Сомнений не было. Там ждало своего часа Око Сумерек.

– Нет! Подожди!..

Кажется, это кричала женщина. Лан-Ар, судорожно щупая горячую и скользкую кору, успел оглянуться – из-под гибких свинцовых ветвей Сада вынырнула фигурка ийлуры.

«Ну уж нет», – он скривился, когда пальцы погрузились в нечто горячее, словно в мякоть только что испеченного хлеба, – «ты достанешься только мне».

И нащупал четкую, твердую грань.

…Вырывая из-под пульсирующей коры Око Сумерек, Лан-Ар – совсем некстати – опять вспомнил, как был маленьким и отчего-то решил, что сможет летать.

«Теперь – смогу!»

Потом пришло воспоминание о первом дне в Храме, когда он, Послушник, вознамерился стать по меньшей мере Посвященным, а то и вовсе Настоятелем. Горькое, сжигающее душу воспоминание… Ведь несколько лет спустя всем стало понятно, что из юркого паренька с черными глазами может получиться только храмовый раб.

«Я стану тем, кем пожелаю!» – выкрикнул Лан-Ар, сжимая в кулаке око Сумерек.

И подавился собственным воплем, который плеснул из горла горячими кровавыми сгустками.

«Но почему?» – ийлур разжал пальцы.

Да, оно лежало в его руках, словно драгоценное яйцо в гнездышке. Око Сумерек, алмаз-тысячи-граней. Впитывая свет неба, разгоралось злым алым светом.

– Я становлюсь богом! – прохрипел ийлур, вновь сжимая сокровище.

«Ийлуры не летают, запомни это».

И вместе с торжеством его захлестнула боль. Необъятная, как само небо над Эртинойсом, как сами боги – которых никогда не познать до конца, ибо познав правящего каждый смертный мог бы ему уподобиться.

«Неужели быть богом так больно?» – успел подумать Лан-Ар.

И закричал, потому что не мог терпеть.

Око Сумерек мигнуло и погасло, превратившись в сгусток кромешной тьмы.

А еще через мгновение не стало и самого Лан-Ара.

Задыхаясь, Эристо-Вет подбежала к поникшему – как будто осиротевшему – древу. У его корней, отливающих тусклым свинцовым блеском, дымилось нечто, мгновением назад бывшее ийлуром. Тело не утратило формы, но почернело, обуглилось. Страшные неживые руки продолжали сжимать Око Сумерек. Божественный кристалл тоже умер: ни одной искры не отражалось в его гранях; свет как будто тонул в пористом камне, проваливаясь в бесцветное ничто.

Эристо-Вет охнула.

Хотела было выхватить Око из обугленных пальцев Лан-Ара, но вовремя спохватилась. Она, провались все к Шейнире, опоздала… На считанные мгновения, но все же – этого с лихвой хватило беглому рабу Ин-Шатура, чтобы уничтожить и Око Сумерек, и себя самого.

«Уничтожить?!! Но как же…»

Эристо-Вет замерла над останками, разглядывая алмаз Санаула.

Ин-Шатур писал в дневнике, что овладевший камнем станет подобным богу. Значит, что-то пошло не так, как ожидал Посвященный? Или… Или он ошибался с самого начала и произошло именно то, что и должно было? Да и вообще, что значило – уподобиться Сумеречному Отцу и прочим из правящей четверки?

Ийлура с надеждой взглянула на древо – вдруг оно что-нибудь подскажет? Но, расставшись с Оком Сумерек, древнее создание Санаула молчало.

Эристо-Вет склонилась к изменившемуся алмазу, ставшему похожим на кусок черствого хлеба. Может, еще не поздно?..

Увы. И Лан-Ар, и Око Сумерек погибли. А она так и не смогла выполнить то, что должна была.

Эристо-Вет трясущимися руками вложила в ножны бесполезный теперь меч. Но вдруг встрепенулась, мысленно обзывая себя круглой дурой. Нитар-Лисс! Побери Шейнира эту жрицу… Нитар-Лисс не было рядом с Лан-Аром, и вовсе не она погубила Око Сумерек…

«Так что же произошло на самом деле?!!»

Древо… Наверняка оно знало, но отмалчивалось, обидевшись на всех смертных Эртинойса. А Сумеречный бог и вовсе отвернулся в гневе, не желая ни видеть, ни слышать того, что творилось в его Вечном Саду.

Озираясь, ийлура медленно приблизилась к последнему участнику трагедии.

