Черт! Как же бессмысленно проходит время!

А с законами в этом мире совсем уж с сурово. Подумать только, с десяти лет уголовная ответственность! Хотя чего я хочу от тех, кто раздает бумажки на расстрел и разрешает это делать частным фирмам?

Нервы были натянуты как гитарные струны. Пытаясь хоть как-то отвлечься, я попробовал медитировать, чтобы не тратить время зря. Но едва ли смог продвинуться хоть на миллиметр в своем деле. Тревожные мысли крутились в голове словно рой разъяренных ос. Да и сил особо не было на это — почти все сожрала забава с раздвиганием стен.

В коридоре послышались шаги.

Кто-то приближался. Судя по звукам — несколько человек.

Может быть, Эммануилу Рудольфовичу удалось все уладить?

Я встал с нар, подошел к двери, внимательно слушая. Может, удастся услышать какие-то разговоры? Понять, что меня ждет.

Но идущие молчали.

Шаги вскоре затихли. Прямо перед моей дверью.

Замок противно лязгнул, отворился.

С замиранием сердца я глянул на порог, ожидая увидеть там улыбающегося адвоката с бумажкой о том, что меня выпускают.

Но вместо адвоката там стоял Бартынов-старший. И бумажки о помиловании в его руках не было.

— Здравствуйте! — только и смог вымолвить я.

Бартынов хмуро поглядел на меня, ничего не ответил.

За его спиной стоял полицейский — какой-то толстый дядька, видимо в большом звании, потому что его форма отличалась от остальной, была строже, с множеством значков и тотемов. Полицейский заметно нервничал и нещадно теребил манжету одежды.

«Вот и пришел твой час, Максим!» — с ужасом понял я, пятясь назад.

Прямо здесь, в сырой камере, меня и грохнут. Без всяких подсадных зеков, собственными руками.

— Три дня еще не прошло… — заплетающимся языком произнес я. — Время еще есть.

— Это уже не нужно, — ответил Бартынов, заходя внутрь.

Можно было сыграть ва-банк, ударить каким-нибудь заклятием, освободить проход и рвануть прочь, в открытую дверь. Но вот только сил не оставалось. Попытки постичь новую технику «искривление пространства» выжали меня как лимон. Я едва ли мог стоять на ногах, не говоря уже о сотворении магии.

Бартынов оглядел не хитрое убранство камеры — нары, туалет, окошко. Хмыкнул.

— Самая лучшая камера! — тут же прошептал полицейский, отодвинув ногой тарелку с не притронутой едой, стоящую на полу.

Потом, решив что для предполагаемого убийцы сына гостя не стоит выделять самую лучшую камеру, уточнил:

— Но держим по всей строгости!

— Убивать пришли? — без страха спросил я у Бартынова.

Мне и правда было интересно. Неужели так просто — в камере, на виду у начальника, никого не боясь? В голове рисовалось нечто более изощренное — подсадные люди, формальный повод («есть закурить? а че так отвечаешь старшим?» и все в таком духе) и заточка под ребро. А тут вот так…

— Что? Убивать? — удивился Бартынов. — Нет конечно же!

Ответ меня удивил.

— Тогда что же? — растерялся я. — Для чего вы здесь?

— Чтобы освободить тебя.

Я еще больше удивился.

— Освободить?

— Да, — Бартынов глянул на полицейского.

— Есть некоторые нюансы… — заикаясь, произнес тот. — Он использовал свои магические способности в центре города, без разрешения… мы не можем…

— Разрешение было, — перебил его Бартынов.

— Было?! — настала очередь удивляться представителю власти.

— Верно. Вот его пропуск, «зеленый», как и положено.

Бартынов достал из внутреннего кармана пиджака небольшой зеленый прямоугольник, похожий на визитку, протянул полицейскому.

Тот пристально осмотрел документ, кисло улыбнулся.

— Верно, документы в порядке. Подписан администрацией аж Верхней палаты! А копия…

— Была направлена вам на почту.

— К-хм…

Полицейский нехотя вернул документ.

— Не мне, — произнес Бартынов. — Ему.

