— Я попробую поймать дичь? — спросил Дезмонд.

Иарлэйн наградила его мрачным взглядом.

— Не надо. Не хочу гадать, прихлопнули ли тебя инквизиторы, или ты попросту сбежал, не заплатив.

— Знаешь… — Дезмонд хотел было сказать, что убивал и за меньшее, но натолкнувшись на холодный и какой-то неживой взгляд голубых глаз, замолк.

— Хочешь помочь — разожги костёр. Я наберу воды, сварим похлёбку и ляжем спать до утра.

— Как скажешь, — Дезмонд отвернулся и принялся расчищать место для костра.

***

Спустя полчаса оба уже сидели у огня. Навес и циновка снова были одни на двоих, потому что одну циновку пришлось превратить в навес. Иарлэйн держала в руках глиняную кружку с кипятком, в которую только что засыпала щепоть каких-то дурно пахнущих трав, и теперь потягивала эту неаппетитную пакость маленькими глоточками.

Дезмонд наполнил одну из мисок похлёбкой и безо всякого аппетита принялся есть. Опустошив миску, он выставил её под дождь, чтобы не засохла, а сам повернулся к спутнику и принялся внимательно разглядывать лицо, чуть показавшееся из-под сползшего капюшона.

Иарлэйн молчала добрых пять минут, а потом не выдержала.

— Что?

— Ничего. Просто кроме тебя тут не на что смотреть.

— Смотри на горизонт, не идут ли враги.

Дезмонд фыркнул, но в самом деле повернулся к горизонту.

— Впервые вижу, чтобы кто-то не любил звёзды. Почему?

— Ты не поймёшь.

— Я умный.

Иарлэйн фыркнула. Помолчала. Затем произнесла.

— Отвечу, если ответишь ты.

— Вопрос ответ. Отлично. Люблю эту игру.

— Зачем тебе Атлантида?

Дезмонд скосил глаза на спутницу и улыбнулся краешком губ.

— Ты не поверишь.

— А ты попробуй.

— Много баек слышала в пути?

— Хватило на жизнь вперёд.

— Что ж… Мне нужна та, кто правила там. Императрица Аврора.

Иарлэйн поджала губы, раздумывая над следующим вопросом.

— Это я уже слышала, — сказала она наконец. — И я сказала тебе, что если такая и была там, то она мертва. Прошли сотни лет с тех пор, как Атлантида погибла.

— Аврора бессмертна, — сообщил Дезмонд будто бы рассеянно, но всё же внимательно выглядывая реакцию на лице спутницы. Иарлэйн, однако, и бровью не повела. — В самом деле слышала много баек, — Дезмонд фыркнул. — Даже не интересно.

— Ни один бессмертный не выживет под такой толщей вод.

— Я не знаю, — сказал Дезмонд уже совсем иначе. Он в самом деле не ожидал того, что увидел здесь. Не ожидал, что Аврору придётся искать. И тем более не ожидал, что её считают погибшей. — Не я её ищу. Мой учитель послал меня. Я не могу вернуться и сказать: прости, но говорят, что она сдохла. Если Аврора в самом деле мертва, я должен принести доказательства.

— Кто ты? — перебила его Иарлэйн. — И кто твой учитель? На алхимика ты не похож.

— Нет, я не алхимик. Мы… Я из ордена. Вряд ли ты о нас слышала.

— Из ордена… — Иарлэйн фыркнул. а — Нынче много стало орденов. Да всё больше служат великим целям. Кто дети всевышних сил по старшей ветви, а кто — ближайшие ученики.

Дезмонд пожал плечами.

— Людям надо во что-то верить.

— И тебе?

— И мне.

— Не смешно верить, зная, что просто обманываешь себя?

— Я не обманываю. То, что делает учитель, нужно людям. И всяко лучше служить ему, чем шататься без цели по земле.

— Что же он делает?

Дезмонд прищурился и посмотрел на Иарлэйн особенно пристально. Проводница ему нравилась, хоть и была откровенно невоспитана. Но она говорила честно, и это Дезмонд любил. Из таких получались хорошие воины ордена. Только нужно было действовать вдумчиво и не спешить.

— Твоё время вышло, — сообщил он. — Ты задала много вопросов. Теперь мои.

Иарлэйн откинулась чуть назад, чтобы лучше видеть спутника.

— Что ж. Задавай.

— Кто ты такая?

Иарлэйн вздрогнула.

— О таких вопросах мы не договаривались.

— Я тебе ответил и на те, которых не было в договоре.

