— Всё дело в этом? — спросил Нолан уже спокойно.

— Я не знаю, — Инэрис опустила лицо вниз, так что волосы накрыли её глаза волной, и покачала головой.

— Иса, — Меолан коснулся пальцами её щеки, заставляя вновь посмотреть на себя. — Я хочу, чтобы ты знала. Я люблю тебя. Мы одинадцать лет прожили в одном доме, а у меня всё… руки не доходили сказать. Может, в этом моя ошибка?

Инэрис покачала головой.

— Я не знаю… — сказала она уже совсем тихо.

— Просто решил, что ты должна знать. Если всё-таки решишь уйти.

Нолан развернулся и неторопливо двинулся в сторону кают, а Инэрис долго ещё стояла и смотрела ему вслед.

Погода почти всё время стояла солнечная, и большую часть времени дул попутный ветер.

В первые дни Дезмонд пытался больше времени проводить на палубе — каюта с её тесными стенами и раскачивающимся потолком навевала на него тоску.

Закрытых пространств Дезмонд не любил никогда. Даже в те времена, когда в распоряжении его находился всего один разбитый корвет, Дезмонд тяготился теснотой и старался обвесить все стены плакатами, изображавшими звёздное небо — так, по крайней мере, ему удавалось поверить в простор, хотя и бесконечную удушающую даль безвоздушного пространства он любил не слишком.

Дезмонду нравилось действие. Нравились люди. Нравилась бурлящая кругом жизнь. Здесь же, на корабле, людей было мало — и движения ещё меньше.

На третий день путешествия он застал на корме троицу матросов, распивавших ром. Время было уже позднее, и Дезмонд быстро понял, что делом они заняты запрещённым.

Принимать в компанию чужака матросы поначалу не хотели, но после небольшого обмена любезностями и вступительной драки успокоились и согласились с тем, что наниматели тоже люди.

Некоторое время он развлекал себя вечерами в компании матросов, но и это не приносило облегчения. Он скучал по Инэрис, которая теперь целыми днями торчала на носу и сверяла какие-то карты с равномерной синью горизонта.

Говорить с ней Дезмонд не хотел. Конечно, Инэрис вовсе не была обязана ему какими-то объяснениями, но всё же новости о том, какую роль играл в её жизни Нолан — а роль это явно была велика — Дезмонд воспринял как предательство.

На берегу они ещё общались вне общих собраний, да и то никогда больше не разговаривали так откровенно, как в тот день на пароме. На борту же всё их общение свелось к мрачным приветствиям и скупым обменам информацией — да и обмениваться, по большому счёту, было нечем.

Дезмонд всё обдумывал фразу, сказанную Инэрис в один из последних их дней в Неаполе. «Теперь мне нужна правда». Какую правду Инэрис хотела услышать — Дезмонд не знал.

Сам он, конечно, подумывал о том, что нужно как-то ввести Инэрис в курс дела, объяснить, кто такие Терс Мадо и какие перспективы ожидают её, если она улетит с Дезмондом. И хотя алгоритмы таких инициаций давно уже были отработаны, а каравелла, тихо идущая по волнам, казалась лучшим из возможных мест для такого разговора, Дезмонд всё никак не мог начать разговор.

Никогда в жизни ещё ему не было так трудно делать свою работу. Он не боялся ничего — ни инквизиции, ни смерти, ни того, что его сочтут сумасшедшим. Только теперь почему-то мысль о том, что неудачный разговор может привести к отказу, заставлял Дезмонда молчать.

Инэрис, в свою очередь, поглядывала на него с холодком, и от того желание начинать разговор не становилось сильнее.

— Что ты будешь делать, когда мы найдём Атлантиду? — спросил он как-то, решив всё же завязать разговор.

— Если мы найдём, — поправила его Инэрис.

Они сидели на носу корабля, на излюбленном месте Инэрис, и та рассеянно делала какие-то пометки на карте.

— Мы найдём. Но дело не в этом. Что ты будешь делать потом?

Инэрис откинулась на борт корабля, подставила бледное лицо солнечным лучам и закрыла глаза. Какое-то время она молчала.

