– Ну, давайте. Чтоб нас друг от друга не раскидало.

Полуночный Волк молча кивнул, и протянул руки Шениору и Миртс – так, что камень портала оказался как раз в центре.

Миртс закрыла глаза, сосредоточилась. На бледном лбу выступили мелкие бисеринки пота.

– Волк, помогай, – выдохнула девушка, – я вас двоих не утащу. Хоть и камень здесь, но все равно портал-то открывать надо.

Воин-куница, не говоря ни слова, тоже опустил веки.

Еще минута прошла в полном безмолвии.

А затем Шениор увидел, как в центре камня образовалась прореха в пространстве, с искрящимися синими краями. Стремительно ширясь, она охватила лодыжки, затем поднялась до колен, до пояса… Не чувствуя под ногами земли, Шениор еще несколько мгновений повисел так – озираясь по сторонам и не глядя в нечто, куда проваливался их маленький отряд. А затем ослепительное сияние охватило его всего.

… Болота. Он снова был на болотах, это можно было понять, даже не открывая глаз. Запах сырой земли, промозглый холодок на коже – как же все это было знакомо. То, что он впервые ощутил, покинув кокон.

– Великолепно, – пробормотала Миртс, – Мы уже вне Дэйлорона, как и обещал Старший. Два дня пути – и выйдем из лесу.

Полуночный Волк промолчал. Вообще, у Шениора сложилось впечатление, что воин не отличался болтливостью. Миртс внимательно осмотрелась, коротко кивнула.

– Тогда вперед. Не будем медлить.

Они пошли дальше, на запад, огибая топи и продираясь сквозь колючки. Где-то высоко, над зелеными кронами, разгорался жаркий день – но под их сенью было сумрачно и прохладно.

Потом день угас, а они все шли и шли. Только когда звезды стали поглядывать сквозь прорези в зеленой вуали леса, решили сделать привал.

И тут Шениор с удивлением понял, насколько же он устал. Не лег – а буквально свалился прямо на траву, с наслаждением вытянул ноги. Откуда ни возьмись, подкралась дремота, и, как паук прилипшую к паутине букашку, принялась деловито опутывать сознание вязкой паутиной.

Полуночный Волк и Миртс, как ни в чем не бывало, хлопотали над маленьким костром – словно и не осталось за спиной много лиг болот.

Девушка время от времени бросала в сторону Шениора встревоженные взгляды, но молчала. А Шениор смотрел, смотрел на переплетение крон над головой, да так и не почувствовал, как провалился в мутную, тревожную дремоту.

– Шениор, – голос Миртс доносился откуда-то издалека, словно сквозь толстое шерстяное одеяло, – ты что, заснул, что ли? А поесть не хочешь? Шениор!

– Оставь его, малец устал.

Это оказался голос Полуночного волка – низкий, глубокий. Голос зрелого мужчины. Было удивительным, что во главе отряда стояла все-таки Миртс…

– Но поесть-то ему надо, – возразила дэйлор, – завтра с рассветом пойдем дальше.

– Пусть отоспится, – пробасил Полуночный Волк, – оставим ему чем-нибудь позавтракать.

Это была последняя фраза, которую запомнил Шениор. Сон окончательно поглотил его, и, плавая где-то у самого донышка приятной тьмы, дэйлор снова ощутил мягкое, ласкающее тепло на лице…

– Шениор, просыпайся. Пора идти.

Он с трудом разлепил глаза и увидел над собой улыбающееся лицо Миртс. Весело стукнулись друг о дружку костяные бусины в ее многочисленных косичках. За ее спиной маячил чеканный профиль Полуночного Волка.

– Ты вчера так быстро уснул, что ужина не дождался, – мягко продолжила девушка, – перекуси, и нам следует двигаться дальше.

Шениор резко сел на земле, потер ладонями лицо, а затем и поднялся на ноги. Сон освежил и придал бодрости, да еще и Полуночный Волк – не изменяя себе, в полном молчании вручил ему гладкий лист кэнто с куском жареного мяса и лепешку. Хлопнул по плечу и, так и не сказав ни слова, отошел – Шениор едва успел пробормотать слова благодарности.

– Ешь, ешь, – усмехнулась Миртс, – жабоглота, конечно, с кроликом не сравнить, но он вполне съедобен.

