— Простите, что? — переспросил Александр, когда тишина, казалось, была уже оглушительной.

— «… Максиму Петровичу Вяземскому», — вновь прочитал адвокат. — Тут так написано. Можете в этом убедиться сами.

Он показал документ — там действительно значилось мое имя.

— Это какая-то шибка! — Александр встал с места, глянул на меня, вновь на адвоката.

— Нет, ошибки никакой нет, — спокойно ответил Эммануил Рудольфович. — Все верно. Отец назначил наследником рода Максима Петровича.

Все невольно обратили на меня взоры.

Я же сидел, не зная что сказать. И лишь выдохнул:

— Почему я?

Адвокат улыбнулся, сказал:

— Таков его выбор, мудрый и неоспоримый.

— Постойте, — Александр вновь сел, закурил. — Ну это же бред какой-то! Вы это сами понимаете.

— Почему бред? — не понял адвокат. — Все с юридической точки зрения верно и не конфликтует с законом. Верно я говорю, Нестор Максимович?

Нестор Максимович покивал лысой головой.

— Там еще что-то есть, в завещании? — спросил Александр, дрожащими руками держа зажжённую сигарету.

— Верно, написано, — кивнул Эммануил Рудольфович и принялся читать дальше: — «Второе. В случае, если названный мною наследник умрет до открытия наследства или одновременно со мной, не примет наследство или откажется от него, либо не будет иметь право наследовать или будет отстранен от наследования как недостойный, все мое имущество я завещаю своему старшему сыну — Александру Петровичу Вяземскому».

— Откажется? — зацепился за слова Александр. — То есть если он отказывается, то наследство переходит мне?

— Верно, — сдержано ответил Эммануил Рудольфович.

— Ты же отказываешься от наследства? — Александр повернулся ко мне. Его лицо было перекошено от гнева. — Ну же, болван! Ты отказываешься от наследства? Говори!

— Господин Александр Петрович! — произнес адвокат, деловито покашляв в кулак. — Давайте соблюдать приличие и регламент!

— Заткнись! — рявкнул на него тот. И вновь повернулся ко мне. — Отказывайся от наследства, ушлепок!

— Саша! — одернула его Ольга.

— Подожди! — отмахнулся тот.

— Почему я должен отказываться? — спросил я, стараясь держать себя в руках.

— Потому что это мое! Все это, — он окинул рукой комнату, — мое! Я должен был быть наследником рода, а не ты!

— Отец посчитал иначе, — парировал я.

— Что?! — зашипел сквозь зубы Александр.

И бросился на меня.

— Парни! Вы что?! — подскочил Эммануил Рудольфович.

Но помощь мне не требовалась. Я с легкостью отразил атаку, сделал подсечку.

Александр неуклюже растянулся на полу.

— Сука!

— Успокойтесь! — стукнул по столу кулаком Щедрин. — Возьмите себя в руки! Как дети малые! Вы сегодня хоронили своего отца — и ведет сейчас себя так… мерзко! Отец на том свете морщиться, наверное, и плюется сейчас, видя все это!

Это возымело действие. Александр поднялся, красноречиво посмотрел на меня, но ничего не сказал, сел обратно на свое место.

— Продолжайте, — попросил Щедрин адвоката.

— «Третье, — продолжил чтение завещания адвокат. — Содержание статьи 1149 Гражданского кодекса Российской Империи мне нотариусом разъяснено. Четвертое. Текст завещания записан нотариусом с моих слов и до его подписания прочитан мною лично в присутствии нотариуса. Пятое. Право наследования определить с даты оглашения завещания. Итоговое. Настоящее завещание составлено в двух экземплярах, каждый из которых собственноручно подписан мною. Один экземпляр завещания хранится в делах нотариуса города Москвы Тиховского Нестора Максимовича, а другой экземпляр выдается завещателю Максиму Петровичу Вяземскому. Подпись завещателя имеется.»

Адвокат протянул мне документ.

Я взял его, еще раз перечитал первый пункт. Действительно, никаких ошибок. Все как есть. Мое имя.

— Эммануил Рудольфович, — обратилась Ольга к адвокату. — Вы вначале говорил еще про письмо.

— Да, что там за письмо? — поддержал ее Александр.

