Близился вечер, и это было хорошо: пока серкт будут на предночной молитве, их маленький отряд беспрепятственно минует самый опасный отрезок пути, через библиотеку серкт, устроенную прямо во Дворце. С библиотекой этой тоже все было не так просто: как-то Шеверт, любопытства ради, решил полистать книги чужаков. И что же? Оказалось, что зал доверху был набит фолиантами, написанными народами старого Эртинойса – ийлурами, элеанами и синхами. Книг, написанных на языке кэльчу, Шеверт не нашел – но он слишком торопился, чтобы искать более основательно. Все это было любопытно. Зачем чужаки столь тщательно собирали крупицы знаний ими же погубленных народов? Что-то искали в землях Эртинойса – но что? И зачем? Тогда Сказочник решил отложить поиски разгадки напотом, но как-то не сложилось. Да и сейчас, сейчас-то! Они шли, чтобы положить конец могуществу серкт, просто и незамысловато...

«Помоги нам, Отец, если слышишь», – Шеверт мысленно обратился к Хинкатапи, скорее по привычке. – «Но ведь это неплохая привычка, дружище. Вдруг да услышит?»

...Осторожно сдвинув деревянную панель, Сказочник шагнул в биллиотеку. За ним тенью следовала остроглазая элеана, чуть позади – отчаянно хромающий ийлур, делающий героические попытки неслышно передвигаться на цыпочках. –  «Тяжел ты, брат, чересчур».

Шеверт подал знак остановиться. Невзирая на неудачное начало, теперь все шло как по маслу: и жрецы, и аристократы, и даже стража – все они были на предночной молитве Селкирет. Библиотека пустовала; в сумерках нежно мерцали огоньки ламп, расставленных по тяжелым столам, и стеллажи тонули в полумраке, загадочно поблескивая тиснением книжных корешков.

– Шеверт... – элеана позвала неслышно, одними губами, указывая в угол.

Сказочник похолодел: в проходе между столами чернел подол жреческого одеяния. Убереги, Покровитель, и спаси! Жрец... Но ведь... Это было невозможно? Жрец, отказавшийся от царской молитвы?!!

На черном бархате в потемках белела рука серкт, и рука эта была неподвижна.

Шеверт сглотнул вязкую слюну. А затем рванул из ножен меч и медленно, бесшумно пошел к жрецу – который продолжал лежать на полу библиотеки.

...Что-то случилось во Дворце. Раньше Сказочнику ни разу не попадались убитые жрецы – а в том, что этот жрец окончил свои дни именно таким образом, сомневаться уже не приходилось. Значит, размеренный покой разбился?

...Сказочник с хрустом раздавил стекляшку и ругнулся. Оказывается, не доглядел и наступил на осколок зеркальца, который почему-то валялся в двух шагах от убитого серкт.

– Кто ж это его так? – не выдержал ийлур.

– Не знаю, – Шеверт быстро отвернулся и пошел прочь.

Самое главное он уже увидел – то, что жрец был мертв и не мог помешать их маленькому отряду пробиться к цели. Остальное его, Шеверта, уже не касалось... Хотя, несомненно, было интересным: тело серкт выглядело так, словно кто-то  – или что-то – выпило из него всю кровь и сожрало внутренности, оставив пустую, сдувшуюся оболочку и костяк. Покосился на элеану – девчонка была белой, как мел.

«Чем скорее мы покончим с Царицей, тем лучше», – решил Шеверт.

Вслух же он пояснил:

– Мы сейчас пройдем сквозь тайный лаз, подготовленный кэльчу. Я тоже участвовал в его создании...

– А потом – спальня Царицы? – шепотом уточнил ийлур.

– Имен-но.

Шеверт остановился у стены, забранной резными панелями из мореного дуба. Наклонился, пошарил в щели между полом и деревом – а затем жестом балаганного фокусника указал на приоткрывшийся лаз.

...Камера была узкой и низкой. Казалось, даже воздуха в ней скопилось недостаточно для троих – а, может быть, кромешный мрак давил, заставляя испуганно трепыхаться сердце и искать хотя бы ниточку света, означившую выход из каменного мешка.

– Тихо, тихо... Сейчас...

«К чему слова, Шеверт? Они и так молчат, ждут дальнейших распоряжений».

Он вытащил из мешка череп скалозуба – угловатые тени испуганно шарахнулись в стороны и застыли, прилипнув к стенам.

Дар-Теен, упираясь макушкой в потолок тайника, ткнул пальцем в ближайшую к Шеверту стену.

