— Я просто не переношу жары. И камзолов. Это как скафандр, только хуже. Вы знаете, что за пределами нашего узкого круга высокомерных ублюдков давно уже не носят такой мучительной одежды?

— Они просто не ценят изящество и красоту, — сказал Юрген, внимательно наблюдая, тем не менее, как пальцы Инэрис ложатся на ворот блузки и дёргают вниз воротник. Застежки подались на удивление легко, и полы вмиг разлетелись, открывая взгляду Юргена небольшую грудь в белом эластичном корсаже.

— Не ценят изящество? — спросила Инэрис и криво улыбнулась. — Хотите сказать, мой камзол изящнее меня?

Юрген сглотнул.

— Мне сложно судить.

Инэрис повела плечами.

— Я бы вам показала, — сказала она, — но спускаться к пляжу вы не хотите, а застав меня в таком виде посреди аллеи, многие будут удивлены.

Она коснулась кончиками пальцев горла и будто бы невзначай провела вниз по груди, к самой кромке корсажа.

— И мы, безусловно, в неравных условиях. А вот если бы вы тоже взялись показать мне настоящую грацию, у нас мог бы получиться любопытный обмен опытом.

— Кто вы такая? — спросил Юрген. Слова должны были прозвучать резко, но вместо этого голос его, как оказалось, охрип.

— Я — никто, — сказала Инэрис спокойно, — приживала при этом доме. Но я не буду просить вас о чём-то, если вы сами не захотите продлить наше общение.

Юрген хмыкнул и подошёл к Инэрис вплотную, а затем резко опустил руку ей на поясницу и дёрнул на себя, прижимая к груди. Инэрис не смогла сыграть искреннее желание, но в свете последних слов желание красивой девушки соблазнить состоятельного мужчину не выглядело странным. Впрочем, Юрген никогда не считал, что может быть что-то должен таким, как она.

— Приходите ко мне сегодня после полуночи, — сказал он, проводя ладонью по корсажу до самых лопаток, — быть может, в моём доме на Андромеде вам будет лучше, чем здесь.

Инэрис опустила ресницы и улыбнулась.

— Как мне найти ваш флигель?

— Он справа от дворца императрицы. Надеюсь, вас не задержит охрана?

— Не волнуйтесь, — Инэрис выскользнула из его рук, — я доберусь.

Подхватила камзол и стремительно скрылась за поворотом аллеи. Лишь удостоверившись, что Юрген не наблюдает за ней, она упёрлась рукой в ствол дерева и согнулась пополам, тяжело дыша и пытаясь справиться с тошнотой. Отчего прикосновения чужого тела были так противны, Инэрис понять не могла.

Двое гвардейцев, проходивших в отдалении, заметили её и несколько секунд смотрели издалека, а потом, видимо, один из них узнал девушку и бросился к ней.

— Принцесса, вам плохо?

Инэрис покачала головой. Гвардеец попытался подхватить её за талию, но Инэрис вывернулась, от этого прикосновения её скрутило по новой.

— Идите, всё хорошо, — сказала она и заставила себя разогнуться, — видите, я стою.

***

В назначенное время Инэрис постучала в двери, и ей открыла девушка лет шестнадцати.

Юрген был жадным и нетерпеливым, и Инэрис старалась изо всех сил, чтобы возбуждение мужчины выплеснулось, наконец, через край.

Наконец это случилось. Инэрис не сдержала стона — больше от неожиданности, чем боли. Она была рада, что Юрген не стал затягивать дело ответными ласками.

— Вы позволите мне остаться до утра? — спросила она. — Я не хотела бы, чтобы кто-то увидел меня ночью выходящей от вас.

Юрген поколебался и махнул рукой. Он уснул, отвернувшись к стене, а Инэрис встала и принялась бесшумно обшаривать шкафчики. Нашла запертый ящик, когда успела уже осмотреть добрую половину комнаты и, вернувшись к вороху своей одежды, выловила спрятанную шпильку. Проверила, не проснулся ли Юрген — тот лежал неподвижно, уткнувшись носом в подушку — и вернулась к ящику. Замок поддался легко, и Инэрис извлекла оттуда кипу бумаг. Разбираться в них не хотелось — она закрыла ящик, подхватила свои вещи и, кое-как одевшись, выскочила в коридор.

