Подошли вовремя, из углей как раз выкатили обуглившуюся сверху картошку и рядом с костром организовали импровизированный стол, на который Егор добавил принесенное сало. Во время трапезы Толя и Олег просветили Егора, для чего он понадобился.

— У вас тут в деревне библиотека была, оказывается, сгорела три года назад. Сгорела не полностью, большую часть книг удалось спасти. Вот и позвали тебя, думаю — и интересно будет, и поможешь рассортировать.

— Мы тут зашиваемся и с обустройством, и с детьми, так что помогай, Егор! Надеюсь, много чего полезного найдем. Мы так пока глянули, хлам сверху, надо рассортировать. — попросил Толя.

— Да ни вопрос! — не стал отказываться Егор. — Знание — сила!

Так что после обеда Егор погрузился в книжные развалы, где проторчал почти до темноты вместе с Толей. Голодные и злые, они выползли во двор и на вопрос о успехах — Егор высказался:

— Лучше бы эта библиотека сгорела полностью! Там абсолютно нет ничего полезного! Соцреализм, Дарья Донцова и прочее, всё то, из-за чего нас в это время могут самих сжечь на костре! Под монастырь эта макулатура нас подведет точно! Завтра остатки разберём ещё, но за сегодня — ничего полезного не нашлось…

(10 октября 2023 г.) 29 сентября 1796 г.

— Здравы будьте, православные! — Поприветствовал Серёга настороженных подъезжающих и размашисто перекрестился.

В двух верховых угадывались служилые люди, кафтаны, казачьи папахи, на боку сабли, в руках пики, а за плечом на ремне — огнестрел. Серёге они напомнили волчар из разведбата в Чечне, с которыми он сталкивался в командировке и даже несколько раз вместе выпивали. Но и шедший рядом с телегой мужик в простонародном одеянии, одной рукой что-то придерживающий в скарбе — не выглядел забитым и безобидным. На приветствие участкового ответили что-то в духе: «И вам не хворать!»

Повторилась ситуация с Азатом, несмотря на возникающие трудности — процесс коммуникации протекал успешно. Серёга выдал казакам усечённую версию своего появления: сами мы не местные, живем теперь здесь на землях башкир. И о том, что они приехали к башкирам из-за угнанных баранов поведал. На что казак заметил: «И у нас озоровать пробовали, да мы одного пиками закололи. Другого удавили — больше не озоруют».

Не стал Серега опровергать и предположение одного из казаков, что уж не немцы ли они. Не сказал не да, ни нет, добавил, что да — пришли издалека, но приняли веру православную. Весь разговор Серёга как по первому тонкому льду шел, мысленно утирая пот со лба. Но вроде обошлось, поначалу настороженное внимание казаков сменилось сочувствием и участием к незадачливым немцам. Такую усечённую версию своего появления здесь им скормил Серёга.

Привезли, мол, по реке государевы люди, махнули рукой — селитесь здесь и всё, не слуху, ни духу от них. Кому и какие подати платить не знаем. Азат вот приезжал, по двадцать пять копеек с души требовал. Казаки на это подивились наглости башкир, сказав, что подушную подать и отчисления вотчинникам собирают чиновники, они же потом с башкирами сами рассчитываются.

Познакомились, казаков звали Степанко и Первуха, государственного крестьянина — Викулом. Казаки служили здесь при сторожевом посту и казенной почтовой станции, стоявших на Катином тракте. Советовали не тянуть с податями, Викул недобро поминал при этом какую-то заводскую отработку. Навскидку выходило, что чиновная братия здесь совсем не имеет понятия о гуманизме и праве…

— Воевал? — Поинтересовался Первуха у Серёги, что-то в нем увидев.

— Писарем в штабе, недолго, чечена усмиряли. — Ляпнул тот на автомате и тут же прикусил язык.

«Палюсь ведь!» — панически подумал Серёга, достал фляжку и раскладной стаканчик, которые вызвали неподдельное восхищение у аборигенов, уважительно заметивших: «Немецкая работа!» Не меньшее восхищение вызвало и содержимое, после которого беседа оживилась. На вопрос о возможности торговли — Степанко ответил, что у них лабаз при сторожевом посту и вот Викул как раз с Айской пристани везет приказчику товары, доставленные по реке. Там можно расторговаться, можно в Сатку съездить, а проще — купцам заказать, чтоб привезли.

