Он долго смотрел на карту, вспоминая… Свое детство. Свою несчастную мать. И тех, кто хотел отобрать его жизнь. Затем взял перо, обмакнул его в чернила и двумя ровными линиями перечеркнул Дэйлорон.

Ухмыльнувшись, Магистр выудил из хаоса, царящего на столе, кусочек пергамента и начал писать.

Дражайший мой брат, Витальдус. Волею Хаттара и Атхены появилась возможность испытать изобретенную тобой структуру заклинания. Я полагаю, что с дня десятого круга Малой луны ты должен приступить к сборам…Засим жду тебя в Закрытом городе. Кроме того, будет тебе еще одно задание…

Он помахал готовым письмом, дождался, пока высохнут чернила. Затем неторопливо снял с полки серебряное кольцо на подставке; письмена, как муравьи, разбегались по его матово блестящей поверхности.

– Ну что ж… – Магистр коснулся пальцами металла. Вещица была занятной, его собственного изготовления. И, разумеется, очень полезной – как и все, что доводилось создавать Магистру.

Улыбнувшись своему творению, он опустил руку с письмом сквозь кольцо. Резкая, слепящая вспышка – и оно исчезло, направившись прямехонько в лабораторию упомянутого Витальдуса.

Вздохнув, Магистр поставил свое приспособление обратно на полку и, подойдя к окну, раздернул шторы.

На востоке занималась бледная заря, и белоснежные башни Алларена жадно ловили первые розоватые отблески.

…Когда же все пошло не так, как планировал Император? Где произошла роковая ошибка?

Горела, чуть потрескивая, толстая свеча. Упершись локтями в расстеленные карты, Геллер рассеянно глядел на мирный огонек, вырастающий из черного фитиля.

Что-то пошло не так, как планировал владыка.

И войско Дэйлорона не вышло, чтобы принять решающую битву на Огневой пустоши.

Они попросту не вышли из-под прикрытия леса. Не сделали ни единого шага за пределы своей земли…

Геллер со стоном обхватил раскалывающуюся от мигрени голову руками. В висках бились всего два слова: «Что делать?»

Он и вправду не знал, что делать – возвращаться и опозорить Императора или… Или вести армию в лес, под стрелы дэйлор, под заклятия нелюдской магии?.. Даже генералы присмирели, и больше не пытались его жалить. Понимали, что в случае возвращения первыми полетят их головы…

А ведь, согласно плану Владыки, дэйлор должны были уже ждать на Огневой пустоши!

…На второй день ожидания Геллер все ж таки сделал то, что показалось ему правильным в сложившейся ситуации. Он тихонько отозвал в сторону Саэрма и попросил отправиться в Алларен, к Императору, и получить новые указания, если таковые будут. Попросил – а не приказал – потому что, несмотря на дарованное владыкой звание командора, оставался просто добрым приятелем Саэрма. И не мог, да и не хотел изображать из себя кого-то другого. Вояка только покачал головой.

– Что-то пошло не так, да, Геллер? Сам вижу… Не к добру все это. Уж не спугнула ли ведьма удачу? Не на беду ли мы привезли ее сюда, командор? Хорошо еще, что люди не разобрались, что к чему, а то и до бунта недалеко…

Геллер кисло улыбнулся.

– Дело здесь не в этой несчастной, Саэрм. Да ты и сам понимаешь, что она здесь не при чем. Бери лучших коней, и скачи во весь дух. Что-то непредвиденное стряслось, то, что помешало планам Императора, и я хочу знать, что мне делать дальше. Поворачивать назад – или двинуться вперед, сквозь мелколесье – и в Дэйлорон?

Воин молча кивнул.

– Мне понадобится два коня на смену, и я доберусь до Алларена в семь дней.

– Ты их получишь. Самых горячих, самых быстрых. Только скачи…

Геллер вздохнул. И вдруг, неожиданно для самого себя, признался:

– Знаешь, друг мой… Быть тенью Императора куда как проще. Ума не приложу, зачем он отправил меня в этот поход?

Воин усмехнулся и хлопнул командора по плечу – хорошо, что подобную фамильярность никто не видел…

– Не нам судить о помыслах Владыки, – негромко сказал Саэрм, – я молю Хаттара, чтобы он оградил тебя и не дал наделать глупостей, мой командор.

