— Ты можешь короче и по сути? — Егор показал на казаков впереди, остановившихся у устья Иструти. — Мы через два километра к сектантам этим выйдем. А ты мне про мафию старообрядцев с сотворения мира рассказываешь?

— Можно и короче, — согласился брат. — Пять косарей мне привезли и добро, даже совет, ебнуть зарвавшегося Фотьму. И пожелание жить в мире в дальнейшем. Да, старца этого надо тихонько порешить и предварительно на кубышку растрясти, это и мне передали и я сам у арестантов узнал. Да и логика обычная, в эти времена тут что ни криминал успешный — чугунок с серебришком ищи прикопанный, а то и с золотом. А вот остальных придется не трогать, пока по крайней мере, жути нагоним, а дальнейших репрессий и разбирательств — ни-ни. Знал бы ты, как это меня в наше время подъзаебало, думал тут попроще…

— Я так понял, — волком глянул на Серёгу брат. — старца этого на предмет растрясти заначку и потом придавить по тихой грусти, ты меня определить хочешь?

— Вдвоем, Егор, вдвоем… — Успокоил его участковый. — На тебе и так два жмурика и один трехсотый, одним больше роли не сыграет. И все грехи списать на этого Фотьму. Расспросим его тщательно в процессе, привыкай. Есть детали и нюансы, о которых общественность не то что знать не должна. Но и подозревать, понимаешь?

— Пошел нахуй с такими делами, — окрысился Егор. — Этого Фотьму ладно, сделаем, но давай в дальнейшем не впутывай меня в блудняки эти!

— А мы уже впутались, Егор. — Отстранено сказал Сёрега. — С самого начала, когда побарахтаться решили…

Вышло все по сценарию, предложенному Серёгой — в оцепленном с двух сторон скиту голосили и метались бабы, не сопротивляющихся мужиков согнали в кучу, без огонька, для порядка отбуцкав. Старца Фотьму кололи в его избе, пыток не было, Серёга объяснил ему сложившееся положение, тот запираться не стал, попросив легкой смерти и не тиранить немаленькую семью. В предбаннике, куда его свели — сам отодрал половицу и отрыл завернутую в шкуру деревянную шкатулку с серебром.

Серёга, оценив содержимое — выругался: «Вот оно стоило того, мудила, эти гроши?!» Прикрикнул на Егора: «Всё, чо стоишь?! Кончай!» — и шагнул из предбанника. Фотьма встал на колени и не глядя Егору в глаза — стал истово молиться, отбивая поклоны. Серёга нетерпеливо спросил с улицы: «Ну чо ты там, блядь, возишься!?» — и взялся за дверь, приоткрывая. Егор сдернул с плеча карабин, отступил к дверям, перегородив обзор заглядывающему в дверь брату. Снял с предохранителя, поднял — и по ушам ударило грохотом выстрела в замкнутом помещении. Фотьма мотнул головой и упал в угол, замерев там кучей грязного белья…

Всю обратную дорогу Егор ехал молча, думая о чем-то своем. Брат Серёга и мужики тактично не лезли в душу, и даже Анисим, что-то почуяв — ехал тихо, закутавшись в тулуп…

На столе стоял отказавшийся работать десять минут назад ноутбук, с вытащенной батареей и вскрытым корпусом, на кровати безутешно рыдала Ксюша. Егор разрывался между ними, потроха ноутбука были просты и понятны, а поведение Ксюхи — алогичным. Как и чрезмерно бурная реакция на поломку. Но Ксюшу он всё таки любил, а ноут — сгорел, да и черт с ним, на запчасти пойдет.

Только вот к любимой с тестером не подступишься и цепи не прозвонишь, поэтому Егор в растерянности топтался возле кровати и с тоской вопрошал: «Ксюша, ну ты чо, а?! Ну Ксюша!!!» Ксения не отвечала и начинала рыдать горше, вжимаясь в подушку. Егор с трудом вспомнил, как утешал Маню в детстве, лег рядом, обнял и стал гладить, в попытках успокоить: «Сдалась тебе эта железяка! Ну не починю — моим пользуйся сколько хочешь! Даже симсов поставлю! Ну Ксюшенька!!!»

Ксения не реагировала, сотрясаясь в рыданиях: «Ууу!» «Ну вот чо началось то!?» — Продолжал паниковать Егор, ни разу не видевший свою Ксюшу в таком состоянии: «У неё скорее всего истерика и как-то отвлечь надо! Может пощечину?» Идти на такие радикальные меры не хотелось, но и жену надо было как-то в себя приводить. Егор с усилием оторвал Ксюху от подушки и стал разворачивать лицом к себе, всё ещё сомневаясь, поможет ли насилие. А вдруг хуже будет?

