— Вас понял, я сообщу что вы скоро подойдете, — тем же невозмутимым голосом и с каменным лицом произнес Нианзу и закрыл дверь.

Ольга так и осталась стоять с открытым ртом, едва не получив по лбу дверью.

— Да чтоб тебя… — только и смог вымолвить я. — Что же теперь подумают?

— Пусть думают что хотят, — ответила Анфиса. — Пусть знают, что мы теперь вместе.

— Мы не вместе! — сквозь зубы произнес я. — Сколько раз тебе это говорить? Да оденься же ты уже наконец!

Анфиса хмыкнула, но оделась. Потом так же молча вышла из комнаты, оставляя меня одного.

Как же глупо вышло!

Ладно, как видимо предстоит непростой разговор с Ольгой… и Нианзу. Но это позже. Сейчас надо узнать кто там пожаловал.

Я спустился вниз.

Там, в гостиной, на диване, на самом его краешке, сидел невзрачный мужичок, лет пятидесяти. Одет он был в пыльного цвета пиджак, а в руках держал кожаный старинный портфель, каких, наверное, уже и не найдешь больше нигде.

Рядом с гостем сидела девушка лет тридцати, зажатая, сильно нервничающая. Сальные редкие волосы были схваченный на затылке в тугой хвост.

Напротив гостей сидел Александр, вальяжно раскинувшись на кресле. Где-то вдали шел телевизор. Ведущая новостей торопливо рассказывало о последних событиях на первом круге Барьера и об очередном прорыве. Кажется, наши войска не справлялись с атакой.

Завидев меня, мужичок с портфелем оживленно привстал, протянул руку.

— Позвольте, так-сказать, представиться — Сан Саныч Боронкин. Это моя помощница, Анна Захаровна.

Я пожал руку.

— Максим Вяземский. Чем обязан?

— Мы, так-сказать, хотел с вами поговорить, — представившийся Сан Санычем начал тереть пальцем свой портфель, потом неуклюже сел, кряхтя и шумно сопя, начал переминаться.

— О чем же поговорить?

— Тема беседы будет интересна с точки зрения медицины. Понимаю, что вы теперь человек, так-сказать, занятой, поэтому много времени отнимать я у вас не буду.

— Может есть необходимость пройти в кабинет? — предложил я.

— Нет, что вы! — улыбнулся гость. — И тут, в кругу, так-сказать, близких, — он кивнул на Александра, — вполне сойдет.

Гость мне не понравился — я и сам не знал почему. На уровне подсознания не вызывал он доверия.

— Хорошо, давайте тут, — согласился я, присаживаясь рядом с ними на диван.

— Прежде всего я бы хотел сказать, что я являюсь квалифицированным специалистом. У меня есть необходимые лицензии, все подтверждено сертификацией, заверено печатями, все как полагается.

— Специалистом — в чем? — спросил я.

— Медицинских наук.

— У нас уже есть семейный доктор, который лечит всю нашу семью, — ответил, предполагая, что Сан Саныч хочет навязать свои услуги нам.

— Да, я знаю его, это Стаханова, прекрасная, так-сказать, женщина, специалист высокого уровня. Мне удавалось с ней даже в пору своей молодости поработать. Но сейчас немного не об этом, так-сказать, речь.

— А о чем?

— Господин Александр Петрович сообщил нам, что есть некоторые моменты, о которых стоит, так-сказать, побеспокоится.

— Какие еще моменты? Я не совсем понимаю о чем вы говорите.

Сан Саныч вновь начал сопеть носом и покряхтывать.

— Максим Петрович, подскажите, были ли у вас недавно травмы головы? Может быть, нервное напряжение? Переживания?

— Переживания? — улыбнулся я. — Конечно же были — у меня отец умер!

— Это печальное событие! — вздохнул Сан Саныч. — Примите, так-сказать, наши соболезнования. Горе, действительно горе! А травмы головы? Вы ведь недавно в аварию попадали?

— Попадал, — кивнул я. — Только я до сих пор не понимаю к чему вы ведете?

