– Это было нелегко. Слишком высока цена, – как-то утомленно произнес Настоятель.

А ведь никакая сила не смогла бы склонить его к решению вопреки его воле. Хоть на куски его режь. И наша тактика выжидания, а не грубого давления, была единственно оправданной.

– По моему глубокому убеждению, разумное существо – это стрела. Без цели она просто пущена в небо, и жизнь такого бедняги бесплодна и бесполезна. Но и без наконечника стрела не вопьется в цель. А наконечник… Вот он, – Настоятель открыл ящик стола, вытащил оттуда бронзовую коробку с тонко выполненным орнаментом и медленно, торжественно пододвинул ко мне.

Я невольно вздрогнул, разглядев искусный рисунок на крыше. Лента Мебиуса, пересеченная восьмеркой. В сознании зазвучал сигнал тревоги.

Это знак. Знаки всегда появляются самым неожиданным и мистическим образом, когда из плоскости обыденности переходишь в зыбкое пространство Поиска. И этот символ всегда возникал из ниоткуда, в самых неожиданных местах и на самых неожиданных вещах. Он означал близость Предмета. Я видел его на стенах древних храмов. На страницах рассыпающихся фолиантов. На рукоятках мечей.

– Знакомый символ, – погладил я пальцем крышку коробочки. – Всегда мечтал узнать, что он означает.

– Лента Мебиуса – это возможность оказаться на противоположной плоскости, всего лишь продолжая движение. И символ того, что переход часто приводит нас к началу. А восьмерка – знак бесконечности материи и духа… Это древний символ. Взятый на вооружение некоторыми тайными обществами…

Я открыл коробочку. Внутри лежала толстая пожелтевшая тетрадь в обложке из плотного картона. Пролистнул ее. Английский язык. Чернила местами расплылись. Почерк корявый и трудночитаемый.

– Дневник лорда Радклиффа, – подытожил я.

– Он твой. Навсегда.

– Даже так? – удивился я. – Мне казалось, вы достаточно трепетно относились к этой вещи.

– Каждой вещи свое место. И время тасует эти места. Сейчас его место у тебя, гость.

– Спасибо.

Настоятель пристально посмотрел на меня, сдвинув брови. И начал вещать. Именно вещать, а не говорить:

– Игрок, считающий себя пешкой. Ты должен пройти путь до конца. Чтобы увидеть, что конец всего лишь начало.

– Умеете вы говорить загадками.

– У тебя должно получиться. Иначе падет полог. Океаны станут красными от крови. А небо серым от безразличия…

Полог! У меня сжало сердце. Очень не нравилось мне с некоторого времени это слово, которое все чаще вторгалось в мою жизнь.

Ладно, это лирика. Главное, дневники лорда Радклиффа у меня. Я погладил пальцами шершавую поверхность драгоценной тетради, стоившей столько жизней.

Часть дела сделана. Нить Поиска я дотянул до очередного узелка. А не оборвется ли она и удастся ли распутать новый узел – это мы вскоре увидим.

Дела в монастыре закончены. Мне оставалось лишь подать сигнал по рации группе прикрытия и ждать транспорта.

Мы покидаем это райское место.

«Или бежим отсюда?» – резанула словно посторонняя мысль. И с ней будто приоткрылась бездна совсем рядом…

Глава 30

Близился кристально прозрачный памирский вечер. Наша помятая, но надежная, как танк, «буханка» стояла у ворот монастыря. В отдалении застыли две машины сопровождения.

Я закинул сумку в салон. Ива помахала рукой монастырю, проворковав по-девичьи:

– До свиданья, буддисты и индуисты. Живите здесь своими драгоценными иллюзиями. А мы возвращаемся в наш грубый, но реальный мир.

Неожиданно возникла суета. Из ворот вышел в сопровождении свиты монахов сам Настоятель.

Сейчас выглядел он до неприличия величественно. Сразу хотелось бухнуться на колени и просить благословения.

В такой торжественной обстановке я ждал от Настоятеля мудрых напутствий или заумных наставлений. Но он просто подошел к нам. Поклонившись, приложил руки к груди:

– Пришел пожелать легкости в пути и начинаниях. И удачи, которая вам сильно пригодится.

– Спасибо, – поклонился я церемонно. – И надеюсь на новую встречу.