Выпив ещё, казаки достали трубки и кисеты, поглумились над Викулом, что вот он старой веры придерживается, а вино пьёт с ними. Склоняли и закурить, но тот твердо отнекивался. Серёга, решившись — угостил их сигаретами. Сигареты они с удовольствием, уважительно выкурили, но признали баловством. Что однако не помешало им попросить парочку для своего есаула, тут Первуха кивнул на Викула: «Есаул наш, Мехоношин — сродственник Викулу, сестра его за Вахромеем». Серёга, предусмотрительно не показывая пачку — вытянул с пяток, которые Первуха прибрал, поблагодарив. Отсыпали своего табака, на пробу, нахваливая, что не китайский «шар», а со столицы привезённый.

Серёга решился, и разлив ещё — спросил невзначай, как они года считают, какое сегодня число и год. Мол, при крещении их поп запутал, считая от сотворения мира. Казаки, не чинясь, ответствовали — год сейчас 1796, двадцать девятое сентября. Мало того, что на две сотни лет тому назад закинуло, так ещё и на почти две недели ближе к лету, заметил про себя участковый.

Поинтересовался и тем, где можно зерно смолоть на муку, казаки опять на Викула кивнули — в поселении было две мельницы, одна причем у родича Викула. Серёга закинул удочку, как бы организовать всё это, нельзя ли привлечь желающих заработать на перевозке зерна от их деревни до мельницы и обратно, с оплатой товаром — тем же зерном или мукой. Викул почесал затылок и ответил, что можно. Посоветовал ещё и айле привлечь, если получится миром дело уладить.

Напоследок спросил про цены на наиболее ходовые товары и чувствуя, что голова идет кругом, Серёга счел нужным откланяться. Расстались если не друзьями, то хорошими знакомыми. Казаки звали заезжать к ним на сторожевой пост, мол и лабаз у них есть, и есаул посоветует, как чиновников лучше умаслить. Серёга обещал обязательно приехать и привезти такого же вина, очень понравившегося казакам. Да и Викул оценил.

Распрощавшись с казаками, Серёга глянул на часы — время было шестой час: «Знаете, мужики — ну их, этих цыган. Хватит на сегодня, поехали домой!»

Уже в темноте Егор добрался до дома, предвкушая отдых, однако у ворот его встретил недовольно галдящий женсовет. И гуси. Со стороны казалось, что они соревнуются, кто кого переорет. С собой он нес «Поднятую целину» Шолохова, единственную книгу, которую он посчитал достойной из всего, просмотренного за сегодня.

— И где тебя черти носят, Егор!

— Так, бабоньки, а что, собственно говоря происходит?! Давайте хоть гусей пропустим! — Неподдельно изумился он.

— Самоорганизовываемся мы, Егор! — поставила его перед фактом бабка Марфа. — Вам же, мужикам — только выпить и пожрать надо. А откуда это пожрать взять — нам приходиться думать. А у нас молоко киснет!

— А я то здесь причем!? — продолжал недоумевать он. — И я с обеда не жрал так то!

Марфа едко заметила: «Я же говорила — только пожрать!» — после чего грянул дружный хохот собравшихся.

— Егор, у тебя же генератор, вот мы решили несколько сепараторов собрать, от нашего конца деревни, а то не дело это — без сливок и масла жить. — Терпеливо, как маленькому ему пояснила одна из соседок. — Мы даже тебя беспокоить не будем — у Марфы молокозавод устроили и переноску прокинули, ты только в розетку её включи!

— И поесть тебе принесли, Егор! — Добавила затесавшаяся среди женщин Ксюха. — Не переживай!

— Женить тебя надо, — добавила Марфа под одобрительный гул женщин, — Чтоб по темноте не шарохался, а дома сидел!

«Себя жените!» — благоразумно бормотал себе под нос Егор, заведя генератор и подключив просунутый через забор кабель. Включил свет во дворе, загнал гусей, и зашел в мастерскую, запустить колонну. «И эта ещё, предательница, „блондинко“!» — продолжал негодовать он про себя, когда в мастерскую заглянула «предательница».