– Это и есть зеркало?

– Сам видишь.

Кэльчу прикоснулся к шершавому и побитому зеленью листу бронзы.

– Его нужно сдвинуть, – шепотом поясняла Андоли, – мы в прошлый раз пытались, оно не должно быть закреплено.

– Кто первый пойдет? – светлые глаза северянина подернулись суровым ледком, – Шеверт, хочешь, я пойду?

– Нет.

«Очень мило, очень. Не хочешь ни с кем делиться своей местью, да?»

Шеверт ощутил, как кровь прилила к щекам.

– Я пойду, – твердо сказал он, – если что пойдет не так, вы успеете скрыться.

– Как скажешь, – проговорила Андоли, – ну так что?

– Ждем.

Шеверт закрыл глаза и прислонился к холодной стене. Не хотелось ни молиться, ни думать, но он то и дело представлял себе, как пронзит тело Царицы мечом, и как потянутся к Радужному морю серкт, чтобы уплыть из Эртинойса... Почему-то Шеверт видел исход серкт именно так: дряхлые старики в рванине, изможденные женщины и мужчины, обессилевшие дети, в конце концов. И все они шли, шли и шли, падая, умирая – смерть, посеянная в Эртинойсе, возвращалась к тем, кто однажды разбросал ее семена.

«Так вам и надо», – он ухмыльнулся, – «вас сюда никто не звал!»

– Сказочник, – позвала шепотом Андоли, – если что-нибудь пойдет не так... Мы же не вернемся в Кар-Холом?

– Даже не думай об этом, – он неохотно оторвался от созерцания уходящих серкт, – Царица должна погибнуть, слышишь?

– Я просто хотела сказать... – элеана запнулась и умолкла.

В каменном мешке воцарилось тягостное молчание.

– Ты береги себя, Шеверт, – наконец закончила Андоли, – дети тебя ждут, помнишь?

Он пожал плечами. Нашла, когда про детишек вспоминать! Женщина, и этим все сказано... Шеверт повернулся к зеркалу и надавил на бронзу ладонью; зеркало неслышно качнулось, сдвинулось – и в камеру просочился едва заметный, узкий лучик золотистого цвета. В опочивальне Царицы горела масляная лампа, наступила ночь, и правительница серкт, по своему обыкновению, уже пребывала в постели.

– Нам пора, – выдохнул Шеверт, – во славу Покровителей!

В тот миг, когда овальное зеркало бесшумно качнулось, выпуская из крысиной норы убийц, Шеверт искренне уверовал в то, что Хинкатапи не ушел и остался со своими детьми.

В круглой опочивальне не было никого, кроме самой Царицы, дверь – плотно закрыта. Повелительница серкт спала на низкой и широкой кровати, и ее грудь мерно вздымалась и опускалась.

Шеверт быстро отер ладонь о штаны: так долго ждал этого часа, а вот поди ж ты – руки вспотели, и лоб весь в каплях пота... Быстро оглянулся – Андоли стояла чуть сзади и во все глаза таращилась на спящую Царицу. Кажется, у элеаны задрожали губы, словно собиралась плакать. А вот Дар-Теен глядел на спящую Царицу с явным интересом – но тут и впрямь было на что посмотреть! Юное гибкое тело, в каждой линии – грация и сила одновременно... И косы, чудесные косы, в руку толщиной каждая, цвета меди – такое редко встретишь под небесами!

Шеверт моргнул.

Что это? Царица уже кажется тебе красивой? Но это же чары серкт, иначе не назовешь...

Он неслышно извлек из ножен меч и шагнул к ложу правительницы. Теперь – скорее, скорее, пока злые чары Териклес, если таковые существуют, не оплели сознание...

У Царицы было неповторимое, совершенное лицо. Чистая кожа, черные брови вразлет, пушистые ресницы, маленький и аккуратный носик, чуть приоткрытые губы.

«Разве может столь совершенное создание сеять горе?» – вдруг подумал Шеверт, – «Наверняка во всем виноваты жрецы... Это они ее заставили, точно они!»

Он впился зубами в нижнюю губу и прокусил ее. По подбородку потекла кровь, но боль отрезвила: Шеверт глубоко вздохнул, еще раз оглянулся на ийлура – тот, похоже, совсем раскис... Но для убийства довольно и одного меча.

Сказочник задержал занесенный клинок – а затем резко опустил его вниз. Вонзая в ничем не защищенную грудь Царицы.