голубоглазый красавец не оставил ей ни единого. Казалось, он только щелкнул пальцами, но от этого ничем не примечательного движения Лисица отлетела к стене, как от хорошей затрещины. Непонятная сила распластала ее, прижав к позолоченным обоям, не давая шевельнуть ни рукой, ни ногой.

– Говоришь, общий дружок? – насмешливо спросил он, подходя вплотную. Тиннат яростно плюнула в его до отвращения холеное лицо, припудренное бледно-розовой пудрой. Мужчина улыбнулся, вытерся кружевным платочком.

– Все это очень, очень интересно.

На его пальцах родились крошечные молнии. Тиннат дернулась, все еще пытаясь дотянуться до стилета – или, уж на худой конец, как-нибудь уклониться от атаки чародея – а в том, что этот красавчик маг, она уже не сомневалась – но заклятье держало крепко. Лиловые огоньки ударили в грудь, вышибая дыхание, и Тиннат полетела куда-то во мрак. Туда, где нет ни мыслей, ни ощущений.

… Забытье длилось недолго. Она открыла глаза, выругалась, помянув предков мага до седьмого колена. А в следующий миг поняла, что лежит на полу посреди холодного подвала, что единственная дверь – закрыта снаружи, и выбраться нет никакой возможности. Лисица снова произнесла длинный монолог, посвященный родне неизвестного чародея. Ощупала ребра, попробовала разыскать стилет, но, естественно, ее хорошо обыскали, прежде чем посадить под замок.

– Вот дерьмо, – сказала Тиннат.

– Никогда не слышала, чтобы благородная женщина ругалась, как извозчик.

Вскочить на ноги было делом секунды; Тиннат даже не считала нужным одернуть юбку – какая разница, как ты выглядишь, сидя под замком да еще и в темноте?

– Простите, если я вас испугала, – повторил грустный голос. Он раздавался из темного угла, где жирный мрак прилип к сырым стенам. Там же, где стояла Тиннат, было чуть светлее: сквозь вентиляционное оконце тянулись к полу тусклые лучики.

– Я здесь такая же пленница. В своем собственном доме. Меня зовут Уломара, а вас как?

И из мрака медленно выплыла худая женщина в долгополой рубахе.

…Магессу бил озноб. Темные, неопределенного цвета глаза лихорадочно блестели, на искусанных губах запеклась кровь.

– И вот, теперь я сижу в этом подвале, в родном доме! Хаттар всемогущий, мне и в голову не могло прийти, что все именно так повернется…

И она, всхлипнув, подтянула колени к груди, пытаясь отвоевать у холодных камней хотя бы толику тепла.

Тиннат помолчала. Затем хмуро оторвала от корсажа верхнюю юбку, из дорогого восточного бархата, и обернула ткань вокруг худых, подрагивающих плеч Уломары. Затем, подумав еще немного, избавилась и от нижней юбки, оставшись в кружевных панталонах и чулках. Как ни крути, бегать и драться так куда как удобнее, чем в длинных юбках. А в том, что предстоит нешуточная заварушка, Тиннат уже не сомневалась.

После этого они сидели уже не на голых камнях, а на ворохе тафты.

– Что будет теперь с Золюшкой? – мрачно спросила Лисица.

Уломара тяжело вздохнула.

– Ему не жить, если ловушка сработает. Я… понимаешь, мне есть за что ненавидеть Ильверса. Он, я так понимаю, убил моего старого учителя, Альхейма. Но жертвовать малышом? Этого я бы никогда не допустила… И наверняка, наверняка есть и другой способ!

– И потому-то ты здесь, – Тиннат покачала головой, – я тоже… согласна с тем, что Ильверсу лучше соединиться с духами предков, кажется, так дэйлор говорят об этом. Не потому, что он убил какого-то там старичка, но потому, что настоящий, живой Ильверс давно уже умер. То, что осталось – это страшное существо, лишенное чувств и не видящее ничего, кроме страданий и боли. Уж лучше пусть упокоится с предками, чем жить так. Но жертвовать ради этого мальчишкой? Фу, как мерзко.

Они помолчали. А потом Лисица поинтересовалась:

– Почему ты до сих пор не выберешься отсюда, Уломара? Ты же магесса?

Та лишь передернула плечами.

– Помилуй, Тиннат! Как и что я могу сделать без своих компонент?

– Но Ильверсу не были нужны никакие компоненты…

– Потому что он – нелюдь! Они в этом куда как сильнее нас. Они видят Силу мира, а мы – слабые, ничтожные людишки – можем лишь пользовать ту, что происходит от взаимодействия вещей. Надо знать, что и как расположить, и как соединить, чтобы взять ту Силу, которая подходит к тому или иному заклятью. Можно, конечно, использовать и просто Силу, без преобразования… У нас это называется ловушками – что и собираются использовать против Ильверса. Но выбраться из подвала, не имея ничего под рукой – я просто не могу.

– Подумай хорошенько, Уломара. Тебя бросили сюда в одной сорочке, меня – по недосмотру одетой. Может быть, на мне ты найдешь все необходимое?

Магесса хмыкнула.

– Вряд ли. Мне нужно… что-нибудь вроде деревяшек, чтобы породить огонь. На тебе-то нет ни единой дощечки?

И она жалко улыбнулась.

– Не знаю, что делать. Остается только смириться, наверное… Золий погибнет вместе с Ильверсом, и мы бессильны…

– Нет, не говори так, – Тиннат вскочила на ноги и принялась мерить шагами подвал, – не говори… Это слишком.

Внезапно она вспомнила то ощущение мягких локонов, когда прикоснулась к золотистым волосам Золюшки. О, небо! И эти изверги, эти маги, собираются принести его в жертву, лишь бы убить Ильверса?

– Даже если мы и остановим Ильверса, думаю, Золюшка тоже долго не протянет, побывав одним из компонентов… Думаю, они зашьют ему внутрь…

– Что?!! – Тиннат едва верила своим ушам, – ты хочешь сказать, что они могут его выпотрошить, и набить той дрянью, что убьет Ильверса?

Уломара горько вздохнула.

– Вполне возможно. Но при этом Золий будет жив, потому что Ильверсу незачем идти к мертвецу.

Тиннат скрипнула зубами. Попадись ей в эту минуту какой-нибудь маг (за исключением Уломары, конечно), Лисица собственноручно выцарапала бы ему глаза, разорвала зубами горло и изрубила мечом.

– Мне тоже… жаль, – пробормотала Уломара, зябко кутаясь в бархат, – Золюшка… Я к нему привязалась. И мне будет невыносимо… Если, конечно, мне суждено выйти отсюда.

И вдруг обе они застыли, как парализованные – потому что в замке со скрипом проворачивался ключ. Тиннат кивнула Уломаре и на цыпочках скользнула к стене, так, что вошедший бы ее не заметил сразу.

Первым, что увидела Лисица, был носок замшевого сапога. А в следующий миг что-то невидимое сдавило ей шею; протащив волоком по полу, швырнуло в угол. Магесса дико взвизгнула, бросилась к отворившейся двери, выставив вперед скрюченные пальцы, как кошка – когти.

– Ах ты мерзавец!!! Будь ты проклят! А я-то верила… Верила!

Лисица, ловя ртом воздух, только удивленно моргнула, когда Уломара ловко поднырнула под занесенной для удара рукой и вцепилась в шевелюру вошедшему. Разумеется, лучше бы она ударила его в пах – но магесса дралась, как настоящая женщина: не столько била, сколько выдирала и царапала.

Хаос продлился всего несколько мгновений. И Уломара с хрустом ударилась всем телом о пол, как будто ее швырнула вниз рука незримого гиганта.

– Терпеть не могу истерик, – холодно заметил мужчина. Отряхнув кружевные манжеты и пригладив растрепанные волосы, он брезгливо переступил через вытянувшуюся на полу магессу.

Тиннат взирала на него в безмолвном ужасе. Сперва ей померещилось, что это явился сам Ильверс – уж очень велико было сходство. Те же черные брови, черные блестящие глаза и бледная кожа. Но затем она осознала, что это – другой дэйлор. Самый настоящий маг из Дэйлорона…

Сглотнув горькую слюну, Лисица откашлялась.

– Что вам нужно? Почему меня бросили в этот подвал?!! Я порядочная женщина, я не позволю…

– Замолчи, – он выплюнул это слово, как несвежую пищу, – замолчи!

Дэйлор еще раз оглядел Тиннат, и у нее возникло впечатление, что более всего мага заинтересовали ее панталоны. Затем он решительно шагнул вперед, наклонился к ней.

– Я хочу у тебя кое-что спросить. Нет-нет, молчи! Это вовсе не значит, что ты будешь отвечать.