Больше Гиллард никогда не ходил туда, где раньше был его дом. И почти все свободные вечера проводил внутри кольца черных стен, внимательно смотрел, слушал, наблюдал. Его старания увенчались успехом: оказалось, брат Арве, специалист в области взаимодействий воды, периодически спускался в подземелье Малой башни, но не с пустыми руками, а запасшись сырым мясом. Иногда он прихватывал с собой бутыль свежей крови, но это случалось довольно редко; наверняка вампирессу держали голодной и злой. Дело оставалось за малым – сделать копию ключа и самому проникнуть в темное и душное чрево подземелий, но тут неожиданным союзником оказалось пристрастие Арве к полынной настойке и долгим задушевным беседам.

И вновь, как в Лабиринте, шагал Гиллард по склону. Поворот ложился за поворотом, виток за витком, панцирем улитки ввинчиваясь в породу. Впереди, на расстоянии вытянутой руки, летел привычный огонек, распугивая темноту, заставляя жирные тени жаться к гладким стенам.

Коридор уползал вперед и вглубь, становясь все уже; Гил уже начал беспокоиться о том, не упрется ли он в тупик или потайную дверь, но тут огонек вылетел в круглый зал – точную копию такого же под главной башней, завис под сводами потолка.

А Гиллард почувствовал, что еще немного – и волосы зашевелятся на голове. Потому что здесь почти все свободное пространство было уставлено клетками. Красноватые отблески отразились в выпученных глазах зеркальников, оживили ложным румянцем лицо болотной ночницы… В памяти вновь и вновь вспыхивали давно, казалось бы, изгнанные и забытые видения детства. Тварь неизвестной породы, волк с кожистыми крыльями, глухо заурчала, заскребла когтями камень; зеркальник в ближайшей клетке рыкнул угрожающе, но как-то вяло. Знал, что на сей раз не светит ему отведать сладкого человеческого мясца…

Гиллард глубоко вдохнул, подивился тому, что особой вони здесь не ощущалось. Небось, Магистр постарался соорудить должную вентиляцию… И подумал о том, что теперь осталось найти девушку-вампира с огромными сапфировыми глазами.

Он осторожно начал обходить клетки, стараясь, чтобы ни один из пленников Магистра не дотянулся до него когтями или зубами. Правда, одна тварь все-таки ухитрилась цапнуть Гила за рукав – но только потому, что обладала выдвигающимися изо рта челюстями.

– Ну, ну, пошали у меня, – беззлобно сказал Гил, спуская с пальцев молнию в мохнатую морду. Нелюдь взвизгнула и забилась в дальний угол клетки.

– То-то же…

Вампирессу Гиллард нашел быстро. Она сидела на полу, прислонившись к сплошной стене своего узилища и, казалось, спала. Гил осторожно приблизился, заставил огонька влететь за пределы чугунных и защищенных магией прутьев.

– Эй, – негромко позвал он, – слышишь меня?

В потемках сверкнули два сапфира и погасли.

– Узнала?

Молчание. И ни единого движения.

Гил вздохнул. Как бы расшевелить эту нелюдь? Он предпринял еще попытку.

– Ну, помнишь меня? Ты еще сказала, что знавала женщину, которая родила меня… – как-то не поворачивался у него язык назвать матерью ту, что бросила его на пороге чужого дома.

Вампиресса вздохнула. Устало, будто Гиллард уже успел надоесть ей хуже горькой редьки.

– Зачем ты пришел, человек?

– Я думал, что никогда не помешает знать правду о себе.

– А нужна ли тебе она, эта правда? Вдруг она перевернет твой мир с ног на голову, а?

Гиллард упрямо мотнул головой.

– Нужна. Обязательно нужна. Я вот подумал… Если расскажешь все, как есть, я помогу тебе отсюда выбраться.

Это обещание вырвалось, как говорится, необдуманно. Гиллард тут же попытался себя оправдать – ведь он может и не сдержать своего обещания. Да и кому оно было дано? Темной нелюди, которой не место под небесным куполом.

Вампиресса поднялась и подошла вплотную к решетке. На Гилларда испытывающее уставились сверкающие, переливающиеся в глубине глазищи… Все-таки она была поразительно красива! Это лицо, правильных, благородных очертаний, тонкий шрам на точеном подбородке, брови, как крылья летящей птицы… При людской жизни эта девушка должна была быть первой красавицей в городе.

– Правда отпустишь? – белые пальцы вцепились в прутья клетки, – поклянись… поклянись волей вашего бога!

