— Во дела! — присвистнул я.

— Максим Петрович, я вас прошу слезно — не сдавайте меня. Если надо, я пойду к начальнику гарнизона, буду проситься в другую бригаду, чтобы вас не подвести.

— В другую бригаду? — переспросил я. — И что, каждую ночь будешь морок на себя накидывать?

— Каждую не смогу, — сникла девушка. — Сил очень много съедает, у меня на раз в неделю только хватает.

— Женя, послушай, — я попытался облагоразумить девушку. — С твоим отцом, скорее всего, произошло…

— Нет, — словно выстрельнула девушка. — Он в порядке. И я его найду. Успокаивать меня не надо и говорить, что его больше нет. Он жив. Я это чувствую.

Я понял, что взывать о чем-то тут бессмысленно.

— Упертая!

— Максим Петрович, мне отца надо найти. Это моя цель в жизни. И я его найду.

Я глянул на Женю, понял — она не откажется от своих идей и пойдет до конца.

Но отпустить ее на произвол судьбы — пусть и со способностью ловко манипулировать людьми, — я не мог. Все ее ухищрения разобьются о какого-нибудь очередного Гамильтона, который в миг ее раскусит.

— Хорошо, — с неохотой ответил я, взвесив все «за» и «против». — Не надо никуда переходить, оставайся с нами, так будет спокойней. Да и за Барьер ты вскоре попадешь.

— Спасибо большое!

— Только я тебя прошу — не надо геройствовать. И если вдруг что-то будет тебе грозить — я имею ввиду, если будет риск раскрытия твоей легенды, — немедленно обращайся ко мне.

— Еще раз спасибо!

Евгения протянула мне руку и я ее пожал — кожа ладони оказалась мягкой, совсем не мальчишеской.

Девушка стрельнула глазками и пошла к остальным парням.

Пора было сваливать с этого участка, что меня с одной стороны радовало — не надо будет общаться больше с Гамильтоном.

До вечера удалось оформить пропуск на перемещение. Мы выдвинулись в сторону расположения третьего пехотного полка и через час были уже там. Строений здесь было больше, а вместо производств располагались склады. Здесь уже ничего не делали — здесь только готовились к войне.

Нас встретил дежурный, бегло объяснил, что мне нужно попасть в пятый корпус, где некий Карасик произведёт раскомандировку и объяснит что делать дальше.

Я приказал ребятам ждать меня у дежурки, сам двинул на поиски пятого корпуса.

Вокруг меня уже не было этой суетливости, что творилась в гарнизоне, солдаты, если и попадались, то никуда не спешили, вышагивали медленно, понимая, что каждый час может оказаться последним и потому необходимо насладиться этим мгновением, запомнить его.

Пятый корпус нашел быстро. Того, кто должен нас поставить на учет тоже.

В комнатке было тесно, она была заставлена книгами и картами — целыми рулонами карт, пахло давно не стираными носками.

В центре комнаты стоял небольшой столик, за которым сидел усатый мужичок низенького роста, склонившись над книгой.

Увидев меня, хозяин поднялся.

Был он приземист, жилист, обладал черными как смоль усами и такими же черными кустистыми бровями. Невероятно подвижные живые глаза искрились.

— Будем знакомы — младший штык-фендрик первого взвода третьего пехотного полка Карасик Володарь Тимофеевич, — отчеканил он, протягивая крепкую ладонь. — А вы, позвольте поинтересоваться, кто?

— Фельдфебель Вяземский Максим Петрович, — ответил я.

— А-а, Вяземский! — Карасик широко улыбнулся, обнажая редкие зубы. — Приказ на вас и вашу бригаду я получил, вы поступаете в мое распоряжение.

— Так точно.

— Будем, значится, знакомы. А что же вы грустный такой? Я вроде не кусаюсь.

— Начальник гарнизона сказал, что за Барьер третий полк собирается, — честно ответил я.

— Верно, — кивнул Карасик. — Собираемся.

— У нашей бригады опыта выходов наружу нет никакого.

— Боишься сгинуть? — улыбнулся Карасик. — Это нормально, все боятся. И я боюсь, хоть столько раз был там. Да ты не пужайся сильно, прорвемся! Загадки любишь?

— Что? — не понял я. — Загадки?

— Ну да, — кивнул Карасик. — Вот ответь: что имеет восемь ног и пугает молодых девушек?

Карасик хитро посмотрел на меня.