…И вот уже который день стояла многотысячная армия, разбив лагерь на краю Огневой пустоши. Хорошо еще, что доставка провианта была налажена… Но ведь долго так не простоишь – захлебываясь собственными отбросами. Нужно было что-то предпринимать, и чем скорее, тем лучше…

Ведьма тяжело вздохнула, заворочалась в постели. Геллер не видел ее за наспех сооруженной ширмой – ибо генералы успели прозрачно намекнуть ему, что неприлично держать в собственном шатре незнакомую женщину, да еще и на глазах целой армии. А переселить ее в отдельную палатку, или – что еще хуже – перепоручить заботам старух из лекарского обоза Геллер не решался.

«Что же делать? Что?!! Где план Императора начал рушиться? И отчего не выслал он гонца, чтобы передать свою священную волю?»

Командор стиснул зубы, резко поднялся из-за стола – висок словно обожгло огнем изнутри.

Потянувшись, он вышел из шатра. Стояла тихая звездная ночь, одна из тех, что так украшают начало осени; горели костры, ветер доносил людскую болтовню. Геллер потянулся, посмотрел на небо – высокое, равнодушное. Что бы там не говорили, ему все равно, что происходит на земле. Оно – совершенно в самом себе. Зачем заботиться еще о ком-то?

А в двух-трех днях пути к северу, в своих непроходимых лесах, напитанных волшебством, жили дэйлор. Хранимые своей землей, они оставались страшными противниками для любой – пусть и такой большой – армии, что осмелится сунуться под сень старых деревьев. И, что бы ни говорил Император о якобы плачевном положении нелюди, были в прошлом примеры того, как легионы истаивали подобно восковой свече, ступив на чужую землю…

Геллер потянулся, еще раз посмотрел на темно-синюю ткань неба, забрызганную сверкающими каплями звезд.

И вернулся в шатер, чтобы попытаться заснуть. По привычке, заглянул за ширму – и вдруг понял, что за его отсутствие кое-что изменилось: ведьма проснулась. Но уже не лежала бревном, пялясь в пространство перед собой – как несколько дней до этого. Натянув покрывало до самого носа, она напряженно разглядывала Геллера. Взгляд ее был вполне осмысленным и буквально сочился страхом. Тонкие руки тряслись крупной дрожью, пальцы судорожно стискивали край покрывала.

Геллер ощутил легкое разочарование. Отчего-то все эти дни он по-другому представлял себе этот момент. Как угодно, но только не так… обыденно и тускло.

Впрочем, как бы там ни было, наконец настало время разговоров.

Он поднял вверх руки, желая показать, что в них ничего нет.

– Не бойся. Я не причиню тебе вреда.

Ведьма содрогнулась всем телом, затем быстро приподнялась на локте, не выпуская из рук покрывала.

– Кто вы?

А вот голос у нее оказался на удивление неприятным – хриплым, надтреснутым. Во сне Геллер слышал совсем другой голос…

«То ж сон, дурак!»

– Меня зовут Геллер, Геллер Накори, – торопливо сказал он, одновременно делая шаг вперед, – я командор армии нашего владыки.

– Командор? – просипела ведьма и откинулась на подушку, – командор… но… как я здесь очутилась?!!

– Я нашел тебя в хижине, в лесу, когда ты умирала. Разве ты не помнишь вампира, темную нелюдь, что едва тебя не убил?

Еще шаг вперед. Осторожно. Так, чтобы она, упаси Небеса, не перепугалась – и не вздумала использовать свои чародейские способности. Хоть и не было у нее под рукой всяких магических штучек, следовало быть настороже.

Она рассеяно провела рукой по лбу.

– Ах, да… вампир… но когда вы… нашли меня – я была одна?

Геллер кивнул.

Он остановился в изголовье кровати, и в трепещущем свете свечи заметил, что по бледной щеке ведьмы скользнула вниз слезинка.

– Ты долго пребывала в беспамятстве, – спокойно произнес Геллер, – я очень рад, что тебе лучше.

И протянул руку, раскрывая ладонь для дружеского пожатия.

Ведьма сделала вид, что не заметила этого жеста – а, может быть, и в самом деле не поняла, чего ожидал Геллер. Она со страхом поглядела на него и пробормотала: