— Поэтому десница и перекрещенная, понимаете? — он кивнул, принимая полупустую кружку обратно. — Символ нарушенной клятвы и пути к искуплению. Дядя...Ну, не казненный, а другой, с которым вы дважды на арене сходились. Он одержим идеей вернуть утраченную честь нашему... То есть, его роду. Поэтому мы в Грисби и поехали. Его на праздник для выступления пригласили, в салоне разместили. А я... Ну, я надеялся, что смогу отличится. — он отхлебнул пойла и поморщился. — Пограничье ведь. Думал, смогу выучиться, выковать имя и доказать дяде, что достоин стать его оруженосцем, но... Не получилось.
То, что родственничек его и в хер не ставил, было и без слезливых историй понятно. Наговорив много «лестных слов» и кинув пацана через известное место, Ловкач сунул ему кошель с баблом, дабы племянник доехал до родовых земель, а сам подался на турнир в Молочном замке. Видимо, уж очень испереживался, что его при всех какой-то наемник отмудохал.
Несмотря на то, что дядьке с племянником было по пути — брать бастарда с собой благородный рыцарь отказался.
— Так чего ж ты домой не поехал? Нафига все деньги спустил... То есть — мне заплатил? — быстро поправился я.
— Желал доказать... Хотел проявить себя, понимаете? Показать, что я тоже гожусь на службу и способен помочь восстановить имя рода? Что я не просто выродок и очередное позорное пятно! Что я мужчина! Что я и сам могу за себя постоять!
Ага, нашел, чем доказывать. Сдается мне, если его родственничек узнает, что пацан на виду у всей площади просился к наемнику в оруженосцы — бедолагу Кондратий схватит.
— Может, хоть тогда избавлюсь от клейма грязнорожденного... — промямлил он, прикладываясь к кружке.
Ох уж эти местные порядки... Что идиотская логика? Раз родился вне брака, то значит от бесчестья и похоти, а раз так, то бастард и сам является концентратом похоти да бесчестья. Шиза какая-то, если честно.
— Мужчина я, как же... — снова потеряв весь пыл, запричитал Гена. — Даже с женщиной не переспал... Да на что я вообще гожусь? Я же...
Да, чтоб тебя! Достал ныть! Целый час этот бред слушаю! Я сейчас сам его трахну, лишь бы заткнулся!
Вскочив с кровати, я скомандовал сопляку встать на колени. Голубые глаза в страхе округлились, но прежде чем пацан открыл рот, дабы сказать какую-нибудь глупость, я извлек трофейный кинжал. Хрен с ним, можно и без коленей обойтись. Набрав воздуха, я положил лезвие на голое плечо:
— Повторяй за мной! Я Геннадий Клеберович-Са... Тьфу! Я, Геннаро Клебер-Сале, торжественно присягаю на верность своему отечеству — Российской Федера... Да твою-то мать!
Ну что же такое?! Третий год в этом мирке живу, а никак не привыкну! Вечно память чудит. А впрочем, все равно в душе не чаю, как у них тут в верности клянутся. Хрен с ним, присягой обойдется!
Физиономия парня менялась от недоверчиво-насмешливой до драматично-серьезной. По мере обряда, его глаза увлажнялись, а лицо приобретало все более и более серьезные нотки. Неужто он правда так сильно в оруженосцы хочет? К нищему наемнику? Совсем дурак что ли?
— К-клянусь достойно исполнять воинский долг... — блестя влажными глазами, благоговейно повторял пацан. — Мужественно защищать свободу, независимость и конституционный строй...
Крякнув и тряхнув головой, он вдруг зажал рот руками, стараясь сдержать подступивший кашель. Но выпитый «коктейль» из пива и вина уже вырвался наружу.
— Ты охренел?! Кто давал команду блевать на офицерскую обувь?! Ах ты... Черт, только этого мне не хватало... — фыркнул я принялся отряхивать запачканный ботинок.
Вот же говнюк! Мало того, что заставил по всему городу за собой бегать, так еще и обувь зафаршмачил!
Блин, как бы он не захлебнулся тут...
За все присяги, до которых мне приходилось доводить новобранцев — эта стала первой, где пришлось придерживать волосы блюющему парню. То еще «удовольствие», если честно. Особенно, если учесть сопение и похотливые выкрики раздающиеся из-за занавесок.
Но лучше уж так. Хоть сам не перепачкаюсь, когда до дома тащить буду. То, что жить ему теперь негде и не на что, было так же очевидно, как и временно утраченная возможность передвигаться самостоятельно. Не бросать же его в этом клоповнике? Хозяйка от халявы не откажется. Пару-тройку роз он ей за ночь точно заработает...
Поглядев на плюющегося пацана, я нехотя начал искать взглядом его одежду. Полуголым по улице точно не потащу. Подумают еще чего.
— И так не жилье, а сумасшедший дом... — проворчал я, вынимая из под его пьяной задницы мятый жилет.
***
Закинув бухого сопляка домой и уложив его возле не менее синего деда, я двинул в гильдию. Ночной мрак, разгоняемый лишь тусклым полумесяцем да редкими фонарями, не предвещал ничего хорошего. Зал гильдии встретил запахом мытых половиц и непривычный тишиной.
Едва зайдя внутрь, я встретился с «финальным боссом» этого дня.
— Ты опоздал. — заявила блондинка, сидя за стойкой регистрации в гордом одиночестве.
Книжка в ее руках и закинутые на столешницу ноги в черных туфлях вкупе с бутылкой темно-красной жидкости явно намекали — барышня дожидается уже не первый час.
— Да я бы вообще не пришел, если бы не эта дебильная записка! — приблизившись к регистрации, я хлопнул сложенной бумажкой по столу.
— Всего-навсего напоминание о пунктуальности. Которое не сработало. Два опоздания за два дня — есть чем гордится. — сухо подвела она и театрально захлопнув книгу, убрала ноги.
— Во всего лишь «напоминании» не обещают лишить жетона и сдать конелюбам как северного шпиона! Еще и прямо под дверь просунула! А если бы кто-то увидел?!
Достала уже! У меня и так забот выше крыши, так еще и эта полоумная привязалась! Тренировки какие-то затеяла... Нафига мне тренировки? Меня в отряде два года рубить учили — и отнюдь не зубочисткой!
— Немного драматизма не повредит. Ты же явился? Итак... — едва она замолчала, как в мое горло ткнулась острая игла.
Я тупо моргнул, пытаясь понять, что произошло. Это магия какая-то или последствия насыщенного денька? Моргнуть не успел, а она уже клинком тычет — офигеть!
— Слушай, ты достала со своими закидонами! — я резко отступил назад и поглядел на острую шпагу, с которой свисала капля крови. — Меня и так весь день трахали все кому ни лень не говоря уже про...
— Про бродяжных шарлатанов, про выступление на цирке северян и, конечно же, про тот звонкий удар в твои «колокольчики» — ты это хотел сказать? — ухмыльнувшись, она ловко перемахнула через столешницу и, чуть покачнувшись да стукнув каблуками, двинулась ко мне, ни на секунду не убирая поднятую шпагу.
Пятясь назад и стараясь не споткнутся о расставленные по залу столики, я мельком скосил взгляд на стойку. Судя по уровню красной жидкости в бутылке и паре ее пустых «сестер» — дамочка конкретно ужралась.
И кто эту алкоголичку на такую должность поставил? А, ну да — аристократия же... Тьфу!
— Ты силен, высок и даже ловок. Однако, что касается техники... — она сделала выпад, и клинок просвистел над моим ухом. — Мне встречались коровы, обладавшие большей грацией. Да как ты ноги переставляешь?! Носком! Носком сперва!
Когда я едва не запнулся о табуретку, обнаглевшая Фальшивка, уронив с плеча золотистую косу, немедленно лягнула меня по ноге.
— Следи за противником!!! Хватит спать! Это я весь день анкеты разгребала, а не ты!
— Да ты достала, полоумная! Я же тебя поломаю нахрен!
Но вместо ответа засранка саданула лезвием по руке. Разозлившись, я попытался схватить ближайший стул и швырнуть его в озверевшую алкоголичку, но получил лишь укол в зад да порцию заливистого девичьего смеха.
Ну почему?! Почему все женщины вокруг меня насквозь отбитые?! Где же ты, милая, добрая, и без учета в психдиспансере?!
Мечты о штопаных носках и вкусном борще были прерваны свистом шпаги и новой лекции в стиле «хлебалом не щелкай». Гоняя меня по всему залу, блондинка искренне негодовала:
— Как ты вообще выживал все это время?! Ты абсолютно не подготовлен! Что это за движения?! Ты же в ногах путаешься! — она больно пнула туфлей по лодыжке. — Кто учил тебя фехтованию?! — шпага с легкостью прошила стеганку и больно уколола живот. — Рукопашному бою?! — она легко выбила схваченный с барной стойки поднос.
