Пансофий идеей о воскресных школах загорелся и потребовал подробностей. Егор, за неимением интернета — вспомнил мало, но достаточно для того, чтоб объяснить концепцию и пользу:

— Вы не альтернативу обычному светскому образованию создавайте, а как дополнение ему. Учите взрослых, тех, кому времени не хватает на полноценное образование, беспризорников. Вот там и втюхивайте православие, без фанатизма, конечно. А то обратно вываливаться начнет, не отходя от кассы. И не знаю там, с привлечением продумайте, хоть то же чаепитие для всех участников с какой-нибудь выпечкой, оно действенней будет, чем псалмы и отбивание поклонов. Чему вас учить, христианство же как секта начиналось, причем для маргиналов, просто зазвездились и забронзовели. Вернитесь к истокам и главное, к людям лицом повернитесь, а не необъятной жопой в рясе!

Подъехав к своей вотчине, в которой жизнь кипела ключом и дымились трубы нескольких производств (от химозного амбре иных цехов Егор напомнил себе о необходимости заняться очистными сооружениями и системами фильтрации), предложил посланникам церкви перекусить, чем бог послал и вообще, при желании — остаться и погостить. Раз уж есть у них стремление нести слово божье в люди — вот вам народ, проповедуйте и обряды проводите. Пообедать представители церкви не отказались, а вот с массами общаться — не горели желанием. Как высказал наболевшее Пансофий, народ при химиках, да ещё разбавленный отставными солдатами и приехавшими из столиц молодыми специалистами — особо к религии не тянулся, мягко говоря. Да и простые рабочие, из местных, приобщившись к зачаткам соцпакета, культуре производства и нормированному труду без необоснованных штрафов в пользу завода — тоже религиозным рвением не пылали.

Нет, так нет — поручил людей божьих заботам дежуривших на КПП казаков, распорядившись накормить путешественников, унес вещи к себе и почувствовав, что тоже проголодался — стал задумываться и сам о посещении столовой. Останавливало только то, что там сейчас как раз кормились церковники. Нет, с Пансофием то вроде и общий язык нашли, и какое никакое, но взаимопонимание, но вот остальные члены делегации бросали на Егора такие взгляды, где опаска граничила с ненавистью, что никакого желания разделять трапезу со святошами не было.

«Как же всё-таки без холодильника то хреново…» — Закручинился Егор и тут его взгляд зацепился за полянку перед окном: «Да это же дикарка, то бишь сурепка обыкновенная!» Вышел, нарвал охапку и сел чистить, под внимательным взглядом Митеньки и двух молодых лаборантов.

— Эх вы, темнота! Это же пища богов и источник витаминов! — Укорил он наблюдающих. — Митенька, пошли кого помоложе в столовую, пусть пару яиц вареных выделят, хлеба краюху и миску поглубже, в миску пусть пару ложек масла постного капнут. Соль то у нас найдется тут?

— Есть! — С готовностью отозвался один из химиков. — Даже сала есть кусок, мы тут иной раз сами перекусываем, чтоб не отрываться на столовую, время тратить.

— О, и сало давай! Щас все в лучшем виде сделаю, вы то как, не хотите жрать⁈

Сотрудники со всем уважением и в самых изысканных выражениях уверили начальника, что сыты и не претендуют на его добычу. Пока посланный в столовую бегал за заказанными продуктами, Егор споро очистил стебли дикарки от жесткой и несъедобной шкурки, мелко нарезал на предоставленной дощечке, тут же нашинковал сало. Всё это вывалил в принесенную миску, очистил и добавил туда три принесенных яйца, сваренных вкрутую, щедро посолил и стал энергично размешивать, при этом мечтательно закатывая глаза:

— Я вам так, братцы, скажу, дикарка это вещь! Никакая гидропонная редиска или дайкон рядом не валялись! Тут вся сила природы!

Попробовал и замычал с набитым ртом: «То что надо! Налетай, угощайся! Где ещё такого поедите!» Народ, из уважения — достал ложки, попробовал, похвалил и свалил из лаборатории на перекур, чтоб не смущать впавшего в гастрономический экстаз начальника.