Ксюша, оторванная от подушки — не дала ему шанса применить физическую силу, к счастью для них обоих. И уткнулась вместо подушки в него, не прекращая рыдать. Ну хоть интенсивность снизилась, Егор продолжил успокаивать: «Всё хорошо будет, ну что стряслось то такого? Тихо, тихо моя хорошая, не плачь!» Ксюша, всхлипывая — деловита спросила: «Ты дурачок что ли? Надо нам, девочкам — пореветь иногда! Я не из-за ноута, а всё навалилось! Утешай давай!»

«Функционал — дико неудобный, это тебе не термопасту поменять. Ещё ткнешь не туда — и пипец» — задумался Егор: «Зато какой интерфейс восхитительный!» Ксюха притихла, затаилась и внезапно ущипнула его за бок: «Чо замолчал?! Ты меня не любиииишь!» — зарыдала по новой. «Как не люблю!?» — Заволновался Егор: «Люблю, очень даже! Я щас и покажу!» Ксюша дала ему по рукам: «Успокой вначале!» Егор на секунду задумался и начал:

— Ты же у меня самая охуительная, Ксюш! Ой, я хотел сказать — самая красивая! — Жена потерлась щекой, поощряя продолжать. — И умная! Одно слово — блондинка! Венец творения природы и вершина пищевой цепочки!!!

Какое то время спустя, венец творения природы, пристроив голову на груди мужа, поинтересовалась:

— То, что у тебя фетиш на блондинок, это хорошо конечно. А как же брюнетки и шатенки, они разве не люди?

— Да ты что, милая! — Егор расслабился, потерял бдительность и стал заливаться соловьем, как тот глухарь на току, не замечая ничего вокруг. — Девчонки, они все замечательные! А у мужиков, как не склонных к моногамии, фетиш не на определённый типаж, а на три сразу. Чтоб три в одном, брюнетка, блондинка и рыженькая. У графоманов многих это прослеживается, как доберутся до бумаги, начинают свои комплексы изливать. — Егор вспомнил свой печальный опыт, с двумя сразу и последующее фиаско, вздохнул. — К счастью, жизнь это не эротические фантазии и быстро всё по местам расставляет.

— Даа?! — Удивленно распахнула глаза Ксения, отпрянула от Егора, схватила подушку и начала ей лупить мужа. — А лысенькую, лысенькую тебе для полного комплекта не надо, кобель?!

— Да я же не про себя! — Оправдывался Егор, скатившись с кровати и отмахиваясь от подушки, успевая при этом отметить, что Ксюша в гневе — просто прелесть. — Это архетипы всё! И комплексы! Я не такой! Мне тебя хватает!

Гугл, сидящий на печке — смотрел на это с полным одобрением: «Так его! Ссаными тряпками! А ещё он в комнате курит, когда тебя нет!»

После ухода жены, как обычно опаздывающей — разобрал ноут окончательно, определил что сгорела видюха: «Да, вот так постепенно все и накроется. Надо быстрей переписывать всё важное и не очень на бумагу, потом разберемся. И принтерам конец, даже если бумагу сделаем, нет картриджей заправочных — не будет и копий. Ладно хоть хард живой, там у Ксюхи нет ничего важного — но пусть лежит».

Накинул на плечи куртку, прикурил от уголька в печки и вышел на улицу, прихватив с собой Трезора, чтоб во дворе погулял. Тот гулять не хотел и сделав свои дела — поскуливал, ластясь к ногам хозяина, просясь домой от этого белого и холодного. «А что я как Трезор несмышленый?» — Осенило вдруг Егора: «Чо мне тут в деревне сидеть высиживать? Переписывать буковки с экрана? Так это и детей можно озадачить. Нет, решено — надо ехать и заниматься делом реальным! А то окончательно рожа ментовская киллером на полставки припашет…»

Подхватил на руки Трезора и вернулся домой, где на несколько часов засел за компьютер, делая выписки, не отрываясь даже покурить и попить чаю. Торопился — ноутбук приказал долго жить, а Марфа генератор гасила часам к десяти. За окном давно рассвело, вот пискнул ИБП, замигав зеленым светодиодом — Егор выключил комп и с хрустом потянулся. Расправляя спину, затекшую от нескольких часов сидения за монитором.