— Бу-га-га! Получи, сука! Че, гнида, не понравилось? Я тя понимаю, сложно выеживаться укороченным на бестолковку!.. А ты куда прешь, сученыш? Думаешь самый шустрый! А вот хрена лысого тебе, образина! Я быстрее!.. — с пулеметной скоростью комментировала Шпора, наносимые мной ею удары, неотвратимо смертельные для напирающих толпой тварей.

После тысячелетий забвения дорвавшаяся до кровавой резни Фиалка, в отличии от меня, упивалась схваткой, как девочка игрой в куклы. А ее кураж невольно заводил и меня, реанимирую давно подзабытое чувство глубокого удовлетворения своей кровавой работой.

Запрет на голосовую связь со Шпорой я снял еще во время длительного пятичасового перехода к «обитаемым» коридорам по очищенной от тварей части Лабиринтов. К тому времени успокоившаяся после первоначального шока Фиалка уже смирилось с новым вместилищем своей тени, и нам удалось наладить адекватный диалог. Ну а когда, добравшись до тварей, я перешел к активной фазе рейда, восторг бывшего игрока, с головой окунувшегося в схватку после длительного перерыва, стал лучшей наградой мне за выслушанный поначалу поток оскорблений от истерички.

Зарубив последнего бегуна, я решил сделать короткий перерыв на перекус, и параллельное изучение карты фиалкиного схрона. Благо, для задуманного не пришлось даже сокращать запасы провизии в ячейках инвентаря. В последнем зачищенном от тварей коридоре я вытащил из знакомого невидимого сундука у стены пакет сухарей, три банки тушенки и две поллитровки водки (на диво щедрый системный подгон, с учетом далеко не первого разорения этого секретного хранилища). Так что часть провизии и целиком всю алкашку пришлось даже прятать в свободные ячейки инвентаря.

Когда я присел рядом с невидимкой-сундуком и стал вскрывать банку тушенки, охочая до драки Шпора, не сдержавшись, закатила очередной скандал, требуя продолжения кровавой резни в следующем коридоре. И, дабы урезонить чересчур темпераментную барышню, пришлось снова на несколько минут отрубить с ней голосовую связь.

Открытая следом карта ее схрона весьма порадовала меня своей доступностью. Оказалось, что вход в данный подземный грот (с высокоуровневой охраной заветного фрагмента пазла, разумеется) находился аж в пятом коридоре Лабиринтов, то есть в месте, зачищенном мною от тварей уже больше десяти раз. И несмотря на то, что я там каждый метр пола и стен изучил чуть ли не под микроскопом (скрытой ступенью Всевидящего ока точно сканировал этот коридор вдоль и поперек уже раза три), этого секретного спуска в тайный грот оттуда я, таки, не заметил. И это лишний раз убедило меня в правильности догадки, что пресловутые личные схроны теней сгинувших в Лабиринте игроков — это специфические схроны Лабиринтов, пробиться через абсолютную маскировку которых невозможно без карты-ключа от теней.

Но тут же подрываться на штурм обнаруженного грота я, разумеется, не поспешил. А отложил этот штурм на потом, точно так же, как недоступный пока личный схрон Куцего, в дальнем и неисследованном еще коридоре. Открытых мною на данный момент восьми фрагментов пазла было явно недостаточно, для перехода на финальную стадию зачистки читерских подземных гротов. Во-первых, пока что у меня имелось лишь две карты-ключа из одиннадцати потенциально доступных, и требовалась черт знает сколько еще времени, чтобы уломать оставшихся обладателей личных схронов на утесе поделиться картой. Впрочем, у меня недавно зародилась в голове идейка, как можно в разы ускорить этот процесс. Но, даже, если все получится, оставалось еще удручающе-безысходное «во-вторых».

Потому как, знай даже я сейчас все одиннадцать спусков в тайные гроты с гарантированными фрагментами пазла, все равно тогда потенциально на руках у меня было б лишь девятнадцать фрагментов (8+11), для открытия же секретного плана выхода отсюда их требовалось двадцать шесть. Выходит, как не крути, но еще семь фрагментов мне, по любому, придется отыскать: либо в стенах этих гребаных коридоров, либо в потрохах морских обитателей бухты. И интуиция мне подсказывала, что исполнить эту обязаловку в Лабиринтах станет для меня сложней всего…

Избавиться от заполнивших голову мрачных думок мне помогла Шпора, которой я вернул «голос» сразу по завершении короткого перекуса. И бодрые матюки боевой подруги быстренько поставили меня на ноги.

