«Скользкая тварь! Не прошло и полугода, как ты приказал меня утопить, а если не утону – то убить! Не-ет, я послушаюсь Старшего и избавлюсь от тебя при первом же удобном случае».

…Они шагали по дороге, мощеной мраморными плитами трех цветов – песчано-желтыми с золотистыми жилками, нежно-голубыми и бледно-зелеными, с более темными вкраплениями.

И Шениор впервые при свете дня увидел и д’Элома’н’Аинь с его резными башенками, купающийся в белоснежной пене каменных кружев, и черную гладь Поющего Озера, один край которого исчезал среди молчаливых елей, а другой почти правильным полукругом подступал к одному крылу королевского дворца. Разве мог он, сидя в своей келье, представить себе подобную красоту, в которой гармонично переплелись роскошь и величие?

А на дворцовой площади его ждали дэйлор. Шениор еще ни разу в своей жизни не видел такое скопление соплеменников; в Гнезде их было куда меньше. Они заполонили всю дворцовую площадь, кричали, подбрасывали в воздух цветы… А когда Шениор ступил на площадь, разом склонили головы, приветствуя нового короля.

– Они рады вам, милорд, – скупо улыбнувшись, заметил Каннеус, – дэйлор рады наследнику дома д’Амес.

– Я постараюсь оправдать их надежды.

Шениор передернул плечами, пытаясь заставить камзол послушно сидеть и не топорщиться. Кого тут только не было: и благородные, и низкорожденные – все приветствовали нового короля.

Не зная, что делать, Шениор поднял руку в приветственном жесте и, стараясь отвечать улыбкой на улыбку, и кивком на поклон, медленно пошел к белым ступеням, не обращая внимания на то, следуют ли за ним министр и кузен.

И вдруг… Голос, одинокий голос в море восторженных воплей.

– Где доказательство, что это настоящий король? Селлинор говорил, что наследника не осталось, а личинок перебили!

Шениор и сам не знал, как услышал эти слова. Он замер посреди алой дорожки и резко повернулся туда, где могли находиться сомневающиеся.

Поднял вверх обе руки, призывая к тишине.

Вот он, момент, когда следует принять верное решение – и тем самым завоевать настоящую преданность дэйлор.

Краем глаза Шениор заметил, как озадаченно смотрит на него лорд Каннеус, как застыл с открытым ртом Эбберн.

– Мои возлюбленные подданные! – во всю силу легких крикнул он, – я, Шениор д’Амес, восхожу на престол Дэйлорона. Но трон ненадежен, когда не опирается на доверие! Я понимаю, что многие из вас не верят в мое чудесное спасение, и вы все – имеете на это полное право. Чтобы раз и навсегда разрешить ваши сомнения, здесь и сейчас, я призываю в свидетели Поющее Озеро. Я приму Испытание, и приму его без страха – ибо Истина на моей стороне!

Над площадью повисла мертвая тишина. Шениор оглянулся на Каннеуса – тот, бледный, как смерть, лишь покачал головой. Эбберн мелкими шажками подошел к министру, что-то зашептал на ухо.

– Думаю, я принял правильное решение, – громко сказал Шениор, пользуясь молчанием, – лорд Каннеус… Позаботьтесь о грузе и веревках, у вас ведь это отлично получалось раньше?

Министр в два стремительных шага преодолел разделявшее их расстояние. Тихо проговорил:

– Очень опрометчивый поступок, милорд. Поющее Озеро – всего лишь озеро, полное воды. Или вы никак не избавитесь от этой дурацкой идеи с того момента, как мы виделись последний раз?

Шениор презрительно прищурился и также тихо ответил:

– О, лорд Каннеус, я совсем забыл, что те, кто провожали меня в Испытание, уже не увидели вас после него. Так вот, если вам это интересно – тогда, ночью, я прошел его, я слышал, как бьется сердце Дэйлорона, слышал голос земли… И меня вытащили из воды живым и невредимым, чтобы убить. Разумеется, вам эти подробности уже незнакомы…

Министр выдержал его взгляд и коротко кивнул.

– В таком случае вы поступаете правильно. Лишь бы Дэйлорон не лишился последнего короля и усилия благородного д’Эвери не пропали даром.

… Шениор, стоя в лодке, помахал застывшей в ожидании разноликой толпе. Кивнул гребцам:

– Давайте, быстро, на самую середину.

Каннеус, расположившись на корме, обвязывал веревкой камень и время от времени бросал на Шениора тревожный взгляд.

