– Что за чушь! – Ловкач прищурился, – если она одна на весь дом, то мы ей быстро язык-то развяжем. Где она хранит свои камешки и золотишко! Проверь, все ли чисто за дверью.

– Но… – Ильверсу показалось, что вовсе не он, а Ловкач несет совершенную околесицу, – зачем? Когда все можно сделать тихо… Никто и не заметит…

Даже в потемках стало видно, как побагровело лоснящееся лицо Томми.

– Делай, что говорю, маг, – шикнул он, – проверяй.

Дверь оказалась чиста, и дэйлор невольно посочувствовал хозяйке, которая, в силу чисто человеческой самоуверенности, решила доверить свои жизнь и богатства простой ловушке на черном ходе.

Клыкастый и Котяра ворвались в спальню; перед Ильверсом на мгновение предстала мирная картина сна одинокой женщины – а в следующий миг она проснулась. Не издав ни звука, метнулась к безделушкам на столике рядом с кроватью, но парни Ловкача оказались быстрее: Клыкастый одной рукой схватил женщину за горло, вдавливая в пуховые подушки, другой закрыл ей рот.

Теперь, когда все было сделано, наступил черед Ловкача.

Ильверс, не желая ни слышать, ни видеть того, что могло воспоследовать через некоторое время, отвернулся. Хоть и было все равно, что они сделают с этой якобы магессой, которая и себя-то защитить не смогла…

Он принялся рассматривать те вещицы, которые так и остались беспомощно лежать на столике: небольшой полированный камешек ярко-синего цвета, маленькая золотая фигурка ящерицы и маленький, не больше ногтя, мешочек, набитый чем-то зернистым. Может, и правда, не лгала людская молва? Иначе – зачем простой женщине столь странный набор предметов? И отчего она, как безумная, рванулась именно к ним?

… – Лучше тебе сразу сказать, где золотишко прячешь, – сладенько сочился голос Ловкача, – не то я тебе такую жизнь устрою, что пожалеешь.

Молчание в ответ.

Но как можно говорить, когда грязная лапа Клыкастого зажимает рот? Ильверс снова отвернулся и принялся рассматривать камешек, ящерку и мешочек. Вот бы знать, что на самом деле хотела женщина от этих занятных вещиц…

Дэйлор попытался прочувствовать то, что могло в них скрываться; в первый миг – не ощутил ничего, кроме покоя, пустоты и легкого разочарования. А уже на следующем вздохе…

– Ого! – невольно вырвалось у него.

– Что тебе? – раздраженно обернулся Ловкач.

– Нет, ничего… – Ильверс покачал головой, – прости.

– Не мешай, Ходячая Смерть, – просипел Котяра, – лучше возьми Малыша, да идите вниз. А то в прошлый раз мальчишка уделался.

– Будь по-вашему, – дэйлор невозмутимо пожал плечами, – иди, Малыш, к выходу. Я за тобой.

Три маленьких вещицы излучали опасность. И не просто опасность, как ловушка на дверях – а нечто сродни тому, что Ильверс ощущал за стенами Черного города. Принять решение оказалось легко, даже слишком легко, словно и не было тех дней, что прожил он с Ловкачом и его ребятами.

– … Ну так что, будешь говорить или нет? – поинтересовался Ловкач, поглаживая лезвием ножа шею беззащитной магессы.

Ильверс закрыл глаза. Все получается куда лучше, когда не видишь мира простого, состоящего из обычных вещей – и когда перед глазами только потоки Силы и сочные багровые сгустки жизни в существах, находящихся рядом.

– Что?!! Что… ты… делаешь? – сдавленно прохрипел Томми. Больше он ничего не сказал – не успел. Тело Клыкастого вскинулось в воздух, неестественно выгнулось, до хруста в шейных позвонках – и затихло уже на полу. Котяра глухо вскрикнул, метнулся к двери – но его сердце, сжатое черными пальцами, лопнуло в шаге от мнимого спасения.

– Ильверс?!!

Дэйлор крутнулся и замер, уставившись на Малыша, которого угораздило вернуться. Как ни странно, мальчишка очень быстро понял, что явился не в урочное время.

– Ильв… Ох, Ильв… Но зачем?

Черная плеть нежно обхватила его за шею – такую белую и нежную, пульсирующую кровью… Малыш вздрогнул, словно ощутил прикосновение и тут же грохнулся на колени.

– Ильв… Не надо… Я же и не пожил еще, чтобы к Хаттару отправляться!

