Да, большинство из плащей, всего-навсего обыватели. Охотники до дармовщины, не имеющие к заговору никакого отношения. Но большинство это не все. Мешок яда безобиден, убивают щепоткой.

Даже если плащи отвлекающий маневр, их невозможно игнорировать.

— А если взять пару дюжин и за языки подергать? — девушка лезла вон из кожи, стараясь проявить себя. — Дайте день и напарников, я мигом все выясню!

— Каковы гарантии, что среди пары дюжин найдутся нужные?

Прикушенная губа агента в очередной раз свидетельствовала о незрелости. Потерю интереса судьи она воспринимала болезненно.

Гарантий нет, а риск есть. Страх отличное оружие, но обоюдоострое — не стоит лишний раз стращать горожан. Десятке агентов не справится со вспыхнувшим бунтом. Четвертый не просто распыляет наши силы, он провоцирует на ошибку. Фатальную ошибку.

— Тонко. — еле слышно сказал инспектор, не обращая внимания на надутые губы подчиненной.

— Шанс, один шанс! Я не подведу, вот увидите! На площади ему попросту повезло!

— На площади он был один. А сейчас в компании гибрида и чистокровного свежевателя.

И как ему только удалось завербовать одну из островных тварей? Чем купил, что пообещал? Даже старый судья так и не добился лояльности от Живореза, несмотря на все предоставленные тому преференции. Так как же Четвертому удалось заполучить сородича?

— Я справлюсь! Вместе с отморозками мы их запросто возьмем! Всех!

Звенящая глупость…

— Если позабыла про популярность Четвертого среди простолюдинов, то вспомни хотя бы про лояльность стражи.

Не зря Четвертый назначил на место погибшего сотника именно одноглазого дружинника. Рыжеволосого великана любили. За нрав, за силу, а главное, за кошели, что он позволял набивать на «конелюбах» А новый посадник никак не уразумеет, что преданность зиждется отнюдь не на бумаге и законах. Не прошло и сезона, а стражники уже брезгливо кривятся при упоминании некогда любимого князя.

Не понадобилось ни подкупов, ни шантажа, а только ненужный человек не на том месте.

Тонко. Исключительно тонко.

Глядя как опускаются уши у расстроенного агента, инспектор ощутил давно позабытую досаду. Не из-за способной, но импульсивной девушки, а по вине судьбы. Ведь какой мог бы выйти кандидат… Барона затмить способен. Впрочем, он его и так затмил. Затмил и заставил инспектора собственноручно уничтожить собственного кандидата.

Права оказалась Фальшивка, когда ухмылялась на допросах — он умеет удивлять.

Но пустое. Стража прополота, информаторы уничтожены, младший Рорик в паре дней пути. Когти вырваны, зубы спилены. Как и его предшественники, Четвертый непременно огрызнется в последний раз. Опасно, отчаянно, на пределе сил. Но тщетно.

Ни гибриду, ни даже чистокровному свежевателю никогда не справиться с княжеской дружиной. А после суда над бывшей графиней, стул зашатается и под Четвертым. Не сразу, но достаточно быстро простолюдины отвернутся от своего любимца, лишая его защиты. Побежит ли он, спрячется, или попытается укусить — итог единый.

Но все же что-то тут неладно. Слишком быстро расправился с советником, слишком рано вернулся в Грисби. Знал, точно знал что его ждет, но все равно вернулся. С сотней всадников.

Агент усиленно сопела, пытаясь привлечь внимание к своей обиде, но инспектор уже взялся за перо. Речь для дознавателя сама себя не напишет, а несмотря на все достоинства, импровизатор он никудышный.

Но вместо столь любимого обывателем драматизма, в голову закрадывались тревоги и опасения. Не слишком ли рано он объявил победу? Не стоит ли уделить время для продумывания альтернатив? Как говорил старый судья, отступление готовят заранее.

Бессонная ночь давала о себе знать — мерещилось, будто у меня и впрямь есть какой-то план. Словно я не навожу суету, лишь бы не сидеть сложа руки над бойцом в предсмертной коме, а действительно что-то делаю. На смену жгутам — плащи, взамен ругани по рации — спор с Киарой, вместо промедола — замок Грисби.