На улице, закрутив по перенятой у потомков моде самокрутки — закурили. Повисшее молчание нарушил Митенька:

— Вот, видите как им там несладко жилось?

— Как же они дошли до такой жизни, Дмитрий⁈ — С жадным любопытством вопросил один из лаборантов. Тема потомков и их жизни в будущем была животрепещущей и наиболее обсуждаемой среди сотрудников, сами потомки о ней распространялись мало и картину приходилось рисовать из немногочисленных оговорок, да из учебников.

— Экологические катастрофы! — Многозначительно промолвил Митенька и снисходительно пояснил. — Леса вырубили, землю истощили, зверье выбили! Вот и радуются простой траве, коей и крестьяне токмо с голодухи пробавляются! Сами видите, все подчистую собирают, козий лук, черемшу, кислицу, крапиву. А бухгалтерша и одуванчики ест, да нахваливает! У них там большинство продуктов из нефти делают, наш то ждет не дождется, когда караван с Каспия придет!

Южный Урал, май 1797 г.

Начало мая ознаменовалось не только по летнему теплой погодой, но и приездом царского двора. Причем понаехавшие были не из придворных, а всё больше из людей целеустремленных и зело любопытных до тайн потомков. Участковый давился злобой: «Доведет нас монарх до цугундера с таким отношением к секретности!» Людей, посвященных Павлом Петровичем в тайну оказалось столько, что пришлось оборудовать ешё один компьютерный класс с локальной сетью, доя наладки которой был спешно вызван Егор из Известкового.

Император, оставив большую часть сопровождающих в Троице-Саткинском заводе — ни там, ни в стремительно развивающемся химическо-промышленном кластере не стал задерживаться, благосклонно покивал на бравурные отчеты Расула и Егора, на все просьбы кратко ответил: «Пишите что надо, обеспечат!» И отправился в деревню, в сопровождении ближнего круга лиц, которые сейчас безвылазно сидели в учебном комплексе, осваивая оргтехнику и погружаясь в завалы тех знаний, что попали сюда из двадцать первого века.

Захар от понаехавших немного оробел — во первых от количества, во вторых от чинов. Одно только императорское семейство с детьми насчитывало десять человек, плюс многочисленный обслуживающий персонал. И это ещё у достаточно скромного в быту Павла Петровича, коего чуть ли не в аскезе современники упрекали — столько лакеев оказалось. А помимо венценосного семейства — куча всяческих чиновников, в кого не ткни — все породистые. Чудом разместили, жилищный вопрос стоял так же остро, как в нерезиновой, чуть до дуэлей не доходило. И тут опять выручили добрососедские отношения с Азатом, тот не чинясь — подвез с десяток юрт, где и разместили приехавших.

Потомкам император с порога предложил предоставить списки лиц, достойных возведения в дворянство. Не скупясь, аж на пятьдесят рыл лимит выделил и пояснил:

— Это пока, по заслугам и трудам награжу и других! Работы предстоит много, в том числе и совместной, с моими креатурами, так чтоб нос не воротили от вашего происхождения, жалую вам дворянство! А вообще, такое понятие так потомственное дворянство, изживать будем, а то и искоренять. Чистить элиты и давать возможность дельным и толковым людям работать на благо империи.

— Да нам на их косые взгляды параллельно! Детей не крестить вместе! — Серёга от всего происходящего тоже был слегка не в своей тарелке, но тут внезапно вспомнил про Маню и предстоящую свадьбу с Ермоловым и отдал честь. — Служу царю и отечеству! Спасибо, ваше величество! А кого к дворянству предоставить, мы найдем, считай все разъехавшиеся по заводам достойны, от учителей до производственников!

Сам Петр Павлович, пользуясь своим положением — затребовал себе ноутбук в персональное пользование и пропал как для общества, так и для семьи. Детей младших определил на занятия в школе, прося учить их не взирая на происхождение и отмененные повсеместно телесные наказания. Старшие дочери, Александра и Елена — не теряли времени даром и вплотную сошлись с вернувшейся из Троицка Галкой и Ксюхой, Константин стакнулся с Ермоловым и Егором. И лишь Александр болтался неприкаянно, то надоедая отцу, который его ласково прозвал «несостоявшийся отцеубийца», то в компьютерном классе.