Ийлур бросил мешок у подножия «дерева» о трех ветвях и занялся костром, время от времени поглядывая на Нитар-Лисс. Та сперва пошла вглубь сада, но затем круто развернулась и выскочила обратно, за невидимую черту, словно пребывание внутри жгло ноги. Как только занялись поленца, ийлура подошла и протянула руки над огнем; ее знобило.
– Это священное место, – наконец сквозь зубы процедила она, – когда-то здесь принесли добрую жертву Санаулу, а над телами поставили каменный сад.
– И поэтому ты не можешь там находиться? – приподнял брови Лан-ар, – вот уж не думал, что жрицу Шейниры могут испугать жертвы!
– Дурак, – беззлобно сказала Нитар-Лисс, – ты не понимаешь… Это место попросту не мое. Оно принадлежит Санаулу. А он, как ты можешь догадаться, пребывает не в лучшем настроении. Наверное, знает уже, зачем мы здесь.
Лан-Ар установил над огнем котелок, налил туда воды из бурдюка – не много, половину, потому что вода и без того подходила к концу, а впереди была только неизвестность.
– Он бог, – пробормотал ийлур, – он может остановить нас, если захочет.
– Боги не могут вмешиваться в жизнь Эртинойса. Если бы это было так, то наш мир уже давно утонул бы в крови и умер… На самом же деле… – тут она загадочно улыбнулась и, поднявшись на цыпочки, прошептала Лан-Ару на ухо, – я раскрою тебе один секрет. На самом деле смертный может одолеть бога, если будет сильна его вера в то, что он делает!
Ийлур невольно отодвинулся и подозрительно воззрился на жрицу – не смеется ли? Но Нитар-Лисс была серьезна, ни тени улыбки не мелькнуло на бледных губах.
– Это доказывает история Отступника, который смог на время изгнать саму Шейниру из Эртинойса, – и она подмигнула, – когда-нибудь я тебе расскажу то, что слышала от самого Элхаджа… Подай-ка мне мешочек с травами.
Сказанное вернуло Лан-Ара к действительности. Кивнув, он наклонился к мешку; жарко полыхнул в рыжем свете браслет Нитар-Лисс.
– Проклятие! Да у тебя же вся рука в крови! Ты что, ранена?
Ийлур подхватил кусок чистой тряпки.
– Давай сюда, перевяжу. Что же ты не сказала, а?..
Жрица молча разглядывала свою руку, как будто видела ее в первый раз. Лан-Ар, стараясь действовать как можно осторожнее, повенул к свету белое запястье. Побери Шейнира этот браслет, снять бы его, что ли…
– Ерунда, не стоит так беспокоиться, – ийлура мягко отстранила его, – это… это не рана.
– Ну да. И кровь там тоже не твоя.
Лан-Ар снова взял ее за руку.
– Браслетик надо снять… Как эта штука расстегивается, а?
И замер. От тихого смеха Нитар-Лисс по коже побежали мурашки, а Лан-Ар – в который раз – усомнился в здравости ее рассудка.
– Оставь и не трогай, – Нитар-Лисс улыбалась, – во имя Шейниры, Лан-Ар…
И вдруг, сделав шаг навстречу, обняла за шею и поцеловала. Легко, нежно. Словно южная ночь, напоенная ароматом золотых роз коснулась своим горячим дыханием.
– Ты правда беспокоишсья за меня, а? – теперь эта непроглядная ночь с прищуром смотрела на него из глаз ийлуры, – или тебе нужно, чтобы я помогла тебе дойти до Лабиринта и открыла врата?
– Перестань…
Горло сжималось – от липкого, омерзительного страха. Покровители! Как же легко она читала его! Даже не мысли, то, что было зарыто гораздо глубже… И задавала вопросы, на которые он, Лан-Ар, сам не мог дать ответа…
– Впрочем, не важно.
Нитар-Лисс медленно отстранилась, но ее взгляд не отпускал.
– Ты ведь знаешь, что мы можем обращаться к чужим покровителям в обмен на жертву? И, кроме того, порой жертву нужно принести до того, как в сердце родится молитва? – спросила она. И, не дожидаясь ответа, пояснила: – я заказала этот браслет в Альдохьене. Удобная штука, знаешь ли. Стоит нажать на пружину, и – раз!
Лан-Ар невольно отпрянул при виде стальных лепестков, показавшихся из ажурного плетения рядом с костяшками пальцев.
– Именно так я освободилась тогда, когда ассасины тащили тебя к алтарю. И – два!
Лепестки скрылись. Нитар-Лисс прикусила губу, вздрогнула… А из-под серебра на жидкую травку упали первые капли крови.
– Таким образом Шейнира получает жертву, – глухо закончила ийлура и отвернулась. – это вовсе не рана, полученная в бою. Помнишь поединок в городе синхов?
– Угу. Понятно.
Лан-Ар вернулся к приготовлению травяного чая, может быть, слишком поспешно. Но ему не хотелось, чтобы темная ийлура видела его лицо и читала мысли.
А ведь он даже не подумал, что она носит на себе столь изощренное оружие… Которым может призывать Покрывало Шейниры, не прибегая к явной жертве, и которым может с легкостью вспороть живот своему спутнику…
Лан-Ар выругался в ласковую темноту сумерек. Боги, а ведь получается, что Нитар-Лисс действительно могла от него избавиться, когда бы ни пожелала. Потому что даже будучи обнаженной, она никогда не снимала браслет.
– Давай-ка посмотрим на карту, – промурлыкала над ухом ийлура, – побери тебя Шейнира, Лан-Ар! Не сиди как истукан!
…Карта, найденная Ин-Шатуром и перенесенная сперва на грудь Лан-Ару, а затем, стараниями Нитар-Лисс, на пергамент, с самого начала казалась ийлуру странной. Там не было ни рек, ни гор, ни лесов. Вообще ничего общего с простыми и всем понятными картами Эртинойса: штрихи, образующие друг с другом пересечения, и жирно, от души нарисованные точки, словно мухи на потолке таверны. Нитар-Лисс повертела карту в руках и едко заметила:
– Конечно же, посвященный не рассказал тебе, как этим пользоваться.
– Зачем ты спрашиваешь? – Лан-Ар покачал головой, – знаешь ведь, что…
– Знаю, – отмахнулась Нитар-Лисс, – Побери меня Шейнира, если я хоть что-то понимаю. Тут не хватает чего-то… для полноты картины… но вот чего?
Ийлура умолкла и сидела тихо-тихо, вперив взгляд в пока что оказавшуюся совершенно бесполезной карту. Над ней нависало каменное «дерево», и оттого Нитар-Лисс казалась маленькой, щуплой и жалкой, словно замерзшая птичка. Кожа и кости, вообще неясно, в чем только душа держится, да еще треклятый браслет, пьющий из нее жизнь. Лан-Ар с утроенным вниманием принялся разглядывать каменный сад, плетение скачущих по гранитным глыбам теней и света. Ему, в конце концов, иной раз было просто больно смотреть на темную жрицу – но еще больнее было осознавать то, что она может попросту его использовать в своих целях. Даже нет, не так… Скорее всего именно так оно и было на самом деле – ни любви, ни влечения, ни симпатии. Только цель.
– Чего-то не хватает, – пробубнила Нитар-Лисс, – я не совсем понимаю…
Он скользнул взглядом по ее скорчившейся фигурке, боковым зрением заметил, у «терема ийлуров» шевельнулось нечто… так похожее на тень от каменного заячьего уха… и все же…
– Не шевелись, – одними губами произнес Лан-Ар, – ради всех богов, не шевелись. Продолжай говорить.
Ийлура поняла. Кивнула и, как ни в чем не бывало, заговорила о прелести весеннего дня в горах. Но Лан-Ар видел, как нетерпеливо ее пальцы потирают серебряное плетение браслета, словно готовясь…
«Ну да, я же не знаю, сколько их явилось!»
Он быстро поднялся и, шагнув прочь из дрожащего круга света, прижался спиной к боку каменной «вороны». Так – как представлялось Лан-Ару – неведомый, притаившийся в «саду» враг должен был потерять его из виду. Осталась Нитар-Лисс у костра, но она сидела, прижавшись спиной к широкому стволу «дерева» и, чтобы добратсья до нее, им пришлось бы сперва подойти к костру.
«Кто бы это мог быть?»
Лан-Ар тенью заскользил от камня к камню, приближаясь к подозрительно черной тени. В том, что это было отнюдь не мохнатое чудовище с крыльями, ийлур уже не сомневался: те просто и незамысловато нападали. Незваный же гость не торопился, а наблюдал и слушал.
Лан-Ару повезло. Забеспокоившийся лазутчик только сообразил, что спутник жрицы отлучился от костра отнюдь не по нужде, а уже был хорошо виден силуэт незнакомца – высокий, широкоплечий.
«Ийлур!» – недоумение Лан-Ара росло. Впрочем, как и желание не убивать молодчика, а расспросить его – кто таков и откуда.