И тут же вскрикнул.

Звякнуло.

— Вот ведь черт! — только и смог выдохнуть я.

По нам стреляли!

— Что это? — испугано спросил водитель, таращась на свою окровавленную руку и не веря в случившееся.

— Сбавь обороты. А то перевернёмся! — рявкнул я.

Угроза и в самом деле была реальная — водитель, едва его ранило, начал крутить руль и машину повело.

— Сбавь скорость! Живо!

Водитель послушался, запоздало начал подвывать.

— Больно то как! Прямо в руку!

— Дай гляну.

Рана была не серьезной, но вести дальше машину в таком состоянии ему уже было нельзя.

Из проулка вырулила черная машина, которая преследовала до этого нас.

— Это они! Они! — завопил водитель. — Я поднажму! Оторвёмся.

— Тише ты! Лезь давай на пассажирское сиденье.

Тот, со стонами и криками, перебрался на другое место. Я сел за руль. И тут же втопил педаль газа в пол.

Водить я не умел, но это в прошлой жизни. Это же тело, в которое я попал, умело это делать на отлично — я это почувствовал, едва прикоснулся к рулю. Мышечная память была в порядке. Ощутил даже легкую приятную истому, когда возвращается к своему любимому занятию после очень долгого перерыва.

Вновь дзынькнуло — пуля шкрябнула по крыше.

— Максим Петрович, да что же это такое происходит?! Стреляют среди бела дня! — возмутился водитель. — Ай, как же больно!

Я накинул на него небольшое заклятие здоровья и парень благодарно затих.

Черное авто с визгом шин рванула за нами.

Я уже не сомневался, что эта погоня связана с моим делом. Наверняка убийца Алексея находился где-то рядом. И едва увидел меня, как решил подтереть следы. А это значит, что убийца меня знает — иначе бы не стал преследовать. Черт! Значит Герцены уже пронюхали про мое расследование. Их задницы горят огнем — ведь Бартынов-старший должен был убрать меня и весь род Вяземских. Но не убрал. Выслушал и дал отсрочку. И теперь Герцены паникуют, пытаются срочно замести следы.

Вновь пролетела пуля, на этот раз разбив боковое пассажирское стекло.

— Максим Петрович, давайте отцу вашему позвоним? Пускай охрану немедленно вызывает. Ведь убьют нас, ей-богу убьют!

Я не ответил, потому что понимал — вызванивать помощь будет бессмысленно. Едва противник почувствует опасность, как скроется из виду. Сейчас же надо каким-то образом поймать преследователя.

Поймать и горяченьким предоставить Бартынову как доказательство своей невиновности.

Я сбросил газ, вырулил на параллельную улицу. Здесь было менее людно и шанс задеть прохожих был гораздо меньше.

Черная машина последовала за нами.

И вновь стрельба. Пуля лязгнула об бампер.

— Убьют! Ей-богу убьют!

— Тише ты! — рявкнул я.

И прибавил газу. Машина резво бросилась вперед.

Черное авто начало сокращать расстояние.

— Прибавьте газку, Максим Петрович! Еще газку! — стонал водитель, поглядывая каждую секунду назад.

— Не могу, люди кругом!

А вот преследователя прохожие не заботили. Он мчал машину вперед, заставляя идущих шарахаться в стороны.

Вскоре черная машина выровнялась.

— Убьют! — закричал водитель, сползая под кресло.

Я мельком глянул на преследователя — мне хотелось знать кто же там за рулем?

На какое-то мгновение мне даже подумалось, что там сидит сам Григорий Герцен — настолько он мне мозолил глаза и был поперек горла как кость.

Но там, конечно же, был не Герцен.

Машиной управлял мужчина с черными тонкими усиками и лицом, похожим на крысиную морду. Преследователь поднял пистолет, готовый убить меня, но я резко вдавил тормоз и черная машина ушла вперед.

Уловка удалась.

Я вывернул руль и рванул в проулок.

Преследователь на некоторое время скрылся из виду.

— Куда прешь, гробовозка?! — закричала бабка, переходя дорогу на красный сигнал светофора. — Буржуй! Думаешь, все тебе можно? Думаешь, деньги все решают? Бог тебя накажет, паскуда!

