— Что тебя так веселит? — прорычал Вяземский.

Я покачал головой, потупил взор.

— Ничего.

— Сегодня же — сейчас же! — отправляешься в школу!

И схватив меня за руку, потащил к выходу.

— Нианзу! — позвал он китайца.

— Машина уже подана, — выдохнул тот, появившись словно бы из ниоткуда.

Вяземский хмуро кивнул. Выведя меня на улицу, произнес:

— Едешь в школу. Занимаешься там. И чтобы ни единого замечания. Каждый день мне будут докладывать о каждом своем шаге. И даже не смей думать о чем-то другом, кроме учебы. Провинишься — я тебя собственными руками…

Вяземский не договорил. Затолкнул меня в машину и отдал приказ ехать.

Колеса взвизгнули и понесли меня прочь, из дома.

В школу мы ехали долго, почти весь день. Я был окружен думами, словно пчелами, которые меня жалили и не давали покоя. Порой усталость все же побеждала и я проваливался в короткий болезненный сон, каждый раз с кошмарами. И кошмары эти были об одном. Смерть. Она в образе Крота гналась за мной и требовала все новых жертв.

Потом, поняв что нормально уснуть не получиться, я достал сотовый телефон и начал рыскать по интернету в поисках загадочной организации «Красные Казематы».

Ничего, кроме какого-то старого художественного романа с цифрами вместо названия и альбома панк-группы из 2000-ых годов не нашел. Почему-то не удивился этому. По тому, как они ловко выкрали Ольгу из собственного дома, да так, что даже она сама ничего не поняла, тем более домовая охрана, говорили о профессионализме организации.

Я глянул на браслет. Обычный с виду. Попытался снять. Не получается. Плотно сидит и кажется даже стягивается, едва я пытаюсь растянуть его.

Ох, Макс, куда ты вляпался? Что вообще происходит и как выбраться из этого? Почему нельзя просто купаться в роскоши, пить дорогое вино и радоваться жизни? Почему судьба вновь преподносить какие-то дрянные и сомнительные подарки?

Наконец мы подъехали к крутому холму, на самой верхушке которого стоял огромный замок.

— Это и есть школа? — спросил я у хмурого водителя, рассматривая строение.

Тот кивнул.

Замок — по другому назвать его не поворачивался язык, — был выложен из огромных валунов и казалось, что был он построен великанами. За сотни лет камни покрылись серым мхом и лишайником и еще больше усиливали эффект загадочности. Если бы я не знал, что это школа, то подумал бы, что тут живет какой-нибудь старый граф-отшельник, любящий по пятницам испить девичьей крови.

С северной стороны замка возвышалась настоящая смотровая башня. С другой — что-то похожее на бастион. Перед этим строениями просматривался огромный стадион — такой, какой есть во всех школах, с воротами, для игры в футбол. Правда с правой стороны виднелась еще одна небольшая площадка, огражденная со всех сторон канатами. Ринг? Очень похоже.

С южной стороны стоял вековой хвойный лес.

Машина подкатила к воротам, те плавно разъехались в стороны и мы оказались во внутришкольной территории.

Сказать, что тут было чисто — ничего не сказать. Казалось, надень белые носки и пройдись от ворот до входных дверей — носки останутся чистыми.

Я осторожно вышел из машины. Охранник подал мне мои вещи — Нианзу заботливо уместил все в один чемодан.

— Попытаешься бежать — поймают, — пробасил охранник, пристально глядя на меня так, что я понял — лучше не испытывать судьбу.

Машина, на которой меня привезли, лихо развернулась и уехала прочь, оставляя меня возле двери школы, словно я был каким-то животным, от которого хотели поскорее избавиться и подбросили другим хозяевам.

Я уже собрался постучать, как дверь раскрылась. На пороге возник высокий худой человек.

Это был седой и старый китаец, каких увидишь только в фильмах, в которых ленивые режиссеры таким образом шаблонно стараются показать мудрецов. Я и не думал, что бывают такие на самом деле.