Дэйлор шагнул к нему, не ослабляя плеть. Любого другого он бы убил, не задумываясь, но этот – этот все еще напоминал ему Золюшку. Процедил сквозь зубы:

– Нас всех убила магесса. Понял? Проболтаешься – убью. Ты меня знаешь.

Малыш, замерший под его взглядом, вдруг встрепенулся, и, шмыгая носом, попытался приложиться поцелуем к башмаку. Ильверс попятился.

– Ну. Пошел, пошел. Запомни, что я тебе сказал.

– Да, Ильв, да… Хаттар не забудет тебе этого, я буду молиться за тебя… Да!

С трудом поднявшись, Малыш шмыгнул прочь, протарахтели его шаги по лестнице, хлопнула дверь – и все стихло.

Теперь… Ильверс медленно обернулся.

Магесса сидела на кровати и растирала надавленную шею, в то время как ее взгляд заинтересованно буравил дэйлор.

Она оказалось довольно молода и – по меркам все тех же дэйлор – страшно уродлива. Впрочем, и люди бы не сочли ее красавицей: все у нее было острым, слишком худым – и тело, и лицо. Да еще через всю щеку, наискосок, шел застарелый рваный шрам.

– Ну, и что тебе нужно от меня? – спросила она, – что им было нужно, я уже поняла.

Кивок на три застывших тела.

– А ты что хочешь? Что ты ищешь, дэйлор?

Ильверс вдруг смутился. Невзирая на полное отсутствие красоты, было в этой женщине нечто властное, несгибаемое и… пугающее. И как же легко она узнала в нем чужого, не-человека! Если бы каждый горожанин, с кем ему приходилось сталкиваться на улицах Алларена, обладал таким же острым взглядом, Ильверс д’Аштам не прожил бы в стенах города и дня, невзирая на свою власть над Силой.

– Я хочу понять вашу магию, – просто сказал он.

– Хм. Любопытно. Очень любопытно.

Она легко поднялась, обошла кровать и остановилась в двух шагах от него.

– Такого еще со мной не было. Чтобы посреди ночи ко мне врывался дэйлор в компании трех воров, душил их при мне и просил обучить людской магии. Да, такого не было, точно. И зачем она тебе, дэйлор? Я погляжу, ты и сам управился.

Ильверс развел руками.

– Она мне нужна.

– Гхм, – магесса озадаченно смотрела на него, – ну что ж. Ты, с какой стороны ни взглянуть, спас мне жизнь. Придется тебя взять в ученики.

Остаток ночи Ильверс проспал очень крепко, так, как только может спать дэйлор, принявший правильное решение. Под шерстяным одеялом было тепло и уютно; простыни пахли чистотой и лавандой, и ему приснилось, что Тиннат рядом, под боком. Улыбнувшись, Ильверс уткнулся носом в ее мягкие волосы; она повернулась на другой бок, к нему лицом. Оказалось, что по ее щекам пролегли две горячие мокрые дорожки – Лисица беззвучно рыдала, прислонившись лбом к его плечу, но потом успокоилась, и даже улыбнулась во сне.

Дэйлор разбудило легкое прикосновение. И, позабыв спросонья, где находится, он позвал Тиннат.

Молчание в ответ. А потом:

– Нет, господин. Я – Айкила, горничная госпожи Уломары.

Ильверс резко сел на постели, отчего молоденькая служанка, почти ребенок, шарахнулась в сторону дверей.

– Что тебе? – спросил дэйлор, и сам подивился тому, как зло прозвучал его голос.

Крепко сбитые плечи Айкилы задрожали, она быстро втянула голову в плечи – как будто кто-то собирался ее бить.

– Простите, господин. Госпожа Уломара ждет вас за завтраком. Послала меня разбудить. И еще она передала вам новую одежду.

– Оставь меня, – прошипел Ильверс, сам не понимая, на кого злится. То ли на эту девчонку, то ли на себя самого, то ли на странный сон. Впрочем, скоро он успокоился. То вязкое болото, из которого он пытался выбраться, хватаясь за руки Тиннат, вновь заглатывало его целиком, вымывая, растворяя все – и плохое, и хорошее.

Ильверс пошарил глазами по комнате, нашел таз и кувшин с водой. Затем, совершив утренний туалет, к которому его начала приучать Тиннат при дворе ночных братьев, дэйлор переоделся в оставленную одежду: рубашку из тончайшего полотна с отделкой из кружев, бархатные штаны и такой же кафтан. Поглядел на себя в зеркало; мелькнула мысль, что пора бы подкрасить волосы – из-под пшенично-желтой шевелюры проглядывала чернота. Но затем подумал, что для первого завтрака сойдет и так, в конце концов Уломара знает, что он – нелюдь.