— Честно!

— Глаза вырву!

— Я правду говорю! Он вышел на меня через моего отца — тот работает на его сахарной мануфактуре. Сказал ему, чтобы я сливал информацию про Вяземского, иначе отец отправиться за забор, причем с огромным штрафом — не расплатиться вовек.

— И поэтому ты решил сливать информацию этому гаду? — злобно произнес Бартынов.

— А что мне оставалось делать?

— Какая грустная и слезливая история, твою мать! Взять бы тебя за ногу и головой об угол дома шваркнуть!

Солдат еще больше сжался, сделавшись похожим на сдутый шарик.

— Что уже успел рассказать Герцену? — спросил я у Крупнова.

— Только про общее количество солдат.

— Что еще? — Бартынов тряхнул солдата так, что у того клацнули челюсти.

— Количество бойцов Щедрина, ваше и наемников. Все.

— А про Вебера? — спросил я.

— Не успел. Честно не успел. Сейчас как раз хотел рассказать, — Крупнов кивнул на телефон.

— Расположение солдат? Укрепления? Вооружение? Связь?

— Нет, не говорил.

— Виды магической защиты?

— Я не разбираюсь в этом!

— Смотри, Крупнов! — зарычал Бартынов. — Если врешь…

— Не вру!

— Про мегалит что-то говорил? — спросил я.

— Про что? — спросил Крупнов.

Судя по растерянному виду, он не знал о магическом строении.

— Что, придушить предателя? — спросил меня Бартынов.

Пленник аж икнул от страха.

— Постой, — остановил Бартынова я. — Не надо. Есть другая идея.

И протянув сержанту телефон, сказал:

— Набирай номер Герцена.

— Что? — удивление было у обоих — у Крупнова и Бартынова.

— Звони, — повторил я. — Скажешь то, что я тебе скажу сейчас. Хоть намек от тебя будет о том, что ты попался и находишься в моих руках — ты тут же отправишься к Веберу. Я лично дам ему самый ржавый и тупой нож — чтобы пытки были еще более ужасными и длительными. Понял?

Солдат закивал.

Я вкратце объяснил Крупнову, что надо говорить, шепнул:

— Набирай.

Сержант трясущимися руками набрал номер.

— Алло? — вновь раздался голос Герцена.

— Григорий Степанович, — обратился к нему Крупнов.

— Ты почему трубку бросаешь, портянка солдатская? — рявкнул тот.

— Рядом люди ходят, боялся быть обнаруженным, — произнес солдат, косясь на меня.

Я одобрительно кивнул.

— Хорошо, докладывай, как обстановка? — немного успокоившись, произнес Герцен.

— Готовятся отражать атаку, — коротко ответил тот.

— Есть что-то новое?

— Нет, все так же.

— А на кой ляд тогда звонишь?! — вновь закричал Герцен.

— Я это, узнать хотел, когда атака будет.

— А еще что тебе сказать, ушлепок? Ты там совсем связь с реальностью потерял?

— Просто Вяземский обмолвился про скорый отъезд, — Крупнов сморщил глаза — в них попал пот, текший со лба.

— Когда именно? — тут же заинтересовался Герцен.

— Я не знаю, слышал лишь только, что собирается отъехать на время. Я и подумал, что если атака ваша будет, когда его на месте не окажется — то все зря получается, будет.

— Попытайся выяснить, когда он собирается покинуть дом.

— Дык как? Я же обычный солдат!

— Как хочешь! — закричал Герцен. — Не мои проблемы!

— Просто бы если я бы знал хотя бы примерную дату вашей начал атаки, то смог бы помешать выезду Вяземского за пределы поместья, чтобы не сорвать весь ваш план.

— Каким это способом?

— Не знаю, — пожал плечами Крупнов. — Какой-нибудь небольшой саботаж сделал бы, поджог бы что-нибудь. Думаю, это бы вполне задержало бы Вяземского.

— Х-м… — Герцен явно задумался. — Хорошо, слушай: атаку сегодня можно не ждать — еще ждем прибытия людей. Завтра? Пока тоже не знаю. Но затягивать не хочу. Надо как моно скорее размазать этого сопляка!

— Вас понял, Григорий Степанович!

— Держи в курсе.

— Григорий Степанович, я насчет своего отца хотел еще уточнить…

Но Герцен уже его не слушал — положил трубку.