Но суть-то не меняется, не умирающему я помогаю, а прячусь в суете от осознания конца. Инспектор хоть и не снайперская пуля, но внутренности разрывает не хуже.

Чтож за херню я творю…

— Жалкое лицедейство… — фырканье Гены помогло отвлечься от угрызений совести и вернуться во двор Перекрестного замка.

Сияя начищенными доспехами над малолетним пажом, Аарон вручил тому пустые ножны. Напутствовав мальчишке служить своему сиру так же верно, как ножны служат мечу, лорд двинул к следующему.

Наряду с горничными и служками, за церемонией наблюдали многочисленные гвардейцы. Домашние отдельно, прикомандированные отдельно.

— Грошовый фарс… — снова плюнул оруженосец, когда ножны достались новому юнцу. — Это «посвящение» не стоит выеденного яйца!

Тон пацана выдавал зависть с головой. Там где ему приходилось прислуживать контуженному наемнику и выслушивать маразм хрыча, подставляя задницу под коней с демонами, этим «мажорам» все достается просто так.

Хотя, в чем-то он прав — реальной силы этот спектакль не несет. Оруженосцами мальчишки станут только когда рыцарям присягнут. Впрочем, зная «мажористость» воспитанников, это вопрос лишь времени. Кто-то пойдет к сюзерену отца, чтобы лишний раз к начальству примазаться, кто-то к капитану домашней гвардии, чтобы сердобольная мамаша не переживала. Такие вопросы решились еще до того, как мальчишки поехали на обучение к Грисби.

А цирк с пустыми ножнами — Аарону же нужно как-то ознаменовать окончание их учебы? Вот и придумали это маленькое шоу под соусом северного колорита. Типа вот тебе пустые ножны, пусть твой рыцарь в них меч воткнет… Блин, звучит как-то двусмысленно.

Эту лапшу на ушах пацаны развезут по своим сирам, и те примутся делать важные лица да поддакивать про «позабытые традиции».

Судя по хитрой роже Клебера, с кипой пустых ножен следующего за лордом — этот «древний обычай» придумали буквально вчера. Еще ведь приживется, наверняка. Вырастет целая плеяда рыцарей, которые тоже станут посвящать своих оруженосцев пустыми ножнами. Вот это я понимаю, пиар-ход…

Жалко все же сбылась мечта Клебера, взяли на службу. А ведь неглупый мужик, даром что дурак…

Когда церемония завершилась, а новоиспеченные «оруженосцы» принялись спорить кому достались самые крутые ножны, дорогу до лорда преградила вспышка синей молнии.

— Мое сердечко так и трепещет от нашей встречи, милорд… — схватив мое запястье, волшебница бегло осмотрела мятый китель и недовольно скривилась.

Тихо прошипев про мою неопрятность в такой важный день, она снова заголосила на весь двор:

— Я так счастлива нашей новой встрече! Только ваша статная поступь способна прогнать страхи, что до сих пор преследуют меня в тенях… О, милорд, я бы не глядя променяла все стены и мечи гвардии на одно лишь ваше присутствие!

Заученная речь шла под аккомпанемент томных вздохов от стайки горничных на ступенях. Ловя на себе многочисленные взгляды, я пытался незаметно высвободить руку, но волшебница впилась не хуже ведьмы.

Мимолетная пауза закончилась ревом Грисби:

— Кто осмелился притрагиваться к моей… А, это же он! Мой верный рыцарь!

Сменив гнев на милость, Аарон тенью навис над нами, заставляя внучку быстро отпрянуть и закрыть покрасневшее лицо в притворном смущении.

— Пусть мне и не по нраву, но даже такой спорый на расправу ревнивец, как я, не может осудить Лианну за теплые чувства к ее спасителю…

Господи, кто им речи писал? Аллерия?

Потупив с пару секунд и сообразив, что я не собираюсь бухаться на колено, Грисби прокашлялся, расправляя плечи. Нарочито громкое перечисление моих выдуманных подвигов по спасению синевласки заставляло Филю кисло морщиться.

Я быстро зыркнул на Гену, пытаясь взглядом сказать «вот что такое настоящий фарс». Реально же репетировали!

Но он оказался слишком занят — как и горничные с гвардейцами, пацан жадно следил за разворачивающимся шоу.