Видимо, не желая падать в грязь лицом, он старался вымещать весь негатив от похода на несчастном племяннике, который осмелился похвастаться своими достижениями. Услыхав про личное участие пацана в «Искуплении Разорителя» во время осады, о неведомых демонах, и одном зарубленном сумпурне, ловкач поначалу, конечно, не поверил, ища подтверждения у меня.

А я, дурак, возьми и кивни… В итоге моя недальновидность привела к тому, что бедный Гена уже вторые сутки расплачивается за свое бахвальство, раз за разом демонстрируя дядьке свои навыки. Вернее, их полное отсутствие, ибо я сам-то мечом махать не особо умею — куда уж тут учить.

Да и какие нафиг тренировки, если у меня вечно то понос, то золотуха — демоны, осады, отравления, ведьмы, вампиры. Не до оруженосцев, уж извините.

— Прощения, прошу, сир-дядя, я…

— Тебя наградили поистине выдающимся клинком, достойным лучших чемпионов, а ты не удосуживаешься даже ножны чистить?! Случается, и лучшая сталь ломается! Особливо в недостойных руках! Не тому ли тебя обучали?! Да позабыл ли ты, чего мне стоило убедить лорда-кузена допустить тебя до арсенала?! Один позор за тебя! Перед сиром твоим стыдно!

— П-почищу при первом привале, сир-дядя… — топая вслед за ишаком, Гена буравил взглядом мою спину, то ли надеясь на защиту, то ли пытаясь перевести стрелки.

И пусть я не хочу лезть в семейные дела, да и пацана мурыжат за дело, однако эта дедовщина уже малость задолбала… То Клебер заявляет, что «оруженосец собственность сира», то начинает лезть куда не просят. Выслуживается, что ли? А зачем? Передо мной-то? Привычка или просто дурак?

По мере удаления от Грисби, раскисшая грязь обращалась сравнительно сухим грунтом с редкими проблесками камня, положенного еще во времена «царя Гороха». Снежные поляны сменялись прошлогодней травой, а голые деревья уже вовсю готовились обзавестись свежими листьями. Юг, чтоб его. Где-нибудь за Молочными Холмами сейчас вообще лето, наверное.

А в Грисби только-только посевную готовят. Угораздило же меня именно в эту жопу мира угодить… Кто вообще в тех местах город строил, раз там такой дубак? Хотя, чего я спрашиваю, очевидно же. Сначала форт отгрохали, чтобы северяне из-за рва не набегали, а те сообразили, что халява кончилась, да копья на пушнину сменили. Сперва какой-нибудь бивак организовали, дабы отдохнуть под защитой форта, там постоялый двор, из-за которого ушлые крестьяне начали стекаться на север, организовывая первые хутора и продавая излишки караванщикам. Туда-сюда, и вот тебе уже поселок возле строящегося на обильные налоги замка, где можно и инструмент для хозяйства прикупить, и подкову сменить. Со временем все это дело переросло в настоящий город. Потом, правда, частично вернулся обратно в поселок, с примесью бомжатника, но это уже другая история…

Знали бы далекие предки Грисби, какая хрень в итоге получится, они не то что караваны, они и землю бы солью засыпали.

— Коли и впредь столь безалаберно за лезвием следить продолжишь, то сир так и будет тебя всю жизнь «Геной» называть! — ловкач шумно вогнал меч Аллерии в ножны и вернул их пацану. — А то вовсе подскажу, дабы кухаркин нож тебе выдал! А то и вовсе метлу! Меч — оружие воителя! Благороднейшего из сословий! А ты с ним обращаешься, будто хлебопек или конюх!

Да елки-палки… Заткнется когда-нибудь или нет?

Меч то, меч се… Хотя, в чем-то он прав — длинные мечи и правда в каком-то смысле «благородное» оружие, отличающее рыцаря от ополченца и разбойника. Видишь его на поясе и сразу понимаешь, перед тобой профессиональный военный — рыцарь, гвардеец, удачливый наемник — не суть.

Топоры, кинжалы, булавы тоже хороши, но уже не то. К топору щит нужен — им не пофехтуешь, кинжал короткий и для настоящего боя не годится, а булава что дубина — без хорошего замаха не обойтись. Да и носить неудобно…

А меч висит на поясе и висит. Движению не мешает и весит всего-то килограмм-полтора. Тот же автомат в два раза тяжелее. Блин, да иные пистолеты и то увесистее! И главное — к бою всегда готов. Выхватил и руби, коли, да ломтями нарезай. Наверное, это первое орудие, созданное чисто ради убийства себе подобных. Те же боевые топоры с кинжалами от банальных инструментов пошли. Дров нарубить, колбасы нарезать, все такое. А этим-то масла на хлеб не намазать, им только головы рубить.