— Неплохо, — кивнул я.

— Так я это, пойду? — произнес Крупнов, протягивая мне телефон.

Бартынов аж хрюкнул от смеха. Потом произнес:

— Пойдешь, но только в подвал.

— Сотовый я оставлю пока у себя, — сказал я. — Ты будешь помогать нам. Если все хорошо будешь делать — останешься в живых. Понятно говорю?

— Понятно, — понуро ответил Крупнов.

Мы двинули к башне — туда и заперли пленника.

— Вот ведь ирод! — злобно произнес Бартынов, когда шпион был заключен в камеру. — Как думаешь — еще есть такие?

— Думаю, нам стоит извиниться перед Вебером, — ответил я.

— Что?! — прогрохотал Бартынов.

— Да, это будет верно. Пошли.

Спутник артачился, но шел.

— Антон Павлович, — обратился я к Веберу, едва мы подошли к нему.

Глава рода сотворял какое-то заклятие и оторваться от построения просто так не мог — это было чревато взрывом.

— Да? — произнес он, выводя в воздухе причудливую руну — я такую раньше никогда не видел.

«Руна «Вех» — холод ночи, сила звезд», — ответил внутренний голос — и в его интонациях я услышал Смерть.

— Мы хотели принести свои извинения за то, что не поверили вам, — сказал я и посмотрел на Бартынова.

Тот нахмурился, кивнул.

— Да, извиниться.

— Да ничего страшного, — улыбнулся Вебер. — Я вас прекрасно понимаю. Все-таки убедились, что солдат был предателем?

— Убедились, — ответил я. — И хотели бы попросить вас, естественно, как только вы освободитесь, чтобы вы посмотрели и остальных людей — вдруг еще кто-то из них общался с Герценым?

Вебер кивнул.

— Конечно! Я через полчаса закончу с конструктом высшего порядка, — он сделал особый упор на слове «высшего», словно желая подчеркнуть свою значимость во всем этом — или просто позлить Бартынова, — и немедленно примусь за это дело.

— Спасибо!

— Так, а с пленным что? — заинтересованно спросил Вебер, глянув на нас. — Его уже можно принести в жертву?

— Нет, — покачал я головой. — Он нам еще понадобится.

— Жаль, — поник Антон Павлович. — Я хорошо разбираюсь в магии крови — мы могли бы использовать каждую его каплю крови очень продуктивно, во благо общего дела.

— Как-нибудь в другой раз, — пораженный ответил я.

Еще не хватало тут жертвенники поставить и людей мучить!

— Как вам будет угодно, — ответил тот и вновь принялся плести заклятие.

— Как думаешь — Герцен не понял, что его засланного раскусили? — спросил Бартынов, как только мы отошли от Вебера.

Я пожал плечами.

— Вроде по тону голоса не понял ничего, клюнул.

— Будем на это надеяться. Если то, что он говорил — правда, то наиболее вероятное время атаки — послезавтра. Хотелось бы, чтобы к этому времени к нам еще кто-нибудь примкнул.

Бартынов был хмур и я его понимал. На нашей стороне было не так много людей. А вот к Герцену, судя по новостям, народ примыкал охотнее — сказывалась агитация Аксенова.

Вскоре подошел Вебер. Мы двинули по группам бойцов, под предлогом проверки готовности осмотрели всех.

— Больше никого, — устало произнес Антон Павлович, когда мы обошли всех.

— Это хорошо, — кивнул я. И, вспоминая фразу Герцена о том, что сегодня атаки можно не ждать, предложил: — Не желаете чего-нибудь выпить и перекусить?

Антон Павлович с удовольствием согласился.

Дело было к вечеру. Нианзу соорудил на улице, в том месте, где стоял мангал для приготовления шашлыка, полевую кухню. Достал самый большой казан, который только смог найти, и приготовил для всех бойцов плов. Солдаты облизывались, а запах, идущий от казана, сводил с ума.

Накормив солдат, китаец пришел к нам в гостиную.

Мы разместились там, расселись кто куда, и неспешно беседовали. На этот раз беседа была не такой развязной — по причине присутствия Вебера. Бартынов хмурился, иногда косился на него, но ничего не говорил.

Все были вымотанные.

Попросив что-нибудь приготовить и для нас, я поднялся на второй этаж, к Ольге.