— Жизненные обстоятельства, — уклончиво ответил я.

— Понимаю, — кивнул Сергей Маркович. — Жизненные обстоятельства порой заставляют нас совершать очень странные поступки.

Начальник гарнизона докурил сигарету, раздавил окурок в пепельнице.

— Максим… — он глянул в дело. — …Петрович, коль у вас звание фельдфебеля, вам положены люди в подчинение.

Я кивнул.

— Десять солдат полагается, вся ответственность о которых ложиться на вас. Случиться что-то с ними — спрос будет с вас. Тут никакие связи не помогут.

— Что нужно будет делать? — спросил я, вспоминая слова Вроцлава о том, что я отсижусь в штабе.

Эту мою нервозность прочитал в глазах сидящий и улыбнулся.

— Будете на заготовительном участке сидеть. Работенка не пыльная.

— А что заготавливать? — спросил я, представляя какую-нибудь фабрику по штамповке и выточке снарядов.

— Боевые заклятия, — ответил Сергей Маркович.

— Как это? — не понял я.

— Ну вы же дарованный, — начальник гарнизона вновь глянул в дело. — Тут так написано. Или это только написано?

— Нет, все верно, дарованный.

— Ну вот. Еще и первый курс Школы прошли, и экзамен у вас по Дикой Охоте стоит, оценка наивысшая, «толк». Значит с магией умеете управляться.

— Умею.

— Дадим вам формуляры, будете по ним боевые заклятия составлять — для фронта. А коль вы маг, то и подчиненных вам дадим соответствующих, с даром. Будете все вместе трудится на благо Родины. Устроит вас такое?

— Устроит, — кивнул я.

— Вот и договорились. Вот список людей, которые поступают к вам в распоряжение, вот приказы на них — отдадите по утру дежурному, он отметит причисление и покажет заготовочный участок. Прямо с завтра и начнете штамповать болванки для вражины!

— Так точно! — ответил я и, взяв документы, направился к выходу.

— Максим! — остановил Сергей Маркович. — А Александр Вяземский вам кем приходится?

Я напрягся.

— Старшим братом, — ответил, сдерживаясь до последнего, чтобы не спросить для чего это ему знать и по какому поводу подобный вопрос.

— Понятно, — задумчиво произнес хозяин гарнизона. — Ладно, все иди спать. Свободен.

Я вышел на улицу — там меня ждал штабной приказной, сонный, злой.

— Все? — клацая от холода зубами, спросил он.

— Все.

— Что-то про меня говорили?

— Нет.

— А про обеспечение материальной частью личного состава?

— Нет.

— Максютов просил докладные ему писать по любому поводу?

— Нет.

— Вот и не пиши. А если моча в голову ударит и захочешь написать — то только через меня. Понял?

— Понял.

— Смотри мне! — пригрозил он пальцем. — Если стукачить будешь в обход меня — не поздоровится.

— Я и не собирался стукачить.

— Мало ли, — передернул плечами штабной приказной. — Все доклады — только через меня. И чтобы без иницититативы…

— Чего?

— Ицинита… инициативы, твою мать! — еле выговорил стоящий.

— Понятно, — устало ответил я. Хотел больше жизни спать.

— Ладно, тогда дуй до барака. Сам доберешься, не заблудишься?

— Не заблужусь.

Я двинул по обратному маршруту, еле волоча ноги. Когда добрался до барака, дневальный уже вовсю спал, облокотившись на тумбочку и похрапывая. Я не стал его будить. Осторожно прошел внутрь, к своей кровати. Не удивился тому, что подушка, матрас и одеяло были сброшены на пол.

«Лишь бы не были мокрыми», — с омерзением подумал я, ощупывая белье.

Сухое. Нормально.

Я накинул матрас, застелил простыней, тяжело плюхнулся. Глаза слипались, но я все же решил пробежаться по списку людей, которые с завтрашнего дня поступали ко мне в распоряжение.

Первые же имена заставили удивиться.

Шавкат Еркимбаев — рядовой

Тахир Еркимбаев — рядовой

Тоджихон Еркимбаев — рядовой

— прочитал я в списке. А разве они дарованные? Начальник гарнизона сказал, что ко мне пойдут дарованные, а за этими я что-то ничего не замечал. Может, какие-нибудь погодники? Дождь умеют призывать? Ладно, завтра разберемся. Кто там дальше?

