– Многие твари болот одержимы жаждой крови, – задумчиво произнесла драконица, – отчего же ты не со своими сестрами?

Ночница задумалась – всего на миг. А затем ответила:

– Те, кто был человеком и помнит, не пошли на людские земли. А я… Меня слишком многое связывает с прошлой жизнью, и я не забыла ее даже в Кайэре.

Смешок. Немного удивленный, но добродушный.

– Ты странное создание, ночница. Все цепляешься за то, кем уже никогда не будешь… Впрочем, медлить нечего. Забирайтесь ко мне на спину.

Миральда переглянулась с Гором. Имн улыбался, глядя на драконицу, как на чудо небесное. Впрочем, разве это не было именно так?

– Э… Нам нужно… – начала было ночница, но мягкий драконий голос перебил.

– Я знаю, куда. Колодец памяти, да? Нет, я не читаю ваши мысли, но мы всегда знали о страже последних дней.

– Значит, вам известно и о жертве? И если на краю времени, на пороге мира…

Синий глаз многозначительно подмигнул.

– Известно. Всегда было известно.

…Потом они полетели. Ветер хлестал в лицо, грозя унести прочь, Миральда изо всех сил цеплялась за костяной гребень. Впереди Гор прижался к острому шипу, обхватил его руками и – что было совсем удивительно – зажмурился. Похоже, парень боялся даже взглянуть на земли, проплывающие далеко внизу.

«Значит, Магистр не солгал насчет колодца», – подумала Миральда, – «даже не верится… Но, возможно, он солгал в чем-то другом?»

Ночь была на исходе, когда драконица плавно опустилась на площадку, неведомо кем и когда вырубленную в грузном теле горы.

– Идите.

Миральда соскользнула по гладкой шее вниз, огляделась: там, где устремлялась к небу каменная твердь, чернел вход в пещеру.

И снова оживали перед глазами картины далекого прошлого: она, Миральда, и Шениор д’Амес, последний король Дэйлорона, сидят под раскидистым дубом. Крепкая рука дэйлор обнимает ведьму за плечи, и оттого на душе делается тепло и уютно… Что он рассказывал ей тогда, в ту, последнюю ночь? О далекой волшебной стране, где тянутся к солнцу деревья-стражи, о колыбели великих воинов, что прячется высоко в горах за пределами Великого Леса… А потом – отравленный магией дождь, то, что позволило Императору завоевать древнее королевство. И не осталось ничего, кроме воспоминаний да еще, может быть, слабой надежды.

– Идите же, – повторила драконица и, грациозно скользнув вниз по крутому склону, светлой тенью полетела прочь.

Миральда провожала взглядом крылатую фигурку, пока та не растворилась в предрассветной дымке. Затем, вздохнув, поглядела на небо, где одна за другой бледнели и гасли звезды.

– Рассвет близится, – сказала она вслух, – нам пора.

Но все же помедлила еще немного: и вершины гор, одетые в снег, и сизый туман, одеялом укутавший подножия каменных исполинов, и облака, жиденькими мазками тронувшие сумеречное небо – все казалось ей удивительно красивым. И болью под сердцем отзывалась мысль о том, что для болотной ночницы Миральды впереди нет ничего, кроме пустоты и небытия.

Рядом вздохнул Гор, и это вернуло Миральду к действительности.

«В конце концов, другие будут жить, и это небо, и горы, и даже эти крошечные травинки, которые непонятно как сюда попали… А главное – Гиллард. Даже если Магистр найдет его, он никогда не согласится добровольно стать на его место… Горе тому, кто поверил болотной ночнице!»

Улыбнувшись своей мысли, она решительно двинулась ко входу в Гнездо куниц.

… Чернота, заполонившая вход, оказалась всего лишь иллюзией. Они медленно шли по широкой галерее со множеством ответвлений, и с потолка лился серый сумеречный свет. Здесь было чисто и тихо, словно дух Старшего продолжал заботиться о колыбели воинов, и Миральде то и дело казалось, что дэйлор – никуда не ушли, и вот-вот наткнутся они на молодого воина в кожаных штанах и куртке, с иссиня-черными волосами, заплетенными в тонкие косички.

«Но когда мир очистится, они вернутся», – подумала она, – «все к лучшему. Жизнь одной-единственной ночницы – это не такая уж большая цена за жизни двух народов…»

Миральда выпрямилась и пошла быстрее. Грусть уходила, на сердце воцарилась легкость; так бывает, только когда все решено и не над чем ломать голову. Рядом нерешительно кашлянул Гор.

– Куда мы идем?

– К колодцу памяти, – беспечно ответила ночница, – думаю, что мне несложно будет его найти. Не забывай, я же чувствую воду.

Она не лгала. Издалека, из хитросплетения лабиринтов, веяло сыростью, что была сродни болотной, и Миральда шагала ей навстречу – словно к старой знакомой.

Клубок тоннелей покорно распутывался, светлые коридоры вились бесконечной чередой – и также светло было в душе болотной ночницы.

Наконец они добрались до небольшого проема в каменной кладке. Судя по всему, это была потайная дверь, которую забыли закрыть; а дальше начинался темный, сырой тоннель.

«Пахнет, как болота», – отрешенно подумала Миральда, переступая порог. А через минуту она увидела и самого стража, колодец Памяти, и людские костяки, белеющие чуть поодаль.

…Всего лишь круглое отверстие в каменном полу, налитое до самых краев чернотой. Гор зажег факел, и по воде заскользил глянец.

– Это и есть?.. – он с удивлением стоял над колодцем, разглядывая собственное отражение в неподвижной воде.

Миральда молча протянула ладони над темным зеркалом, закрыла глаза – чтобы понять, прочувствовать… Да, от воды здесь была только видимость. А на самом деле… Древнейшее нечто, могущественное и бессильное одновременно, скованное в каменном мешке… Ночница невольно зарычала, чувствуя, как удлиняются когти. То, что у начала времен оказалось запертым в этой горе, набирало силу… Словно готовилось разбить оковы, и… Полностью очистить этот мир.

Миральда глухо зарычала, судорожно стиснула кулаки. Дороги назад не было – если ключ найден, то она использует его и остановит крушение всего, что стоило любить, и что она любила.

– Это он, – хрипло сказала она, – Магистр не лгал… ну, что, попрощаемся?

Гор вздрогнул. Темные глаза превратились в две щелки, в которых что-либо разглядеть было невозможно.

– Попрощаемся, Миральда.

Она развела руками.

– Что ж… Я хочу, чтобы ты счастливо прожил отпущенный тебе срок. Ты хороший, сильный человек – а такие люди должны быть свободными… Единственное, о чем прошу – разыщи Гила и Миртс… Не знаю, как ты это сделаешь, но – уж постарайся. Расскажешь им все, как было, но – ни слова о том, что я обещала магистру. В конце концов, болотные ночницы – это темная нелюдь, им нельзя доверять… Ну вот… А еще передай, что я ни о чем не жалею, и что делаю это для всех, кто будет когда-либо жить под этим небом. От всего сердца… И даже для тех, кто недостоин…

Она запнулась. Речь получалась слишком длинной, словно попытка оттянуть время.

Миральда еще раз поглядела на то, что было похоже на темную воду, но таковой отнюдь не являлось.

«Это быстро. Ты даже ничего не почувствуешь».

Рядом сердито засопел Гор.

«Ну вот. Даже кочевник понимает, что ты зря медлишь. Когда, быть может, в это время гибнут невинные!»

– Ну, прощай, – она протянула руку, надеясь, что Гор ее пожмет, но тот сделал вид, что не заметил этого прощального жеста.

– Погоди, Миральда.

– Что?

– Я тоже… хочу сказать. Чтобы ты знала… Только с тобой я понял, что такое быть человеком, и что такое быть свободным. Помнишь?

Она усмехнулась. Да, тогда они сидели на лужайке… И тогда же Миральда впервые задумалась над тем, что же такое свобода.

– Я понял, что это значит, – на губах имна появилась мягкая улыбка, – спасибо.

Он взял ее руку в свою и быстро поцеловал тыльную сторону ладони.

Миральда не успела сделать ровным счетом ничего. Только схватила его за рукав, но в пальцах остался клок рубахи. Один-единственный удар сердца – и Гор исчез под водой.

…Всплеск.

… Темнота.

И вопль, рвущийся из легких, разбивающийся о низкий каменный потолок.