Гиллард замялся и, поймав презрительный взгляд, кивнул.

– Да… Я клянусь, что помогу тебе выбраться на волю, если скажешь мне всю правду.

Вампиресса усмехнулась.

– Твоя мать была ведьмой, а твой отец – командором императорской армии. Ее звали Миральдой, его Геллером Накори. И это все, что мне известно о тебе.

Гиллард, едва веря собственным ушам, уставился на вампирессу так, словно она сотворила рушащее весь мир заклятье.

– Геллер Накори? Он… Но его же казнили!

– Правда? – она хмыкнула, – надо же… А я и не знала. За те годы, что я здесь сижу, мне ни разу не рассказывали о том, что творится в вашем славном городе.

Гил потер лоб. Его мысли, словно сорвавшиеся с привязи бешеные псы, сплелись в клубок, замельтешили… Он вспомнил, как висел на ограде и смотрел на высокого человека, идущего к эшафоту с гордо поднятой головой, как позже напал зеркальник, принявший образ командора…

– А моя мать? Эта… Миральда? Почему же она бросила меня?

– Значит, ее нет среди живых людей, – холодно ответила вампиресса, – в противном случае, она бы никогда тебя не оставила.

Гиллард стиснул зубы. Слишком много грустных новостей за один раз…

– Ну так что, отпустишь? – донесся слабый, едва слышный шепот, – ты обещал.

– И ты мне поверила? – он покачал головой, – почему я должен отпускать темную нелюдь на свободу? Ты ведь будешь отбирать жизни у ни в чем не повинных людей!

– Но ты никогда не задумывался о том, что ни в чем не повинные люди растоптали, уничтожили народ дэйлор? А, впрочем, на что я надеялась? Маг никогда не станет настоящим рыцарем…

И она вернулась к дальней стенке клетки.

Гиллард покачал головой. Многое изменилось за эти годы, проведенные среди магов. Да и сам он изменился. Не осталось ничего от мальчишки, мечтающего о подвигах… Только пепел, прах, уносимые ветром времени.

И в то же время… Обещание. Одной нелюдью больше, одной нелюдью меньше. Быть может, пропажу заметят не сразу, и брат Арве будет долго искать виновного, да так и не найдет…

– Как тебя зовут? У тебя есть имя? – поинтересовался он. И получил в ответ презрительное молчание.

– Я отпущу тебя, правда. Но мне бы хотелось знать…

– Миртс.

– Хорошо. Давай сделаем так – я открою клетку, но ты ведь не набросишься на меня? Сейчас вечер, наверняка стемнело. Надеюсь, ты умеешь летать?

Миртс кивнула; в ее глазах разгорался настоящий пожар.

– Тогда отойди подальше от прутьев, – выдохнул Гиллард.

Нет ничего проще, чем заклинание разрывающегося шара огня, чтобы разнести тяжелый замок. Завыли, заревели вокруг твари; отовсюду к Гилларду потянулись когтистые лапы, длинные скрюченные пальцы… Он, стараясь хотя бы выглядеть спокойным, распахнул покореженную дверь.

– Выходи. И помни, что обещала.

Миртс выскользнула наружу и остановилась рядом с Гиллардом.

– Когда-нибудь я отплачу тебе, сын Миральды, – прошелестела она, – помни. Твой приход был предсказан великим королем. Пророчество живет, и ты выполнишь то, что должен.

– Какое еще пророчество?!! – буркнул Гил. Вампиресса, на его взгляд, несла полнейшую чепуху, – пойдем скорее.

Миртс промолчала, только улыбнулась в потемках.

– Да, да. Пойдем. Если бы ты знал, как долго я ждала этого часа! Теперь… Я клянусь, что буду оберегать тебя и защищать, и тогда мой народ проснется от целительного сна!

До самого выхода шли молча. Гиллард пытался принять то, что ходил смотреть на казнь собственного отца. О чем думала вампиресса, было и вовсе непонятно.

– Теперь – очень тихо. Осторожно, – шепнул Гил, открывая дверь.

И нос к ному столкнулся с братом Арве.

Время замерло, застыло тягучей медовой каплей. Черным провалом открывался широкий рот престарелого мага, он явно собирался если не позвать на помощь, то, по крайней мере, привести в действие какое-нибудь из своих заклятий. Гил вцепился в компоненты заклинаний, мучительно соображая – атаковать магией или попробовать оглушить Арве, пустив в ход кулаки… В конце концов престарелый маг не выглядел силачом, а Гил был молодым и здоровым.