Евгений Бобков — рядовой

Остап Бердичевский — ефрейтор

Раш Ар-Рауд — рядовой

Это что, тот, который топором пятерых приставов зарубил? Ох, компашка просто блеск собирается.

Клим Журавлев — ефрейтор

Антон Рябов — рядовой

Иван Ходун — рядовой

Михаил…

Я не поверил своим глазам. Последняя фамилия резанула глаза. Он то какого ляда тут?! Хотя, все верно, у этого кадра есть магические способные, которые я уже успел увидеть и даже почувствовать на себе.

Мелким шрифтом в самом конце списка значилось:

Михаил Шталин — рядовой

Прошла ночь, муторно, тяжко. Снились кошмары. Снился Барьер. Казалось, что он был живым существом и наблюдал за мной, молчаливо, строго, осуждающе.

Проснулся я от крика дневального.

— Подъем!

Команда вырвала меня из сонного тумана как зуб из десны — резко, неожиданно, с болью.

Засуетились солдаты, начали живо одеваться.

— Медленно! Медленно одеваетесь, мухи сонные! — кричал дежурный, подгоняя самых нерасторопных пенделем. — Норматив — тридцать секунд. Когда будут стрелять — никто вас ждать не будет! Живее! Еще живее!

Наконец все были в сборе и построены.

— На первый-десятый рассчитайсь! Все встали по своим номерам. Группами сейчас по очереди пойдете к начальнику трудового периметра. Он будет вас распределять. Да не всей толпой сразу, дебилы! По группам говорю! Сначала все первые, потом — вторые, третий. И так далее. Вяземский!

— Я!

— Ты берешь своих пришибленных и дуй на заготовительный участок. Там уже ждут — предупреждены.

— Есть!

Я вышел из строя, зачитал все фамилии.

— Шаг вперед!

— Что? — Шаталин был явно удивлен, услышав среди названных и себя.

— Вы поступаете в мое распоряжение, — ответил я.

— Да хрена лысого!

— Ты как с фельдфебелем разговариваешь, пыль сапожная?! — рявкнул дежурный, отвесив Шталину крепкий удар в живот.

Тот согнулся, застонал.

— Тебе велено было выйти — значит выходи. Будет команда болтать — тогда и будешь болтать. Я тебя заставлю старших по званию уважать!

Шталин нехотя вышел.

— Вот и отлично! — кивнул дежурный. И обратился ко всем вышедшим: — Солдаты! Это, согласно приказа пятнадцать бэ тире восемь, ваш новый командир, фельдфебель третьего ранга Вяземский Максим Петрович. Вы поступаете в его распоряжение. Не слышу ответа!

— Так точно! — не стройно ответили те.

— Отлично! Вяземский, уводи их с глаз моих долой. Чем меньше тут дарованных будет, тем мне спокойней.

— За мной, — махнул я рукой и пошел к выходу.

— У-у, буржуй! Уже успел кому-то на лапу дать, чтобы заграбастать меня в рабство! — проворчал Шталин, плетясь в конце строя.

Мы вышли на улицу. Там уже занимались бойцы, отрабатывали приемы, бегали, отжимались. Я сразу почувствовал на себе множество взглядов.

Со стороны наш небольшой отряд выглядел и в самом деле любопытно и причудливо. Словно среди всего набора отобрали самых не подходящих под параметры солдат людей и сформировали из этого могучую кучку. Мелкие, загорелые, похожие на тараканов Шавкат, Тахир и Тоджихон Еркимбаевы, огромный, как дуб, молчаливый и хмурый Раш Ар-Рауд, Шаталин, злой, едва не метающий молнии, Бобков — сутулый, похожий на креветку. М-да, компашка подобралась что надо.

Мы прошли через плац, вышли на небольшую площадку. По указателю направились к северным строениям.

На стене одного из ангаров прочитали:

51-2. Заготовочный участок.

Отв. за пож. безоп.: Гамильтон Л.Ф.

— Нам сюда, — произнес я.

Отряд остановился.

— Что мы тут потеряли? — пробурчал Шталин, оглядываясь.

Место на военную базу и в самом деле мало чем походили — стеллажи с досками, несколько куч белого песка, обтянутые брезентом, коробки, ящики.