Полицейский сунул пропуск мне. Я взял его, прочитал:

ВЯЗЕМСКИЙ Максим Петрович

уровень допуска: 2-Б

(«зеленый», магическое творение в пределах города, без использование артефактов и прочих вспомогательных устройств и приспособлений)

— Что это? — тихо спросил я, поглядывая на Бартынова.

— Твое разрешение, — как ни в чем не бывало ответил тот.

Потом, повернувшись к полицейскому, спросил:

— Мы можем быть свободны?

Тот мялся, кряхтел. По всему его виду было видно, что он этого категорически не желает.

— Ну так что? — с нажимом произнес Бартынов.

— Да, конечно, — с явной неохотой ответил полицейский. Промямлил: — Максим Петрович, вы можете быть свободны. Приносим извинения за причиненные неудобства.

Я вопросительно глянул на представителя власти. Тот сверкнул глазами, стиснул зубы. По выражению лица можно было с легкостью прочитать — вали отсюда, сосунок, пока рога не поотшибал!

— Пошли, — произнес Бартынов, мягко подтолкнув меня в спину.

Я вышел из камеры. Еще не веря собственной удачи, быстро направился к выходу, вперед всех.

— Максим, подожди, не спеши — не поспеваю за тобой, — произнес Бартынов.

Наконец мы вышли на улицу, где нас уж ожидала машина.

— Сядем, поговорим, — предложил Бартынов, приглашая внутрь.

Садиться в чужую машину с незнакомыми дяденьками учат еще с раннего детства. Но мог ли я сейчас отказаться? Меня с двух сторон окружили крепкие молчаливые парни — оба как на подбор, здоровые, с квадратными подбородками и бритыми затылками. У каждого — по кобуре с пистолетом.

Я полез в машину.

Внутри было прохладно, работал кондиционер. Бартынов сел на кожаное кресло, откинулся назад.

— Чего-нибудь хочешь? — предложил он, указывая на бар. — Хотя, наверное, тебе еще рано крепкое.

— Достаточно и воды, — ответил я.

Пить хотелось сильно, горло пересохло от страха.

Бартынов протянул мне бутылочку с водой. Этикетка информировала, что это вода была собрана с горных ручьёв и ледников, профильтрована через какие-то супер-бриллиантовые фильтры и разлита в эксклюзивные хрустальные бутылки из последней коллекции каких-то модных дизайнеров. Стоит, наверное, такая штука диких денег.

По вкусу — обычная вода. Утолить жажду вполне подойдет.

Я опустошил бутылку, вытер рукавом рот.

— Почему вы мне помогаете? — спросил я.

— Мои люди следили за тобой. Как только ты вышел из моего дома они не оставляли тебя ни на мгновение. О каждом твоем шаге было доложено мне.

Я густо покраснел. Это что же — и про Агнету тоже доложили?

— Есть предположение, что ты вышел на след заказчика.

— Вы имеете ввиду того преследователя, который меня чуть не убил?

Бартынов кивнул.

— Его зовут — или это кличка такая, — Кондор, — сказал я. — Он из Терракотовых Адептов. Вот и все, что удалось выяснить. Ну и описать его могу, что запомнил.

— Лицо его у меня есть — видео с камер наблюдения уже изъяли. А вот про Терракотового Адепта — интересно. Это очень сильно сужает круг поиска.

— Значит с меня обвинения сняты? — спросил с надеждой я.

— Пока — нет, — жестко ответил Бартынов.

— Тогда зачем вытащили из тюрьмы?

— Нужен ты мне для одного дела, — ответил Бартынов, хитро улыбнувшись и постукивая пальцем по обивке салона.

— Для какого? — настороженно спросил я, хотя уже примерно понимал, что хочет сделать Бартынов. — Уж не буду ли я приманкой для этого Кондора?

— Ну почему сразу приманкой? Просто поможешь нам.

— Но…

— Максим, послушай. Этот Кондор будет доводить дело до конца — поверь мне, этих азиатских убийц я знаю, у них делом чести является довести начатое до конца. И если он не выполнил задание, то позор ляжет на него — а это для них хуже смерти. Он бы тебя и в тюрьме достал бы. А так ты будешь под нашим прикрытием.

— Плохая затея!

— Помоги нам, Максим. Я этого не забуду, помогу и тебе когда-нибудь. Ради Никиты.