Я не стал спорить с ней, терпеливо пропустил, даже не смотря на сигналящие за спиной машины. И только дождавшись, когда старушка встанет на тротуар, поехал дальше.

— Оторвались? — спросил водитель.

Вид у него был плох, наложенное заклятие здоровья растворилось и парень истекал кровью.

— Твою мать! Что же ты молчишь?! — засуетился я.

— Так вы же вроде в курсе, что я ранен.

Я принялся сотворять новое заклятие, но даже оно сейчас бы не помогло. Водителя нужно было везти в больницу или к профессиональному лекарю.

— Вы, Максим Петрович, не переживайте, со мной все нормально будет.

Плетенное заклятие хорошо легло на рану, остановив кровь и придав водителю оживлённый вид. Парень даже и не понял, что ему помогли, начал хвалиться:

— Я потерплю, сила воли есть. Вот видите, и кровь перестала течь. Все нормально…

Водитель затих на полуслове.

Потом, глянув в зеркало заднего вида, прошипел:

— Опять увязались, бесы!

Я посмотрел назад. Черная машина мчалась на всех парах к нам. Кажется игры кончились, пришло время серьезных дел.

Первый таранящий удар пришелся в бампер. Нас резко толкнуло вперед. Я едва не выпустил руль из рук.

— Вот уроды!

Еще один удар.

Пытаются спровоцировать аварию, чтобы мы остановились — понял я. Так легче пристрелить нас. Но это навряд ли.

Я крутанул руль, уходя с линии атаки. Машину повело в сторону, колеса пронзительно взвизгнули.

Вдавил газ.

Визг повторился. Резина задымилась. Машина рванула вперед.

Преследователь оказался тоже не пальцем деланый. Черная машина выполнила тот же самый финт, мастерский, отточено.

Неплохо-неплохо.

А как тебе такое?

Разгон по прямой. Выход на занос. Руль в сторону заноса на несколько градусов. Дождаться переноса точки опоры. Легкий толчок. Вывернуть руль до упора вправо, в сторону проулка, резко уходящего почти под двести градусов.

А вслед — пучок магического субстрата.

Машину едва не перевернуло, но маневр был эффектным. А главное — успешным. Мы выскочил в проулок, в который чтобы попасть, необходимо было перестраиваться через несколько полос и выполнить целый ряд манипуляций.

Со всех сторон начали сигналить, но расчет был точен — никого я не задел.

А магический пучок попал точно в машину противника.

Передний бампер, фары и половина корпуса смяло как фольгу. Преследователя крутнуло, он потерял сцепку и начал крутиться.

Да, я нарушил закон. Применение магии — если это угрожает жизни других людей, — вне стен школы без специального разрешения запрещено. Но ведь и стрелять посреди бела дня тоже запрещено. Если меня осудят, то это будет моим оправданием на право самообороны.

— Мажоры, мля! Уже при свете дня гонки свои устраиваете! — крикнул кто-то из одной тачки.

— Уроды! — поддержал его другой.

— Управы на вас нет!

Преследователь выровнял машину, рванул за мной. Но потерял много времени, я уже успел порядочно оторваться от него.

Лязгнула пуля, на этот раз где-то внизу.

Машину вдруг круто развернуло и мы полетели кувырком.

«Шину пробило!» — успел подумать я прежде, чем раздался оглушительный удар.

Скрежет металла, звон бьющихся стекол, хруст рвущейся резины.

— А-а-а! Чтоб тебя!

Водитель закричал чем вывел меня из обморочного состояния. Я дернулся, скривился от боли.

При падении сильно повредил руку — она сейчас была зажата покореженной дверью. Сама машина лежала на крыше.

— Живой? — выдохнул я, глядя на водилу. — В порядке?

— Живой, — закивал тот, хлопая по себе ладонями и проверяя — не сломал ли чего?

Я попытался вытащить руку. Не получилось. Сильно зажата.

— Максим Петрович… — водила едва не плакал. — Там этот, который на черном «борове», он к нам идет.

Я высунулся из окна, убедился, что к нам приближается фигура того парня, которого я видел в машине. В руках у него был пистолет.

— Надо скорее выбираться! — сказал я и вновь дернул руку.