— Не отрицаю. Разве это не видно по всем документам, которые мы подаем в виде отчетности в госорганы?

Круглов вновь кивнул.

— Так неужели какие-то данные не бьются?

— Нет, по отчетности все нормально, — ответил Круглов. — Я сам сегодня сверял все цифры.

— Тогда что же заставило вас прийти сюда?

Круглов ответил не сразу, было видно, что он взвешивает все «за» и «против», чтобы честно ответить мне.

— На него поступил анонимный донос.

— А фамилия у этого анонимного доносчика случайно не Березов? — спросил я, глядя капитану прямо в глаза.

Надо отдать должное, Круглов виду не подал, не дернулся. Но глаза… Их обмануть невозможно. К тому же я за многие годы дуэлей я привык читать человека именно по глазам. И сейчас я видел, как зрачки капитана чуть расширились, а левая брось немного надвинулась на бровь, хмурясь.

— Я не могу раскрыть вам источников, сами понимаете.

— Березов!.. — сквозь зубы процедил я.

— Александр Константинович, почему вы так уверены, что это он? Я же говорю, что источник анонимный…

— Березов хочет забрать весь объем партии камней, которые я продаю Пантелееву себе. Вот и строчит анонимные доносы.

Круглов нахмурился.

— Это ваше официальное заявление?

— Я словами на ветер не бросаюсь.

— Зачем же ему столько камней? У него, насколько я знаю, нет фабрики по переработке руды.

— Он хочет использовать их для личных целей.

— Для личных⁈ — удивился Круглов. — Столько много? Что же он собрался сделать?

— Это лучше спросить у него.

— А вы откуда это знаете?

— Потому что он выходил на меня и предлагал купить камни. Потом и вовсе попытался… в общем всячески пытался уговорить меня на сделку. Но я не согласился.

Круглов задумался.

— Поэтому он пошел на такие меры, — продолжил я. — Решил воздействовать на меня через Пантелеева.

— Интересная версия.

— И она единственная верная. А все, что он там настрочил про Пантелеева — ерунда!

Круглов спрятал в карман блокнот и глянул мне прямо в глаза. Совсем тихо сказал:

— Давайте не по протоколу? Я вижу, что вы человек честный, порядочный. Вижу, что и версия у вас толковая. Вот мой вам совет, господин Шпагин, — немного помолчав, произнес задумчиво произнес Круглов. — Если хотите, чтобы Пантелеев выбрался из этой заварушки, то вам нужно поспешить. Еще немного — и будет поздно. Механизм машины завертелся. Если поступил сигнал найти проблему — ее обязательно найдут, уж поверьте мне. За анонимным доносчиком, как я понимаю, стоят большие люди. И они дали этому делу ход. Так что будет сложно. И нужно спешить, пока механизм не начал ускоряться. Тогда Пантелеева уже будет не спасти. И вас соответственно тоже.

— И как же мне ему можно помочь?

— По закону если доносчик сознается в том, что оклеветал человека, то обвинения с Пантелеева автоматически снимаются. Приведи мне Березова с признанием. В противном случае… В общем, сам понимаешь.

С этими словами Круглов вышел, оставляя меня наедине с нехорошими мыслями.

Языки черного тумана змеились и извивались. В церкви было темно, хотя и горели все свечи — странный магический туман съедал весь свет и требовал еще.

Человек в черном продолжал шептать молитвы и заклинания, сплетая сложные многоуровневые конструкции. Окажись сейчас кто здесь из ученого совета или Высшей магической школы, то оказался бы сильно удивлен — творимые заклинания были настолько древними и могущественными, что поражали своей сложностью. Возможно, кто-то бы определил, что это заклинания являются ритуальными песнопениями черного племени агреонов, а другие ученые сказали бы, что магия эта е что иное, как шаманские трансовые плетения. И оба оказались бы правы.