Она сразу же направилась к Авроре. Та не спала. На всклокоченную и едва одетую воспитанницу императрица отреагировала спокойно и даже, кажется, равнодушно.

Инэрис швырнула бумаги на стол перед ней. Их глаза встретились, но оба молчали. Инэрис отвернулась и направилась к двери, но на полпути её нагнал голос Авроры:

— Тебе лучше какое-то время не появляться при дворе.

— Я рада, — буркнула Инэрис. Затем не выдержала и, повернув голову, спросила через плечо, — неужели это не мог сделать никто другой?

— Нет. Эти бумаги я могла доверить только тебе.

Инэрис качнула головой. В эту секунду её меньше всего интересовало доверие императрицы. Она и сама не заметила, как произнесла про себя это слово — «императрица» — вместо обычного «Аврора».

Добравшись до своих покоев, Инэрис сбросила одежду и закрылась в душе. Сползла по стенке и, обхватив колени руками, уронила на них лицо.

Вокруг были слуги, охрана, учителя и императрица… Множество людей. И в то же время не было никого. Почему-то всплыло в памяти лицо старшего внука герцога Аркан. Это лицо всегда всплывало у неё в голове, когда паршиво было так, что не хотелось шевелиться. За последние три года таких мгновений было больше, чем Инэрис хотела бы признать.

Она так и не пришла в себя ни ночью, ни на утро. Хоть и улыбалась Авроре, пришедшей утром разделить с ней завтрак и поговорить о планах. Случившееся большой тяжёлой каплей упало в чащу накопившейся вины и оставило на воде чёрное пятно несбывшихся надежд.

Верхний край солнца показался над кромкой Нефритовой гавани. Серебристые лучи заблестели на макушках пирамидальных тополей, вечным караулом вставших вдоль партера.

Дезмонд оторвал лоб от холодного стекла и потёр уставшие глаза.

— Идёшь? — раздался из-за спины бодрый голос Калена.

— Конечно, — Дезмонд улыбнулся, поворачиваясь лицом к другу.

Он хлопнул Калена по плечу, и оба направились вдоль коридора с высокими стрельчатыми окнами в оправах из серебра.

— Ты так и не спал? — спросил Кален.

Дезмонд покачал головой, и улыбка сползла с его лица.

— Дед обещал приехать на присягу. Мы ведь не знаем, куда меня назначат.

— Брось, Фэроу и Аркан всегда направляют в личную гвардию императрицы. Завтра опять будем пить пиво в кабачке у Тоби.

Дезмонд не ответил.

Он знал, что Калена такой расклад устраивает не больше, чем его самого. Кален на третьем курсе высказал безумную, на взгляд Дезмонда, идею податься в Орден. Сколько бы Дезмонд ни пытался объяснить ему, что, во-первых, для этого не стоило идти в военную академию, во-вторых, Орден — не то место, где захочет оказаться нормальный человек, Кален слушать ничего не хотел.

В отличие от Дезмонда, он не читал запрещённой литературы и свято верил в то, что Орден стоит на защите порядка в империи. На любые попытки объяснить, что из себя представляет Орден на самом деле, Кален фыркал и отвечал:

— Читай больше жёлтых газетёнок. Если бы не было Ордена, нас всех давно уже поработили бы Хель. Ордену императрица обязан своей властью. Орден установил в империи порядок. Орден позволил нам выйти к звёздам. Орден…

— …наше всё, — заканчивал за него Дезмонд. Обычно, когда Кален включал эту волну, продолжать разговор было бесполезно. Дезмонд тоже читал, как Орден помог им выйти к звёздам. Читал, как Орден разрушил руины на Астере, где хранилась большая часть Эликсира, и как в итоге на долгие годы бессмертие стало уделом избранных.

Дезмонд всё так же думал о лётных войсках. Он с отличием сдал все экзамены, которые могли иметь значение для пилота, и не будь он наследником дома Аркан, судьба его была бы предрешена. А так… А так оставался вопрос. Дезмонд несколько раз говорил деду о том, что хочет летать. Тот смотрел снисходительно и не отвечал ничего. Значения этого молчания Дезмонд понять не мог, и всё же оно давало надежду.

Зато Луана говорила о предстоящем назначении без конца. И эти разговоры проходили куда тягостней.

Дезмонд помотал головой, отгоняя мрачные мысли. Затем улыбнулся и протянул: