— Не переживай, останусь подольше. Я же не буду помехой?

— Конечно же нет! — воскликнула Велимира Ивановна, но судя по ее сомкнутым на переносице бровям такой ответ ее явно не устроил.

— Ну вот и отлично! — улыбнулся Амадей. И повернувшись к слуге, обратился: — Кстати, стерлядь просто отличная! Пальчики оближешь!

Еще одно нарушение такта, которое занозой кольнуло Велимиру Ивановну — нужно было обратиться с похвалой к ней, а не к слугам. Амадей мельком глянул на меня, подмигнул — мол, смотри как ее. Я не сдержался, тоже улыбнулся.

— А мне стерлядь не понравилась! — сказал вдруг Борис. — Гадость какая-то! И заяц недосоленный!

Борис швырнул тарелку на пол. Та со звоном разбилась. Слуга тут же принялся собирать осколки.

— Такую еду даже собакам нельзя отдать. Слышишь? — он крикнул слуге. — Не смей отдавать это собакам — потравишь! Выкинь сразу на помойку. Или сам съешь!

У меня зачесались кулаки — захотелось врезать Борису. Но Амадей поймал мой злобный взгляд и едва заметно подал знак — не горячись. Дарья тоже осторожно ткнула меня ногой под столом.

Дальше ели в полной тишине, хотя аппетита уже и не было. С трудом добрались до десерта, который особо и не тронули, хотя выглядел он весьма аппетитно. Первым не выдержал Борис:

— Я сыт. С вашего позволения, — и не дождавшись ответа, вышел из-за стола, противно скрипнув стулом.

Начали расходиться и другие. Велимира Ивановна посетовала на усталость и тоже отправилась к себе. Мы с Амадеем и Дарьей еще некоторое время поболтали о пустяках, потом тоже пошли каждый в свою комнату.

Я зашел к себе. Некоторое время размышлял о том, чтобы вызвать Лисенка для массажа, но был слишком уставший и, повалившись на кровать, тут же уснул.

Однако посреди ночи что-то противно зазвенело.

Три-и-ить! Три-и-ить! Три-и-ить!

Я не сразу понял, что произошло, открыл глаза и принялся глупо озираться. В голове еще была мешанина из снов. Почему-то сначала показалось, что это Бритва скоблит лезвием по окну, пытаясь проникнуть ко мне в комнату. Потому подумалось о монстре из башни. Но это было не первое и не второе.

Три-и-ить! Три-и-ить! Три-и-ить!

Звонил телефон, вырывая меня из приятной истомы.

— Какого… — хрипло прошептал я, поднимая трубку. — Алло?

— Кричевский! — раздался знакомый голос. — Кричевский, ты?

— Гезе! — узнал я голос. — Ты как меня…

— Не важно. Послушай. Времени очень мало. Нужно срочно встретиться.

— Сколько время?

— Около двух ночи.

— Что случилось? К чему такая спешка?

— Кричевский, я разве тебя когда-нибудь не по делу беспокою?

— Нет.

— Ну тогда ты должен понимать, что если я тебе звоню в два часа ночи, то дело действительно важное, — Гезе был взволнован.

— А по телефону никак не сообщить? Нужно обязательно куда-то ехать?

— Послушай, твой новый голос я слышу во второй раз. У меня до сих пор ломка сознания не прошла. Я понимаю, что с тобой говорю, но разум сопротивляется. Так что мне нужно именно увидеть тебя, поговорить с тобой. Мимику твою разглядеть — она все равно проявляется. А так я даже не уверен, что этот тот абонент, который мне нужен. Да и не уверен, что нас не прослушивают — телефоны не надежная вещь. Так что давай через полчаса на старом месте?

— Хорошо, — согласился я. — Мне одеться нужно. Ты хоть намекни про что речь пойдет? Про Бориса и Бритву?..

— Мне удалось кое-что выяснить про Искариота. И тебе нужно об этом знать как можно быстрей. Потому что дело и в самом деле важное. Жизненное важное. И когда я говорю «жизненное», то имею ввиду твою жизнь. Кричевский, тебе угрожает смертельная опасность. И все, что было до этого — детский лепет.

Я положил трубку и сразу же принялся одеваться. Сон как рукой сняло. Если Гезе говорит, что дело чрезвычайно важное, то это действительно так. И нужно поспешить.