Седой элеан с выбеленными временем крыльями скорчился у подножия холма, уткнувшись лицом в базальтовое крошево. Коричневые пальцы продолжали сжимать старую алебарду, как будто она чем-то могла помочь.

– Не повезло тебе, – вздохнула Эристо-Вет.

Ийлура не видела, как погиб старик, но догадывалась, что элеан попытался остановить Лан-Ара, за что и поплатился. Эристо-Вет перевернула бедолагу на спину – и отшатнулась. На лбу выступили капельки холодного пота. Ну конечно! Именно этого жуткого старика она видела в снах, и этот же элеан заглядывал через плечо Дар-Теену, когда они остановились перед вратами Познания в городе Хатране…

– Уж не знаю, кем ты был, – пробормотала ийлура, – но теперь ты точно отправился к Санаулу.

Эристо-Вет хотела поправить заскорузлую от грязи и крови мешковину, чтобы прикрыть рубленую рану через стариковскую грудь. Ей показалось, что губы элеана дернулись – «неужели живой?!!» – а затем бывалый воин Хранителей Границы едва не завопила от ужаса: сморщенные и высушенные временем пальцы отпустили древко алебарды и ловко схватили ее за руку.

– Покровители!..

Еще через мгновение на нее в упор уставились злые черные глаза.

– Где Око? – просипел старик.

Несколько тяжелых и долгих мгновений он смотрел на нее, прислушиваясь, пытаясь осознать все происшедшее. А затем, почувствовав гибель алмаза, вечный элеан тихо заплакал.

…Редкие слезы катились по коричневым щекам.

Он сидел, подтянув к груди тощие ноги, распластав белые крылья по черному камню. Глядел на дерево и беззвучно рыдал, словно и не было рядом Эристо-Вет.

Ийлура молчала. Она не знала, что говорить, но думала – вот, похоже, хранитель Вечного Сада, который в одночасье лишился своей драгоценности, а заодно, скорее всего и покровительства Санаула. Какой бог потерпит такое святотатство? Да никакой.

Странно вот только, что старик так и не отправился к трону Покровителя, и полученная смертельная рана затянулась, словно царапина.

«Но разве только это кажется тебе неправильным?»

Нет, не только… Старик стоял за Дар-Тееном и гляделся в зеркало врат Познания. И не раз приходил к Эристо-Вет в снах. Но… Как его заставить говорить? Дать ответы на все накопившиеся вопросы? А вдруг хранитель знает, где сейчас Дар-Теен?

Он поднял голову и, шмыгая длинным носом, пристально уставился на ийлуру. В лунном свете мокрые дорожки на щеках поблескивали, будто наледь.

– Ты опоздала, да?

– Мне казалось, что я могу спасти Око Сумерек.

Элеан нервно хихикнул и, обхватив руками колени, прижался к ним острым подбородком.

– Его не смог спасти даже Сумеречный Отец. А теперь – сколько еще ждать, пока в лоне древа вызреет новый плод?!! И все это время элеаны будут лишены возможности зрить истину!

Он вдруг вскочил на ноги, подбежал к обугленным останкам и ткнул пальцем в пористый булыжник.

– Это все, что мне теперь осталось! Жрица Тьмы извела войско Сумерек и добилась своего. Око погибло…

– Я думала, что она хотела стать подобной богу, – пробормотала Эристо-Вет.

– Подобной богу?!! – элеан повернулся к ней настолько проворно, что ийлура усомнилась – а так ли он стар, как кажется.

– Так было записано в дневнике Ин-Шатура, – растерянно промямлила она, – а он, вероятно, перевел сказания твоего народа, хранитель.

Старик застонал и схватился за голову. Его плечи затряслись.

– Он не мог нигде прочитать об этом, – с хрипом выдохнул элеан, сверля Эристо-Вет безумным взглядом, – ни в одном сказании моего народа не говорится о том, что смертный, взявший в руки Око Сумерек, станет подобным богу.

– Но…

– Если бы это было так, представь, женщина, сколько желающих стать богами уже пришло бы сюда! А ведь избранные элеаны все еще знают, как попасть в Лабиринт… Но хорошо хранят тайну.

– Но откуда же Ин-Шатур тогда…

Старик перебил ее, так и не дав закончить вопрос.

– Он наверняка ошибся, женщина. Тот, кто хотел найти Око Сумерек, всего лишь ошибся, толкуя древнее писание. Он полагал, что станет подобным богу? Но истина в том, что строки о Темном Алмазе на ийлурском будут звучать вовсе не так!