Человек в черном, Хозяин, а когда-то, в далеком-далеком прошлом известный как шахтер Гневан, творил поистине великую магию. После того, как он обрел Новый смысл, то понял, что должен идти вперед. Сначала он проповедовал, собирал вокруг себя людей. Но многие сомневались в его силе. Тех он карал. Но вскоре понял, что в чем-то они правы. Сила у него была, но вот умения использовать ее…

И тогда он отправился в путешествие. Он побывал во множестве стран и встретился с огромным количеством тех, кто обладал знаниями — маги, колдуны, волхвы, чернокнижники. Их называли по-разному, но все они обладали знаниями. И Гневан впитывал их, запоминая все, даже самое, казалось бы, ненужное и пустяковое. А в долгие бессонные ночи пытался совместить эти осколки.

Магия, формулы, символы, руны, знаки, заклятия — все это было разным, так не похожим друг на друга. Еще бы, все эти знания добывались разными провидцами из разных стран и совместить это, казалось, было невозможно. Но Гневан не сдавался.

Он искал. И в какой-то момент — ровно через девяносто лет с момента начала путешествия, — знаний накопилось столько, что он смог создать свою собственную магию, которая включала в себя все то, что он изучил и постиг.

И тогда он понял еще одну истину, которая была на поверхности. Истинная сила до сих по не у него. Она по-прежнему храниться там, откуда он когда-то выбрался навсегда. Сила в шахте. Там, среди толщи земли, зреет она, создает магические камни и ждет момента, когда ее выпустят.

И он ее выпустит. Но только лишь для того, чтобы забрать себе. Она должна быть его.

Магии в церкви было много. Столько много, что казалось, хватило бы зажигать, гасить и вновь зажигать звёзды. Но не для этого она сейчас сгустилась здесь.

Жертвоприношения — единственный жуткий, но действенный способ собрать в одном месте множество силы, чтобы оживить сложные магические конструкции. И это сработало. Под сводом церкви туман сгустился особенно плотно. Сквозь него прорывались молнии. Магическая сила магнитила их и вплетала в общий стержень, укрепляя его, заставляя светиться.

Игла.

Долго Гневан шел к этому. Искал, пробовал, изучал. И в какой-то момент понял, что именно должно ему помочь. Игла. Устройство, известное человечеству множество веков. Острие пронзает, прокалывает, делает дыру. Он работал над конструктом долго, вплетая в него множество всего того, что узнал в путешествиях. И в причудливых хитросплетениях заклятий было включено практически все. Гневан предусмотрел все. Магия зашиты и магия баланса, точки сборки и потоки отвода, узлы атаки и печати скрепления. Как только конструкт насытиться силой Иглу уже ничто, и никто не сможет остановить.

Игла, способная пронзить толщу земли и камней и высвободить Силу. Словно давно зреющий фурункул, который отравляет организм, Игла пронзит кожу, заставляя исторгнут гной. Пусть это сравнение мерзкое, но очень точное. Заточенная Сила и в самом деле застаивается, гниет. Ее нужно высвободить. И забрать себе.

В воздухе висела тонкая ниточка, словно бы созданная из стали. Она была почти готова.

— Хорошо! — промурлыкал Хозяин. И обратился к Некрасову. — Очень хорошо. Посмотри, какую великолепную и большую работу ты сделал.

Он показал на гору трупов, которая лежала возле алтаря. В углу суетился Елисей, оттаскивая тела и расчищая проход.

— Тебе нравится то, что ты сделал?

Некрасов не ответил — язык уже не подчинялся ему. Но внутри разум его вопил, готовый вот-вот сорваться в безумие.

— Да, ты отличную работу проделал. Но не хватает совсем чуть-чуть — всего лишь одной души, чтобы завершить начатое. Ты нам поможешь?

На лице Хозяина появилась леденящая душу улыбку.

Глаза Некрасова округлились. Он увидел, как его собственная рука поднялась вверх. Кулак крепко сжимал нож. Парень затряс головой, пытаясь остановить неминуемое, но не смог ничего поделать.

— Огромное тебе спасибо за самоотверженный труд! — произнес человек в черном и рассмеялся.

Рука Некрасова резко дернулась и опустилась вниз, целясь ножом прямо в сердце. Парень почувствовал острую леденеющую боль, пронзившую его. Потом что-то горячее потекло по животу. Все начало плыть в тумане. А потом и вовсе пришла тьма.