Покачивающийся, весь в крови, еле стоящий на ногах монах бил в кожаный барабан – упрямо и упорно.

Тысячу лет в этом монастыре служба не прекращалась ни на один день. Не прекратится она и сегодня. Несмотря ни на что, ритм вечной изначальной силы должен звучать через молитвы и призывы к небесам, связывая стремящийся к распаду, но вновь собирающийся воедино, мир.

И на мои глаза невольно навернулись слезы – не только от утраты, но и от восхищения стойкостью людей, которые, несмотря ни на что, выполняют свой долг.

А монах, собирая последние силы, все колотил в свой барабан, пытаясь вернуть на Землю гармонию и порядок…

Глава 34

Пока сигнала на выдвижение не было, я мог вдоволь предаться тяжелым раздумьям. Кровавый кошмар в монастыре будто наяву стоял перед глазами. Душа моя саднила.

И кроме того возникла масса вопросов. Атака на монастырь правоверных моджахедов. Неужели это случайность? Или все же происки врага?

Для меня имелась еще и этическая окраска ситуации. Одно дело, когда такие страшные события происходят сами по себе. И совершенно другое, когда лично ты явился их причиной. И тогда часть вины – на тебе.

Не то, чтобы я готов убиваться по этому поводу и замаливать свои грехи молитвами и постами. Жизнь постоянно подкидывала мне такие обстоятельства. Но это осознание прибавляет еще немного к тому тяжелому грузу прошлого, который мне приходится тащить на себе. Притом сил становится все меньше, а груз тяжелее с каждым днем. Все это потому, что я не разучился чувствовать чужую боль. И это принципиальный момент, по которому проходит водораздел – мы и они, я и мои враги, «Фрактал» и десты.

А монастырь и особенно его Настоятеля мне было жалко до безумия. Между нами будто протянулись какие-то крепкие нити. Это было удивительное место. И Настоятель был удивительный человек. И свора кровавых дикарей учинила над ним жестокую расправу. Это было несправедливо.

По коммуникатору я запросил у Звеньевого дополнительную информацию по теракту.

Между тем военные преследовали террористов до самой границы и даже за ней. Но те настолько умело скользили тайными горными тропами, что удалось завалить только двоих. Что и было представлено в местных СМИ, как грандиозный успех правительственных войск.

Мой чудо комп, лежащий на столе, заквакал. Он только что втянул в себя кодированное сообщение из Центра и теперь готов был поделиться им со мной.

Я активизировал присланный закодированный файл. Он с писком раскодировался. Это был видеопакет.

Включил воспроизведение. И замер, не в силах вздохнуть.

Это была неизвестно как попавшая моим кураторам видеозапись бесчинств в монастыре.

Звука не было. Зато изображение оказалось на редкость качественным. Поэтому я отлично мог видеть, как людей походя отстреливали одетые в тряпье, с повязками на головах, выродки. Вон, захлебнулся кровью коренастый монах, сопровождавший меня на встречу с Настоятелем. А вот убит выстрелом паломник, пришедший в обитель перед нашим отбытием. А рядом покатилась отсеченная саблей человеческая голова… Меня просто колотило от волн отчаянья и боли, кореживших пространство этой чудовищной пьесы.

Моджахеды добивали тщетно просивших пощады людей. Из здания вытащили Настоятеля – избитого, окровавленного.

Объектив наполз на его лицо. Настоятель не кричал. Он улыбался. Душой он уже был там, откуда пойдет на новое воплощение с сознанием выполненного долга.

Главный моджахед совершенно равнодушно, механически вогнал в грудь Настоятеля сабельный клинок. Потом обернулся. Его фигура стала быстро увеличиваться – он, слегка сгорбившись, широким шагом двигался к видеокамере. Остановился прямо перед ней. Снял маску. Пронзительными глазами посмотрел в объектив.

И подтвердил мои подозрения. Передо мной был не отчаянный воин ислама, посвятивший всего себя борьбе с неверными. Это был дест. Матерый нажористый дест. Сам Католик!

Я узнал его. Он пришел туда за той самой тетрадью, которая сейчас лежит у меня в сейфе.