Волнительное чувство было тяжело унять. Теперь мне откроется тайна этого Искариота, и я смогу понять, за что же поплатился жизнью. А еще смогу отомстить за свою смерть.

Я осторожно выглянул в коридор. Не хотелось сейчас попасться кому-то на глаза. Впрочем, в такую глубокую ночь вряд ли кто еще не спит. Я пошел к выходу, все же невольно смягчая шаги, и сам не зная почему. Не хотел разбудить Велимиру Ивановну? Ее вряд ли просто так разбудишь, своим медвежьим храпом она дворовых собак пугает. А вот прислуга может соскочить и тогда начнется переполох — что-то нужно, господин? что-то подать, господин? что-то принести, господин?

Я уже подошел было к лестнице, ведущей в холл, как вдруг приметил в полутьме узкую полоску света, пробивающуюся из-под щели в двери.

Свет горел в комнате Амадея.

Почему он не спит? Все-таки два часа ночи. Бессонница с дороги? Или что-то другое?

Любопытство завладело мной, и я подошел ближе. Подслушивать было не очень красиво и тактично, но я все же прислонил ухо. А вдруг дяде плохо, и он там лежит на полу и хрипит, умирая?

Но Амадей не умирал и чувствовал себя вполне хорошо. Это слышалось по его бодрому голосу и смеху. А еще гость был не один.

— Выпьешь? — спросил Амадей.

— Да, — ответил второй, и я перестал дышать.

Борис.

А вот это уже интересно. Что это они делают в такое время? Да еще и вдвоем.

Глухо хлопнула пробка, раздалось журчание — напиток полился в стакан, явно наполненный льдом.

— А виски то дрянь, — произнес Амадей, покашливая.

— Извини, все, что есть. Папенька свободных денег не оставил, так что не слишком то и разгуляешься.

— Ладно, — вздохнул Амадей. — Сойдет и такой.

Раздался звон бокалов, потом на пару секунд тишина.

— Ну, что скажешь? — после паузы спросил Амадей.

— Нечего сказать, — севшим голосом ответил Борис. — Все в пустую.

— Не нашел?

— Нашел, но не все.

— Как это — не все?

— Да вот сам посмотри.

Раздалась возня, шуршание бумаги. Потом опять все замолкли, причем надолго.

— Ерунда какая-то! — сказал наконец Амадей. — И это все?

— Все.

— А где продолжение?

— Я не знаю. Говорю же, что нашел только это. Думаю, на третьем листе как раз самая важная информация.

— А это какая? Вторая?

— Вторая.

— Черт, третьей нет!

— А ты весьма проницателен, Амадей! — с сарказмом заметил Борис.

— Пустослов твой папаша! Не мог все коротко написать. Принялся размазывать мысль по бумаге…

Я начал догадываться о чем сейчас идет речь. Письмо отца. То самое, которое я нашел. И, кажется, у Бориса есть его продолжение. У меня — первый лист. У него — второй. И судя по разговору должен быть еще и третий, самый главный.

— Письмо адресовано моему братцу, вот в чем проблема, — произнес Борис.

— Это тебя расстраивает? — в голосе Амадея послышалась насмешка.

— Беспокоит! — вскрикнул тот.

Выклик был громкий и прокатился по коридору.

— Не кричи, — проворчал Амадей. — На самом деле не важно кому это письмо адресовано.

— Важно! Я старший наследник! Я должен всем владеть.

— Костя так не считал! — вновь усмехнулся Амадей. — Послушай. Ситуация с наследством и в самом деле странная. Но паниковать не нужно.

— А я и не паникую. Я просто зол! Сильно зол!

Повисла странная пауза.

— Борис, я надеюсь, ты дров во время моего отсутствия никаких не наломал? — с нажимом произнес Амадей. — Борис, что ты молчишь? Говори!

— Я заказал братца, — тихо ответил тот после долгой паузы.

— Что⁈ — закричал Амадей. И чуть тише прошипел: — Ты что, в своем уме⁈

— Он мне поперек горла! Как рыбья кость!

— Да ты с ума сошел? Борис, что ты сделал? Говори!

— Да ничего такого…

— Борис!

— Связался с одним парнем, он обещал выполнить задание, — нехотя ответил тот.

— Ты идиот! Нельзя этого допустить!

— Но почему⁈ Нет человека — нет проблемы.

— Ты что, совсем без мозгов⁈ Забыл завещание? К тому же мы не знаем, что там на третьей странице письма. Немедленно отменяй заказ!