— Добрый день, Максим! — произнес китаец с сильным акцентом, поглаживая седую бороду. — Меня зовут Лонгвей. Я директор школы дарованных. И я буду учить тебя.

Я пожал плечами.

— Как вам будет угодно.

Настроение у меня сейчас было дрянное, не хотелось говорить ни с кем. А китаец, напротив, не прочь был поболтать.

Старик с прищуром посмотрел на меня, усмехнулся в седые длинные усы.

— Вижу в ваших глазах безразличие.

— Есть такое, — кивнул я поглядывая на небо — солнце еще светило высокого, погода была великолепной. И сидеть сейчас в школе не было никакого желания.

— Самое страшное, что может случится с человеком — это безразличие. Когда ему становится не интересно все вокруг. Это первый шаг в хун-во.

— Куда? — переспросил я.

Старик вновь улыбнулся и эта улыбка начала меня раздражать. Он нарочно? Словно насмехается надо мной, показывая, что он тут Елена Премудрая, а я полный идиот.

— Нет, — покачал головой Лонгвей. Хитрый взгляд сменился задумчивостью. — Все-таки не до конца погрузился ты в безразличие. Это только ширма той ярости, что прячется в тебе. Это хорошо. Плохую черную силу можно направить в нужное русло, в белый поток. Есть над чем работать.

Старик словно спохватился.

— Чего же это я держу тебя на пороге? Проходи. Ты официально зачислен в школу — твои документы я получил еще вчера ночью, твой отец спешил с поступлением. Признаться, тогда же ночью и ожидали мы вас — ваш отец предупреждал об этом. Но вы не приехали.

Старик пристально посмотрел на меня.

— Решили ехать утром, — буркнул я и кивнул на вход. — Войти можно?

Старик усмехнулся и пропустил меня.

Я вошел внутрь. Приятная прохлада окутала тело. Свежий цветочный аромат был повсюду.

— Давайте я проведу вам небольшую экскурсию, — предложил Лонгвей.

Его подчеркнутая вежливость меня напрягала — я чувствовал за всем этим какую-то фальшь. Но на экскурсию согласился.

Лонгвей говорил долго и нудно. Из его скучного рассказа стало понятно, что школа существует довольно долго, чуть ли ни несколько сотен лет. Здесь учились все аристократы, добившиеся невероятных успехов в государственной службе. В частности, половина представителей кабинета Министров вышло из этих застенков. Также и нынешние действующие думные дворяне Верхней поляны также начинали свой путь отсюда.

— Так что, я надеюсь, вы понимание всю ответственность того, что вы будете учится здесь. Уверен, вы не подведете нас и станете высоким чиновником.

На первом этаже, как сказал Лонгвей, находились кабинеты естественных наук — географии, биологии, физики, химии, магии. На втором этаже располагались гуманитарные науки — история, философия, политология, культурология. Там же находилась и гордость школы — огромный физкультурный зал, оборудованный по последнему слову техники. Третий этаж отводился под научные лаборатории.

Я осторожно спросил у китайца насчет магии:

— Мне не послышалось — здесь преподают магию?

— Конечно! — живо ответил Лонгвей. — Различные ее виды и проявления. Наша школа — единственная во всей Российской Империи, которая охватывает все шестнадцать видов магии. Наши преподаватели самые лучшие в этой части! И даже есть подтверждающие сертификаты.

— Шестнадцать видов магии?! — удивился я.

— Верно, — кивнул китаец и принялся загибать тонкие длинные пальцы на руке. — Стихийная магия — огненные шары, молнии, цунами, землетрясения и прочее, это раз, — указательный палец загнулся. — Некромантия. Магическое искусство воскрешать мертвых, подчиняя их своей воле — это очень редкое искусство. К сожалению, атрибуты, которые хоть как-то предрасполагают к развитию в ученике этого вида магии, уже давно не появлялись, так что спроса пока на эту магию нет. Также демонология и другие типы призыва. Она тоже сейчас не особо популярна. Далее. Магия времени. Эта форма магии позволяет пользователю контролировать время, независимо от того, изменяется ли оно, замедляется или полностью останавливается. Тоже почти забытое искусство.