— Не знаю, — пожал я плечами.

— Групповое изнасилование! — ответил тот и залился раскатистым смехом. — А вот еще: в чем разница между кошкой и апельсином?

Он вновь выразительно посмотрел на меня.

— В чем? — спросил я, ожидая ответа, подобного прошлому.

— Апельсин не трахают перед тем, как снять с него шкурку и съесть!

И вновь Карасик разразился заразительным смехом.

— Ну вот, ты улыбнулся, значит не все так плохо! — он хлопнул меня по плечу, начал трясти, словно пытаясь вытрясти всю грусть.

— Эх, парень! — Карасик аж крякнул. — Мне бы твои годы! Кровь молодая! Кипит! Гони грусть! Метлой ее поганой. Вот почувствуешь, что подкрадывается — сразу прочь ее, стерву! Понял?

— Понял, — кивнул я.

— Ну вот и хорошо.

Карасик, не смотря на все его странности, внушал мне доверие и я решился сыграть ва-банк.

— Володарь Тимофеевич, разрешите обратиться с личной просьбой?

— Разрешаю, — кивнул тот, подкручивая усы.

— Мне бы сестре позвонить, предупредить, что меня в другую часть перевели. А будет волноваться, ведь так все неожиданно, этот приказ о переводе. Ей спокойней и мне за нее не переживать.

— Сотовые телефоны запрещены, — разочаровано произнес Карасик.

— Я знаю, но может быть…

— Думаешь, у меня есть контрабанда?

— Я не хотел такого сказать…

— Или ты мне предъявую какую-то шьёшь? Хочешь засадить меня в тюрьму?

— Нет! Что вы! Я…

— Да ладно тебе! — Карасик рассмеялся, хлопнул меня по плечу. — Я же шучу! Чего ты такой напряженный? Весь сжался, напыжился? Ну-ка расслабься! Напрячься еще успеем! А пока грудь вперед, спину выгнуть, плечи! Так! Вот! Молодец! Нос выше! Еще выше! Ну-ка скажи «едриттвоюналево!»

— Чего?

— Едриттвоюналево! Давай! Громко!

— Едриттвоюналево!

— Громче!

— Едриттвоюналево!!

— Чувствуешь, как отступает? Грусть уходит. Ненужные мысли уходят. Чистая голова становится. Я только так там, за Барьером, этим и спасался. Когда страшно, когда не по себе, крикнешь «едриттвоюналево!» и отпускает.

Разговор про Барьер вновь пробудил во мне не самые приятные чувства.

— Знаешь, как обрюхатить бомжиху? — увидев в моих глаза смятение, спросил Карасик. — Кончить ей на обувь, а мухи доделают остальное!

Карасик залился звонким смехом.

Потом, когда немного успокоился от собственной шутки, достал из кармана небольшой складной телефон.

— Вот, держи. Звони конечно. Тут без взаимовыручки нельзя, Макс. Сегодня я тебе помогу, завтра ты меня огнем прикрывать будешь из окружения. А на шутки мои не обращай внимания. Мне просто с ними так легче.

Я набрал номер Ольги — благо выучил его наизусть, — стал с замиранием сердца ждать ответа, вслушиваясь в каждый гудок вызова.

Но ответ все не было. Пятый гудок. Седьмой. Десятый.

Я сбросил, набрал вновь, словно это могло как-то помочь. Но и во второй раз ответа не последовало.

Немного подумав, я набрал номер Бартынова. Но и он не ответил. Ни с первого раза, ни со второго.

Эх, почему не запомнил номер Воцлава? Сейчас эти одиннадцать цифр сейчас бы спасли меня.

— Что, глухо? — спросил Карасик.

Я кивнул.

— Можно я тогда SMS-ку отправлю?

— Валяй, — кивнул тот.

Дрожащими руками я начал набирать слова, но не успел закончить и первое слова (эти проклятые кнопочные телефоны!) как в дверь постучали.

Карасик вздрогнул, выхватил у меня телефон. И едва успел его спрятать, как дверь открылась и в кабинет вразвалочку, тяжело дыша, вошел мордатый подполковник.

Карасик вытянулся по струнке. Я тоже.

— Новое поступление? — произнес гость, глядя на меня.

Карасик кивнул. Выпалил:

— Так точно! пополнение в ряды.

— Выйди, — сказал подполковник мне. — Нам со штык-фенриком переговорить надо.

— Есть! — ответил я и нехотя пошел к выходу.