— …Шевели булками, Рихтовщик! От ведь, обжора хренов! Просто зла на тебя не хватает! — практически успокоившаяся Шпора, убедившись, что я больше не намерен отлынивать, и направляюсь отпирать скрытый проход в «обитаемый» коридор, перешла с трехэтажного пропистона на почти отеческое ворчанье: — Столько времени впустую из-за тебя, хомяка, потеряли!..

— Да всего-то пятнадцать минут, — рискнул огрызнуться я.

— ЦЕЛЫХ пятнадцать минут! За которые мы могли бы… Ух! Вот нахрена надо было сейчас жрать? Потом что ли не мог? Ты ж, в натуре, уже сегодня завтракал — рыбу жрал, я видела!

— Я живой человек. Мне силы восстанавливать необходимо. И еда — это источник…

— Шевели батонами, балабол! Че плетешься, как черепаха!

— Да все, дошли уже, — я ударил носком ботинка в едва заметный крест из трещин на углу крайней у стены плитки. И раздавшийся тут же скрежет раздвигающихся каменных плит подтвердил запуск опирающего скрыт механизма.

— Ишь ты! Выходит, снова меня память подводит. Я-то ждала, что плитка эта будет шагов еще примерно через двадцать.

— Не мудрено. Столько лет прошло с тех пор, как ты здесь ножками бродила.

— Не путай, людскую память, и память тени игрока! Я все прожитую жизнь до малейших нюансов прекрасно помню!

— Ага, — хмыкнул я, не удержавшись. — Только уже в четвертом коридоре со скрытами косячишь.

— А в твою пустую башку не приходила такая простая догадка, что это не память меня подводит, а сами скрыты Лабиринтов силы за тысячелетия изменились?

— Ну если тебе так станет спокойней…

— Ах ты ж!..

К счастью, в этот момент створки прохода в соседний коридор расширились достаточно для проникновения к нам оттуда первых урчащих аборигенов. И, позабыв о возмущении, Шпора переключилась на боевую скороговорку, направленная моей рукой навстречу оскаленной пасти первого бегуна…

За оставшиеся до захода солнца три часа мы успели зачистить от тварей еще семь коридоров. И, с чувством честно отработанной смены, я вывалился из ближайшего водопада в стене-небоскребе и, активировав скрытую ступень Легче пуха, на невидимых крыльях стрелой понесся к утесу…

И стоило мне опуститься ногами на вершину скалы, как в пламени пары оставшихся здесь факелов проступили хмурые старческие лики. Заговоривший первым «кощей», вместо приветствия, потребовал от меня объяснений многочасового отсутствия своей подруги:

— Отвечай, прохиндей, что ты с ней сделал?!

— Где Фиалка? — подхватил тоже отнюдь не дружелюбным тоном старина Куцый. — Что это значит? Почему у тебя в руках ее погашенный факел?

— Ишь раскудахтались, старперы хреновы! — фыркнула на реакцию недавних собратьев по узилищу скрытая в инвентаре и не слышная теперь никому, кроме меня, Шпора, и тут же с теней переключилась обратно на меня: — А я тебе говорила: выбрось эту чертову поломанную деревяшку. Заладил, как баран: надо вернуть, кому-то на утесе факел может пригодиться… Только старикашкам этой палкой лишний повод дал, для зубоскальства.

Но, не слушая бубнеж напарницы, я вытащил притороченный сзади за ремнем брюк факел, с надпиленной верхушкой, и со свисающими вокруг надпила клочьями поврежденной пали, и, подойдя к непривычно пустующему месту его обычного расположения, точным ударом вбил острый конец рукоятки в щель утеса.

— И что теперь?

— Он не горит! Где она? — продолжили кудахтать на своих «насестах» огненные лики.

— И правда, дурацкая была затея, — поддержала теней Шпора. — Мертвечиной от этого факела за версту несет. Давай-ка, лучше, до конца уже его расхреначим.

Когда, в ответ, я призвал Шпору из ячейки в руку, напарница не заподозрила неладного, сочтя, что, прислушавшись к ее словам, я на самом деле решил распилить мертвый факел.