— Максим Петрович, — гость подвинулся на самый краешек дивана. — Понимаете, есть ряд факторов — психическое расстройство, наличие серьезного заболевания, алкоголизм и наркомания, наследственные, так-сказать, предрасположенности, — которые могут повлечь за собой не способность человека отдавать отчет своим действиям и поступкам.

— И?

— Поэтому мы и пытаемся узнать не было ли чего-нибудь, так-сказать, такого, что могло…

— Подождите, — вдруг понял я. — Вы сейчас что, пытаетесь меня в неадекватные записать?

— Ну почему же сразу в неадекватные. Просто выясняем…

— Это что, шутка какая-то? — я повернулся к Александру.

— Тебе нужна помощь, — улыбнулся тот. — За последнее время столько всего приключилось с тобой — смерть брата Олега, авария, тюрьма, смерть отца. Это колоссальное душевное напряжение. Тут не каждый взрослый может выдержать. А что уж говорить о подростке?

— Уходите прочь, — я встал, показал гостям на дверь.

— Максим Петрович… — начал Сан Саныч.

— Выйдите прочь из этого дома! немедленно!

Сан Саныч вопросительно глянул на Александра. Тот встал, подошел ко мне.

— Максим, послушай. У меня есть серьезное опасение за твое душевное здоровье.

— Это с какого момента ты о моем душевном здоровье забеспокоился? Когда завещание прочитали? Уводи прочь своих докторов. Немедленно! Пусть они тебе душевное здоровье проверяют.

— Прошу обратить внимание, уважаемые гости, что пациент крайне буйно реагирует на окружающее, — холодно заметил Александр. — Это еще раз подтверждает мою теорию, что мальчик находится в крайнем расшатанном состоянии.

Сан Саныч одобрительно закивал.

— Вон я сказал! — рявкнул я.

— Думаю, больше никаких доказательств не нужно, — подытожил Александр. — Больше не смею никого задерживать.

— Всего доброго! — кивнул Сан Саныч и они вместе со своей спутнице живо шмыгнули из дома.

— Это что еще за номер такой? — стараясь сдерживать себя, спросил я у Александра.

— Это — врачебная комиссия, Максим Петрович. Которая установила, что ты являешься недееспособным. Простыми словами — не можешь управлять родом, а следовательно, согласно пункту два завещания, должен уступить мне место.

— Это мы еще посмотрим кто из нас недееспособен! — злобно ответил я.

Мне хотелось испепелить его — и я это мог с легкостью сделать, — но я держался. Нельзя было на любые проблемы применять огненную магию. Так за любую провинность вскоре буду шмалять налево и направо.

Александр, словно прочитав в моих глазах эти намерения, отшатнулся.

— Зря ты это затеял, — немного успокоившись, сказал я Александру.

Тот лишь хихикнул.

— Это мы еще посмотрим — зря или не зря.

И ушел из дома.

— Боронкин? Сан Саныч? — первым делом переспросил Эммануил Рудольфович, после моего телефонного звонка ему и краткого пересказа случившегося. — Знаю это человека — жулик еще тот. За деньги любую справку выдаст. Но у него вес имеется, поддержка. Так что там к справке не подкопаться будет. Все по высшему разряду. Он за свои услуги дорого берет.

— Вот такие дела, Эммануил Рудольфович, — вздохнул я, соображая как же поступить дальше.

Просто проигнорировать эту выходку Александра? Чуяло сердце — это еще аукнется мне.

— Это что же, Александр в открытую пошел против тебя? — словно бы у самого себя спросил адвокат. — Это зря! Позорит только честь семьи! Ну да ладно, не мне его судить.

— И что же, вот так вот просто они смогут меня признать дураком?

— А ты, Максим Петрович, не переживай. Любой гражданин Российской Империи может быть признан недееспособным только по решению суда и при наличии предусмотренных законодательством оснований. То, что эти докторишки там написали — всего лишь бумажка. Она пока не может быть основанием. Скорее всего следующим шагом будет обращение в суд Александра с этой бумажкой. Заявление, обращение, заключение — все как положено.

— Суд?

— Верно. Только он, как я уже говорил ранее, может окончательно признать человека недееспособным. Вот он и решит — дурак ты или нет. Но тут конечно может случится одна загвоздка.

— Какая? — насторожился я.

— Если дело попадет к нужному судье.