— Знаешь, — сказала она наконец, — я уже столько времени её ищу, что просто не могу поверить, что найду. Я впервые в жизни уверена, что мы своего не добьёмся. Что-то случится. Шторм. Или этот батискаф окажется бесполезен. Или я неправильно рассчитала курс. Проклятье, ты бы знал… — Инэрис тихонько рассмеялась, — я столько раз рассчитывала курс, но никогда не волновалась так, как сейчас. Я ведь уже плавала сюда. Тогда у меня не было карты, не было компаса и подзорной трубы. И я ничего не нашла. Да кто вообще придумал, что эта Атлантида существует на самом деле?

Дезмонд задумчиво посмотрел на неё.

— Она существует. Хоть это и не значит, что там осталось что-то кроме поросших водорослями руин.

— И я о том, — Инэрис потёрла глаза. — И вот ещё… Я уже не могу вспомнить, на кой чёрт она мне нужна. Понимаешь? — она посмотрела на Дезмонда.

Тот покачал головой.

— Я… — Инэрис вздохнула. — Ладно, скажу так. Нолан много лет ищет это место, потому что считает, что там мог сохраниться легендарный эликсир бессмертия. Или хотя бы его формула.

Дезмонд кивнул.

— Мог.

— А я думаю, что не мог. Хотя было время, когда я тоже искала его. Он был очень нужен человеку, которого я любила. Мы потратили годы на эти поиски, но не добились ничего. И теперь, понимаешь… Теперь, когда всё это уже не нужно ни мне, ни ему, найти этот остров и узнать, что всё это время там в самом деле был эликсир… — Инэрис покачала головой. — Не знаю. Мне уже всё равно. И что будет дальше… Я не знаю. Мне безразлично куда идти. Если есть предложения — я готова их выслушать.

— Ты не хочешь остаться с Ноланом?

Инэрис задумалась.

— Нет, не хочу. Если бы хотела, осталась бы с ним давным-давно.

— А если бы я предложил тебе пойти со мной?

Инэрис внимательно посмотрела на него.

— Куда?

Дезмонд молчал.

Так и не дождавшись ответа, Инэрис пожала плечами.

— Я бы, наверное, пошла. Если честно, мне уже неважно, куда идти.

Она отвернулась и уставилась на море. Дезмонд молча смотрел, как ветерок колышет серебристые пряди её волос.

— Если ничего больше не хочешь сказать, Дез, оставь меня одну.

— Хочу, — сказал Дезмонд. Встал и подошёл вплотную, но вслух так ничего и не произнёс. Только поцеловал Инэрис в висок и стал спускаться в каюту.

***

Когда с момента отплытия прошло чуть больше недели, а с момента его прибытия на Землю минул второй месяц, Дезмонд решил, что нужно сообщить в орден о себе. Заодно он мог бы порадовать Аэция тем, что нашёл ещё одного ученика.

Дезмонд достал коммуникатор и стал искать волну. Каюта его находилась на нижней палубе, как и каюты других пассажиров. Предполагалось, что коммуникатор должен установить радиосвязь с кораблём, оставшимся на орбите, а оттуда уже сигнал прошёл бы по всем гиперпространственным узлам до самой базы на Интаке. Технология считалась устаревшей, и на тех планетах, которые вошли в торговую сеть ордена, давно уже использовались более современные и надёжные, но на «диких» мирах связь по-прежнему оставалась проблемой. Через узлы сигнал проходил стабильно, если не случалось какое-то ЧП, а вот сигнал до корабля атмосфера разных планет пропускала по-разному, иногда он не проходил вовсе. Отчитываться нужно было всё равно, потому как в случае отсутствия сигнала в течение месяца с ближайшей базы высылали спасательную группу.

Дезмонд обычно задумывался об отчёте, когда месяц уже был на исходе, чем стабильно раздражал диспетчеров и связных.

На сей раз до окончания оговоренного срока оставалось три дня, и Дезмонд уже дважды пытался выйти на связь, но из каюты сигнал не проходил — а может быть, не прошёл бы и с палубы. Однако выхода уже не было, и Дезмонд решил попытаться.

Он поднялся наверх и заглянул сначала на штанцы. Стояла тихая звёздная ночь, и обычная компания матросов сидела у самого борта и разливала на троих.

Дезмонд кивнул знакомым и, развернувшись, пошёл в другом направлении. Устроился на носу и принялся ловить волну.

Связь установить по-прежнему удавалось с трудом, но, в конце концов, всё-таки удалось.