Иарлэйн поджала губы на секунду.

— Если бы я и хотела ответить, мне нечего сказать. Я не знаю, кто я. Бродяга. Вечная странница. Без дома. Без веры. Без надежды. Я просто хожу по земле. Не знаю зачем.

— У тебя совсем никого нет?

Иарлэйн повела плечом.

— Мне никто не нужен. Одной проще.

— Почему?

— Некого терять.

Дезмонд вздрогнул и секунду молчал, а потом попросил:

— Сними капюшон.

— Это уже не вопрос, а просьба.

— Но ты её выполнишь?

Иарлэйн поколебалась секунду и отодвинула капюшон назад.

Дезмонд замер, разглядывая её лицо — необычно правильное для уроженки заброшенной планеты. Такое скорее пристало бы иметь потомственной аристократке из Империи, память о которой давно умерла.

— Ты очень красивая.

— Я знаю. И что?

Ответ прозвучал неожиданно резко. И Дезмонд определённо ожидал услышать другой.

— Ничего. Просто удобнее говорить, когда можешь смотреть человеку в лицо.

— Может, я потому и ношу капюшон?

— Может быть. Но ты же собираешься мне ответить. Так?

— Я обещала.

— Так почему ты не любишь звёзды?

Губы Иарлэйн дрогнули, и она на секунду прикрыла глаза, так что Дезмонду пришлось напомнить:

— Ты обещала!

— Потому что они лгут, — ответила Иарлэйн, резко распахнув глаза и посмотрев на него в упор. — Они обещают и светят, будто указывают путь. Но там в конце — ничего. Даже блудным огонькам на болоте больше веры, чем звёздам. Они холодные и не знают любви. И мне никогда не достать их и никогда не уничтожить.

Дезмонд протянул руку, подчиняясь инстинктивному желанию коснуться плавной линии щеки, но Иарлэйн в момент перехватила его запястье и отвела в сторону.

— Ты не веришь в себя.

Иарлэйн отвернулась и долго смотрела в огонь.

— Я не верю, — согласилась она наконец. — Я знаю. Что могу и что нет. Давай спать. Этот глупый разговор мне надоел.

Инэрис проснулась и повела плечом, не сразу осознав в чём причина странной непривычной неги, обволакивающей её со всех сторон.

Вот уже почти сотню лет она нигде не оставалась надолго и, будь такая возможность, ночевала под открытым небом. Ощущение, что Орден помнит о ней, не покидало её ни на миг.

Она плохо помнила, как выбралась с горящего корабля, но в одном была уверена точно — второй раз сделать подобное ей бы никто не позволил.

С каждым годом, как казалось Инэрис, Орден всё дальше запускал свои щупальца. На месте инквизиции, власть которой была вездесуща, как грибы росли организации поменьше, но по амбициям ничуть не уступавшие своей Альма Матер.

Если раньше Инэрис могла позволить себе остановиться в одном городе на несколько лет — как было это в годы её жизни с Ноланом — то теперь даже одна ночь в трактире казалась ей слишком опасной. А мечту, к которой она стремилась много лет, теперь вовсе не хотелось осуществлять.

Инэрис ещё тогда, вернувшись на материк, первым делом обдумала то, что сулит ей возвращение Эцин. Очевидно было, что никто не собирается восстанавливать её статус. Тысяча лет вдали от Ордена — слишком долго, чтобы ей могли снова поверить. Инэрис и сама удивлялась тому, что была столь наивна раньше. Меньшим, что ожидало её, была коррекция — а Инэрис вовсе не горела желанием испробовать крайние методы Ордена на себе.

Связываться с кем-то на Земле всерьёз она тоже не рисковала. Слишком свежи ещё были раны, слишком не хотелось снова терять. Даже Нолана искать она долгое время не рисковала, опасаясь навести Эцин ещё и на его след. И всё же о Нолане она думала часто — и в самом разном ключе. Алхимик оставался последним человеком на земле, которого Инэрис знала достаточно хорошо, чтобы доверить свою жизнь — и чтобы бояться его смерти уже сейчас, даже когда Нолан далеко. Именно поэтому в конце концов Инэрис решилась вернуться на юг и отыскать своего последнего — или даже единственного — друга.

Деньги, предложенные незнакомцем, были как раз кстати — да и не видела Инэрис смысла отказываться от денег, когда работа не составляла никакого труда. Последнее время она промышляла охотой за головами и прочими несложными поручениями, которыми не стали бы затруднять себя благородные, но не смогли бы выполнить крестьяне.