Какие-нибудь копья с рогатинами, конечно, страшнее будут, но их каждый день с собой не поносишь, в ножны не впихнешь.

Вот и выходит, что круче длинного меча, только двуручный. Его правда тоже на пояс не подвесишь, но зато толпу порубить — за милую душу. Еще наемниками турнир глядели — один рыцарь сходу троих двуручником отделал. Тупо крутил его над головой, будто в «вертолетик» играл. С виду смешно, а на деле стремно, ибо кто со спины, и флангов совался — тут же в шлем огребал.

Но о таком оружии даже мечтать не стоит. Северяне их делать не умеют, а конелюбам они разве что в коллекцию — на лошадях ведь сшибаются, а нафига в седле двуручный меч? Но где-то там, на восточном побережье, вроде, пользуются. Во всяком случае, тот рыцарь на турнире, как раз с востока приехал.

— Достойно сказано. — закивал ловкач, пристроившись рядом.

Твою мать, опять вслух говорил, что ли?! Да чтож такое-то! Нет, это уже не амнезия, это уже шизофрения какая-то…

— Воистину, лишь доблестный воин может взаправду познать свое оружие, однако… Ты позабыл нюанс. — он кинул недовольный взгляд на Гену, что таращился на меня восторженными глазами. — Подобно его обладателю, справный клинок требует должного ухода! Заточка, полировка, масло для ножен… А уж о нужде кропотливо счищать кровь, избегать ребер, да беречь от влаги — и кухарки ведают! Вот и выходит, что лишь достойный да умелый способен управиться с таким оружием…

Получасовая лекция в стиле, «какая тряпка подходит для очистки лезвия от крови» и «как определять плотность ребер по ширине задницы» даже неугомонного Гену заставила клевать носом. И только пара вампирских ушей с интересом внимали бредням про тяготы и лишения рыцарской службы.

А я скорее думал о деде, салоне, Эмбер и долбанном Грисби, что сдал меня, как алкаш стеклотару. И это после всего, что я для него сделал… Ну, не для него, а для города, но его жопа шла в комплекте!

Ведь дело не только в инспекторе, но и в северянах. Князю уж точно не понравится, что я «прислуживаю» Куролюбу… Если так подумать — а что если никакого инспектора и не было? Что если это просто спектакль, дабы поставить меня в безвыходную ситуацию, и принудить к работе на благо синего знамени с восходящим солнцем?

Хотя не, агент же на площади… Да и на кой хрен я Аарону нужен? Рыцарей, что ли, мало? Взять хотя бы этого ловкого горлопана…

Отвлекшись на свои мысли, я не сразу понял, что речь зашла о чем-то интересном. То есть — обо мне.

— Тихий? Это еще что за прозвище такое? Я помышлял, его «высоким», али «северным» величают…

— Сиречь — скромный, сир-дядя. Нестяжательный. Не жадный до славы и…. Все остальное.

Не обращая внимания на скрежет моей челюсти, Клебер огласил округу заливистым хохотом.

— Нет, не пойми превратно… — наконец утер он слезу, совладав с истерикой. — Отнюдь не потешаюсь, а лишь в новый раз дивлюсь непритязательным выдумкам низкорожденной черни… Доводилось ли тебе слыхать о сире Осмунде «Щедром»? Нет? А ведомо ли тебе, отчего его нарекли «Щедрым»?

Хотелось сказать что-то вроде «не заткнешься, — узнаешь почему тебя нарекли «глаз-на-жопе», но мимолетное любопытство в глазах «горничной» заставило проглотить раздражение. Пусть слушает байки про рыцарей, пес с ней… И чем они ей только так нравятся?

— Проповедник, из тех, что покойного императора за небесный дар почитают, — дочурку одного баронета со своими сладкими речами ознакомил. И так мастерски, что одурманенная сбежала из отчего дома, возмечтав окольцеваться с пузатым златоустом! И навлекла бы она позор на свой захудалый дом, не повстречайся они с одиноким странствующим рыцарем, спешащим на турнир…