– Только не в этой жизни, – с горечью усмехнулся Настоятель.

Я аж вздрогнул. Какая-то обреченность просто вибрировала в нем.

Он грустно улыбнулся. Резко обернулся и стремительно направился прочь.

Я проводил его взглядом и скомандовал:

– В машину!

Покидал я монастырь с надеждой на скорое завершение дела. Но вместе с тем и с тяжелым сердцем. Вокруг нас ощутимо накапливалось зло, и оно вскоре разорвет план бытия новыми страшными событиями.

Но все это сантименты. Главное, распутать узел. И очередное задание будет выполнено. Старьевщик найдет Предмет. Как обычно…

Ехали мы долго. С остановками и ночевкой в райцентре. До точки назначения нас доставили только к середине следующего дня.

Нас высадили на центральной площади областного центра Кухляб, прямо около громадного гранитного Ленина. Не дошли руки до этого памятника у борцов за независимость от Империи, правивших бал здесь тридцать лет назад. Так что стоял он, обшарпанный, обожженный солнцем и отполированный песком, но все еще зовущий дехкан каноническим жестом ладони в светлое будущее. Интересно, а оно возможно, это самое светлое будущее? Мы в 1917 пытались идти по ложной дороге, которой и не было? Или гораздо позже свернули не туда, хотя счастье было близко?

Военные попрощались с нами и отчалили восвояси. Остался лишь капитан разведчик с русской военной базы. Одет он сейчас был не в привычную военную форму, а в джинсы, бордовую футболку и длинную синюю рубаху навыпуск. Отсутствовал автомат, с которым он доселе не расставался, но опытный мой глаз различил кобуру, которую скрывала рубашка.

Капитан куда больше своих коллег был в курсе происходящего, являясь нашим офицером связи с местными органами власти и с военной базой. Он должен был решать все наши проблемы, которые автоматически становились его проблемами.

– Ну что, погнали! – азартно воскликнул он.

И началась Джеймсбондовщина, которая всегда меня тяготила, но без которой в нашем деле никак.

Неторопливо к нам подкатил белый микроавтобус «Ивеко» – старый, потрепанный и, казалось, дышащий на ладан.

– Все на борт! – велел капитан.

Автобус, приняв пассажиров, натужно подвывая мотором, довольно бодро завертелся по улицам, пробираясь из цивилизованных районов в занюханные трущобы. Пятиэтажные жилые панельки с самостройными дощатыми пристройками и выбитыми входными дверьми пересеклись с промзонам. Потом пошли глиняные духаны, напоминавшие военные укрепления.

Около небольшого мутного озера на окраине города нас ждал массивный «Джип» с тонированными стеклами, через которые и не увидишь, кто в салоне – здесь дорожной инспекцией это не наказуемо. За рулем скучал один из «гопников» Лешего.

«Джип» не стал крутиться по улицам, чтобы сбить возможную слежку. Водитель просто выехал на прямую трассу, до упора вжал педаль в пол. Если и висели у нас на хвосте преследователи, то они сразу остались далеко позади. Но наружного наблюдения за нами что-то незаметно. Точнее, я был уверен, что его не было.

– Будем считать, что проверились, – с улыбкой объявил капитан-разведчик. – А теперь на новую штаб-квартиру!

«Джип» свернул с основной трассы на вполне приличную прямую дорогу. Мимо нас пролетали сады, поля и огороды. Журчала полноводная река.

А где-то впереди с каждым километром нарастал шум, постепенно переходящий в грохот. Мы въезжали в зону водохранилища и мощной гидроэлектростанции, на энергии которой живут три области.

Не доезжая до плотины, «джип» свернул в небольшой поселок из аккуратненьких европейских домиков. Скорее всего, здесь проживал персонал ГЭС.

– Ну, вот и прибыли, – «гопник» лихо остановил машину перед высоким забором, за которым в зелени скрывался двухэтажный каменный дом. – Обживайтесь.

Он положил на панель «джипа» ключи от машины. За ними последовали ключи от дома. Из бардачка вытащил два телефонных аппарата – для экстренной и обычной связи. Покинув салон и махнув нам на прощанье рукой, он отправился пешком куда-то вдаль, насвистывая бодрый мотивчик.