И тут же добавила:

– Ты всю ночь звал какую-то Миральду. Это, случаем, не та женщина, что тебя выхаживала?

Шениор кивнул. И вспомнил… Да, сперва было странное тепло. Даже во сне он догадался, что это – Поющее озеро подает ему знак. Но потом… Тепло и покой схлынули, и пришел кошмар, в котором он пытался помочь Миральде, но не мог.

…Женщина неторопливо разделась и вошла в ручей, вздрагивая и ежась от прикосновений ледяной воды. Было раннее утро; воздух звенел от птичьих трелей. Солнце только-только взошло, косо кидая на воду снопы лучей, искрящиеся тысячью золотистых бликов. Легкий ветер гулял в кронах деревьев, игриво трогая длинные, до пояса, серебристые локоны Миральды. Она огляделась по сторонам и, не видя поблизости ничего, что представляло бы собой опасность, погрузилась в воду по самую шею и начала мыть волосы.

Она была занята, и потому не увидела, что неподалеку, сквозь плетение ветвей, на нее с ненавистью взирают черные глаза дэйлор.

Она пребывала далеко от мира сего, говоря с кем-то невидимым, но дорогим. Глаза цвета мха покраснели и наполнились слезами. Губы дрожали.

А сквозь зеленую мозаику листвы на нее пялился каленый наконечник стрелы.

Шениор крикнул – но его не услышали. Так всегда бывает в кошмарах – ты из кожи вон лезешь, пытаешься спасти себя – или других. Но все без толку.

Свист стрелы.

Ключевая вода окрашивается кровью, и красные узоры смешиваются с золотистыми искрами солнечных бликов.

– Ей грозит опасность, – пробормотал Шениор, – я не хочу, чтобы с ней что-то случилось… Но ничего не могу поделать.

Миртс понимающе потрепала его по плечу.

– Не думай о плохом.

Дэйлор поймал на себе взгляд Полуночного волка – задумчивый и настороженный. Но воин так ничего и не сказал.

Ближе к полудню они наткнулись на человеческое жилье. Это была маленькая хижина, с плетеными стенами и дверью.

Миртс покачала головой.

– Что за чушь. Это ведь не ночница – костей нет. И не упырь. И, уж конечно же, не зеркальник. Но что человек может делать так далеко в лесу?

Тут подал голос Полуночный волк.

– Это ведьма, Лунный Цветок.

Шениор вздрогнул.

В душе зашевелилось червячком предчувствие. Но это был не голос Дэйлорона, нет…

Они подошли чуть ближе – теперь до убогого строения оставалось не больше десяти шагов.

– Да, ведьма, – в голосе Ночного Волка прибавилось уверенности, – доводилось мне переведаться с такими. Смотрите – над входом – волчья челюсть и головы лягушек, компоненты защиты.

– Зачем это ей? – Шениор, не отрываясь, смотрел на хижину.

– Ты что, забыл? – Миртс хихикнула, – люди могут творить волшбу, только имея под рукой компоненты Силы. Та Сила, что бушует в мире, им не доступна.

И, выразительно поглядев на воина, спросила:

– Ну что, подойдем еще ближе?

…Несомненно, хижина была обитаема, и хозяйка отлучилась по каким-то ведьминым делам. Шениор увидел в углу ложе из можжевеловых веток, застеленное мешковиной, расставленные вдоль стены глиняные горшочки с крышками – кривые и пузатые, скорее всего, ведьма лепила их сама, и получалось у нее из рук вон плохо. Под потолком были развешаны целые гирлянды из пучков сухих трав, птичьих перьев, лягушачьих лапок; они смешивались с гирляндами сушеных грибов и кистей дикого винограда. Пахло чем-то сладким, но неприятно, приторно.

Полуночный волк хмыкнул, заглянул в некоторые горшочки, поморщился.

– Ну и ну.

– Что? – Миртс удивленно приподняла брови. Воин поморщился.

– Она насобирала ингредиентов для весьма мощных заклятий. Я бы сказал, для смерть-несущих заклятий. Либо она кого-то очень боится и готовится обороняться, либо… Либо это черная ведьма, объявившая войну не народу Зла, но своему племени.

– Тебе известна людская магия? – не выдержал Шениор. И заслужил презрительный взгляд воина.

– Я сталкивался с этим.

Полуночный Волк еще раз оглядел убранство хижины.

– Ну что, идем дальше – или дождемся ее?