Вид у него был страшный — посеревшее лицо, красные усталые глаза, дрожащая нижняя губа.

— Верно, письмо написал ваш отец в продолжение завещания, как я понимаю, — подтвердил адвокат. — Прощальное письмо.

Он поднял со стола вторую бумагу, начал читать:

— «Дорогие мои дети! В этот прискорбный час, когда эти строки зачитывает вам мой дорогой друг и помощник Эммануил Рудольфович, меня с вами уже нет. Я умер. По какой причине — мне не ведомо, но так ли это важно? Я хочу сказать вам, что я вас очень сильно люблю. Эти главные слова я, наверно, при жизни говорил вам не так часто, как хотел бы, но поверьте — это действительно так.

Предполагая, что чтение завещания вызовет у вас некоторые вопросы, я и составил это дополнительное письмо с пояснениями.

Во-первых, я хотел бы извиниться перед моим старшим сыном Александром. Ты действительно достойный сын и я всю жизнь готовил тебя к передаче наследования рода. В первой версии моего завещания именно твое имя стояло в первом пункте — Эммануил Рудольфович не даст соврать.

Но жизнь — изменчивая штука. И произошло то, о чем мы все так долго мечтали. Максим, самый младший сын, стал обладателем атрибута. Эта радостная новость окрасила мои будни в яркие цвета. Как же долго я об этом мечтал! Бессонными ночами я молил бога только об одном — чтобы он даровал наш род атрибутом. И это случилось! Это значит, что наш род — род Вяземских, — еще чего-то да стоит!

Александр, ты должен понять, ведь ты умный парень — «зеленый» свет в высший свет есть только у дарованных. остальным — дорога закрыта. Поэтому завещание было изменено — чтобы вы все могли во главе с Максимом пойти за ним вперед, а не окончательно уйти в небытие, растеряв то, что так долго копилось нашими предками.

Максим, обращаюсь к тебе. Я знаю, что для тебя это будет полной неожиданностью. Но так необходимо. Поверь моему опыту. Именно ты способен вывести наш род на более высокий уровень, спасти его от неминуемого многолетнего падения вниз. И понял я это тогда, когда мы с тобой поссорились в сторожевой башне. Ты так яростно оспаривал мое решение касательно заключения Анфисы под стражу и требовал честного и справедливого суда! Тогда я вдруг понял — ты также будешь стоять за каждого из членов нашей семьи, биться до конца, не смотря на того, кто будет против тебя. Именно в этом твоя сила. Ты справишься, я верю в тебя.

Тогда же я и решил исправить завещание. Скажешь, что это было импульсивно? Возможно. Но Щедрин не даст соврать — все мои импульсивные и эмоциональные решения были самыми правильными и верными в конечном итоге. Кстати, он сейчас с вами? Щедрин, собака ты такая, хватит постоянно жрать у меня дома! А если серьезно, то и тебе спасибо большое, дружище, за то, что ты просто есть. За поддержку. За помощь. Тебе я переведу небольшую, но приятную сумму от доходов с железной дороги. Документы в банке уже готовы — ждут только команды адвоката. Ты этого достоин.

Ольга. Моя родная доченька. Не горюй, я знаю, что ты будешь плакать, пожалуйста не плач. Не расстраивайся, я знаю, что оставляю тебя с надежными людьми — они помогут тебе и не бросят в беде. Ты справишься, мой сильный малыш.

Егор. Тебе тоже хочу сказать, чтобы ты держался. Знаю, что тебе не интересно ничего, кроме компьютерных игр. Но иногда выходит из виртуального мира и будь со своими близкими.

Еще раз всех люблю, обнимаю, целую. Ваш Петр Вяземский.«

Эммануил Рудольфович закончил чтение, отложил бумагу на стол.

Ольга рыдала. Я пребывал в каком-то странном состоянии, будто меня ударили пыльным мешком по голое.

Александр обхватил голову руками и сидел недвижимый.

— На этом процедуру оглашения завещания считаю со своей стороны выполненной, — подытожил Эммануил Рудольфович, закрывая папку с бумагами. — Прошу всех расписаться в протоколе.

Александр остервенело бросил на стол зажигалку, вышел прочь.