По его губам я прочел брошенные им слова:

– Жди. Я иду!

Он ничего не стеснялся. Не боялся оставлять следы. Наш бой с ним пошел насмерть. Когда побоку все планы на будущую жизнь. Когда главное здесь и сейчас достичь своего.

Я прокрутил запись еще раз, пытаясь понять, что меня смущает. И, наконец, понял.

Интересно, а это мне не кажется? Нет, все реально. Когда Католик изрекал свои слова, по экрану пошла легкая рябь. Полог! Встревоженный полог серого, давящего тумана. Того самого, который издавна преследует меня…

Глава 35

На мониторе светился лаконичный и четкий документ «План поисковых мероприятий». Вся казуистика во «Фрактале» была родом из спецслужб. Терминология, понятия, методика действий – все оттуда. В том числе и бюрократия. И никуда от этого не денешься.

План был расписан, как всегда, с тщательностью и изящным профессионализмом. Все предусмотрено. Просчитаны самые мельчайшие детали. Контакты. Маршруты выдвижения. Состав группы прикрытия. Каналы связи. Пути отхода. Все разложено по полочкам, да и написано так, чтобы любому дураку было понятно. Вместе с тем оставлен достаточный простор для маневра и личной инициативы руководителя. В том числе при определении состава экспедиции. Его я мог менять по своей прихоти.

Вообще, я много чего мог. В том числе выбросить этот план на свалку и уйти в автономный поиск, оборвав все контакты – такое тоже случалось в моей практике.

Оставался важный вопрос – а что делать с моими учеными спутниками?

Определяться приходилось по ходу действий. Для этого я собрал их в компьютерном зале.

Они были пришиблены трагедией в монастыре. Писатель мрачен и задумчив, не балагурил, не базарил, как обычно. Ива – с красными и злыми глазами, упрямо поджатыми губам.

– Вот что, друзья мои, – начал я. – Шутки кончились. Ситуация взрывоопасная. Надо что-то решать.

– Что решать? – раздраженно бросила Ива.

– Кому идти дальше.

– Дальше?! У вас, оказывается, война! – звонко провозгласила Ива. – Я не киношный супергерой, а библиотечная мышь! Самый великий мой подвиг – напиться в ночном клубе. Так что для меня это перебор. Мне хватило перестрелки в деревне. Воюйте сами. Мне совершенно не уперлись ваши черте какие маршруты черте куда и черте зачем!

– Понял. И согласен, – кивнул я.

– Только один вопрос. А кто гарантирует мне дальнейшую безопасность? – еще громче воскликнула Ива, которую постепенно пробивало на истерику. – Если мне в моем доме отрежут голову, то с такой помпой не покажут по телевизору! Максимум минутный сюжет в «Новостях САО Москвы»!

– Я обещал тебе убежище и защиту. Они будут. Вы, друзья мои, просто переждете опасное время в тихом месте. А потом вернетесь к своей жизни. Наши враги страшные прагматики. Они без необходимости на вас лишнего взгляда не потратят. И вы будете неактуальны, когда все закончится.

Писатель проявил норов и сразу же резко уперся рогом:

– Нет, Анатолий Викторович! Я еду с тобой. Это решено.

– Кем решено?

– Тобой. Ты же знаешь, что я тебе пригожусь.

Я задумался. Писатель вызывал у меня искреннюю симпатию. Он был не столько человеком, сколько стихийным бедствием. Собой и своими идеями он наполнял все окружающее пространство, и казалось, что он был рядом с сотворения мира. Но вопросы к нему никуда не делись. Последние события убедили меня в том, что он не является марионеткой Католика. Тот бы уже давно разыграл такую карту. Да и не ощущал я в Лошакове враждебную суть, а ощущения Старьевщика дорого стоят. Но при этом у него было что-то свое на уме. Что-то он не договаривал. Имелись у него личные резоны лезть в эту смертельно-опасную карусель.

Я прикрыл устало глаза, входя в резонанс с новым завязавшимся узлом. И все четче осознавал, что нить Ариадны, представленную Писателем, я еще не дотянул до конца. И он действительно мне пригодится. Только откуда такая уверенность у него?