– Что, лорд, боитесь собственноручно утопить короля? – усмехнулся дэйлор, аккуратно снимая сперва жесткий камзол, затем сорочку, – позаботьтесь, чтобы моя одежда не слишком вымокла.

– Вы так уверены в себе, милорд, что я сомневаюсь в здравости вашего рассудка, – пробормотал министр, – но уже поздно что-либо менять. Они, – он кивнул на свидетелей из благородных, – не допустят обмана…

– Я знаю, – просто ответил Шениор, – но я делаю это для того, чтобы мои подданные верили мне. Как ни глупо это звучит.

Больше никто не проронил ни слова.

Шениор, прикрыв глаза, обратился к Дэйлорону.

«Помоги мне, земля, благословенная звездами… Прими меня в свои воды, помоги явить истину тем, кто ее хочет увидеть…»

– Пора, милорд.

Один из благородных осторожно – но весьма крепко связал ему за спиной руки. Другой привязал груз к ногам. Каннеус, не шевелясь, сидел на корме; его тонкие губы беззвучно шевелились.

– Вы готовы, милорд?

«Услышь меня, моя земля… И помоги… разве я не твое дитя?»

Он молча кивнул.

Выпрямился у самого борта и, как только дэйлор выпустил из рук груз, шагнул в черную бездну.

В первый же миг холод сковал его; Шениор, увлекаемый камнем, летел во тьму, все дальше и дальше от света. В груди заломило, но он сдерживал дыхание.

«Прими же меня, Священное озеро… Яви истину, которой так жаждет твой народ…»

Страха не было. Невзирая на то, что никто и ничто не ответило ему…

Шениор закрыл глаза, почувствовал, как натянулась сверху веревка. Он повис в ледяной тьме, не достигнув дна – но и без надежды самостоятельно вырваться на поверхность. В ушах зашумело; глоточек воздуха показался самым желанным из всех сокровищ мира…

Я принимаю тебя, возлюбленное дитя мое.

Шениор улыбнулся – и вдохнул полной грудью ледяную воду.

… – Ваше Величество! Милорд!

Голос министра доносился откуда-то издалека.

– Милорд, очнитесь…

В ноздри ударил резкий запах, тело скрутила судорога.

– Милорд. Хвала Дэйлорону, вы живы.

– Странно… слышать… это от тебя… Каннеус…

Легкие жгло, будто воздух раскалился. Шениор приоткрыл глаза – и увидел высоко над собой чудесный, весь в мраморных цветах, потолок. Скрипнув зубами, Шениор повернул голову.

Оказывается, он лежал в постели, а рядом, сжав в руках какую-то склянку, стоял вездесущий министр.

– Отравить меня вздумал? – прохрипел Шениор, – так же, как Селлинора?

Каннеус пожал плечами.

– Нет, милорд. Это всего лишь пахучая соль, чтобы привести вас в чувство. Народ ждет, пока вы покажетесь на балконе… ну и представление вы устроили!

– Рассказывай.

– Нет, – Каннеус покачал головой, – сперва вы покажетесь народу, и только тогда я расскажу все, что видел. Давайте, я помогу вам подняться.

Шениор приподнялся на руках, но тут же, к своему ужасу, понял, что не сможет подняться. По крайней мере, сейчас.

– Милорд, вы позволите?

И вдруг крепкие руки министра сгребли его в охапку и поставили на ноги.

– Идемте, осторожно, – Каннеус, тяжело дыша и отдуваясь, дотащил Шениора до балкона.

Внизу гудела, плескалась толпа.

– Помашите им рукой, милорд, и улыбайтесь, улыбайтесь! Вы добились того, чего хотели – теперь все только и говорят, что о настоящем короле. Да еще о воле Дэйлорона. А теперь… осторожно… идем обратно…

Задыхаясь, Шениор упал на кровать.

– Каннеус… Если ты полагаешь, что своими заботами заставишь меня забыть… то, что хотел со мной сделать…

– Не беспокойтесь, милорд, – сухо отозвался министр. Его глаза превратились в щелочки, и без того тонкие губы вытянулись в нитку. – Благородный д’Эвери заверил меня, что, если я посмею причинить вам вред, он самолично мной займется. И еще он хотел, чтобы я за вами приглядывал, пока вы не поймете, как и что нужно делать. К слову, вы мудро поступили, что не прогнали рабынь Эбберна – в противном случае он бы оскорбился… Так вы хотите послушать, что произошло на озере?