— Он выжил, — проговорила собеседница, подавая официантке знак принести бокал вина. В голосе её Ахмиусу почудилось сожаление.

— Честно говоря, я удивлён. До сих пор только один человек мог ему помешать.

Насмешка, отразившаяся в глазах Ардис, объяснила ему всё.

— Дезмонд… — задумчиво протянул он. — Он был там.

— И похоже, не только он.

— Тогда Ренгару везёт. Он мог бы быть уже мёртв.

Ардис пожала плечами.

— Я нашла парочку интересных кандидатов, — продолжила она. — Одного пока не могу расколоть. Другой уже согласился подписать договор.

— Думаешь, Орден Эцин в твоих руках?

— Пока не хочу загадывать. А как дела у тебя?

Ахмиус помолчал. Покрутил в пальцах стакан виски, которого толком не поднёс к губам.

— Я знаю, чем его заинтересовать, — сказал он, наконец.

— Тогда чего ты ждёшь?

— Ничего, — Ахмиус пожал плечами и встал.

Ардис задумчиво наблюдала, как он пробирается к двери сквозь толпу. Ахмиус всегда был ей симпатичен. Куда более, чем другие соратники Первого, те, кого он привлекал на протяжении веков. Но сейчас Ардис не могла отделаться от чувства, что с ним что-то не так.

Дезмонд вернулся домой заполночь. Впрочем, время суток имело для него мало значения. На разных планетах оно различалось очень сильно. А он, к тому же, привык поздно ложиться.

Дневная усталость давала о себе знать, но она касалась только тела. Мысли и чувства его пребывали в куда большем беспорядке. Вино всегда действовало на него слабо — он пил его на приёмах и на встречах, но, оставаясь в одиночестве, предпочитал напитки покрепче. Сейчас он прошёл на кухню, наполнил невысокий стакан дорогим земным бренди, и покручивая его в пальцах, стал подниматься на крышу. Его квартира была единственной, которая имела такой выход, и эта была одна из причин, почему он выбрал именно её.

Дезмонд замер, облокотившись о бортик, окружавший плоскую площадку со всех сторон. Стоял, смотрел на город, раскинувшийся далеко внизу, в темноте. На разноцветные огни, за которыми скрывалась чужая жизнь. И думал о том, что сегодня произошло. О том, правильно ли он поступил. О том, что делать теперь.

Ответа ни на один из этих вопросов он не нашёл.

Дезмонд понимал, что в словах, которые сказала ему Иса, скрывается истина. Он ненавидел Нолана при мысли о том, что это его руки касались её все эти сотни лет, его сухие бездушные пальцы копались в её душе.

Но мог ли он обещать, что даст ей то, чего она так хочет? О чём мечтает, хоть и боится сказать вслух.

«Человек, для которого идеалы и долг всегда будут значить больше любви».

Дезмонду никогда не приходилось выбирать. И он предпочёл бы не делать этого никогда.

— И я не буду выбирать, — тихо произнёс он. — Я сумею получить всё. И что об этом думают другие — мне наплевать.

— Дезмонд Аркан? — голос, прозвучавший в темноте, заставил его вздрогнуть и инстинктивно потянуться к бедру — туда, где обычно под складками плаща скрывалась рукоять оружия.

— Это я, — произнёс он и прищурился, пытаясь разглядеть в темноте человека, который пришёл сюда ночью, также как и он. — С кем имею честь?

— Это очень долгая история, — Ахмиус вздохнул и сделал шаг вперёд. — Я долго думал, как и где её лучше рассказать… Но, как ни крути, а выходит полное дерьмо.

— Так кто вы? — поняв, что оружия нет, Дезмонд опустил руку и осторожно размял пальцы, приготовившись сжать их в кулак.

— Видишь ли… Я — твой отец.

Инэрис устало покрутила в пальцах горячую чашку. Кафе, куда она спустилась выпить кофе, было небольшим и располагалось на первом этаже её же дома. Сюда она приходила, когда хотелось побыть в одиночестве рано утром.

Инэрис терпеть не могла, когда рядом кто-то спит. Атмосфера пропотевшей за ночь комнаты давила на неё, хотелось поскорее уйти, сменить обстановку. И даже прикрыв в дверь спальню она не могла отделаться от тягостного чувства.

Нолан всегда спал до полудня, а в особо тяжких случаях до двух и даже четырёх часов дня. У него, как и у Исы, был ненормированный рабочий день, и по каким-то загадочным причинам он всегда перетекал в ненормированную рабочую ночь. Иса не могла этого понять. Если бы её собственная работа не зависела от обстоятельств, от необходимостей организовывать слежки, проводить встречи и ночные вылазки… одним словом, от графика работы разного рода «объектов»… если бы не это, она однозначно предпочла бы работать по утрам.

С её точки зрения у Нолана возможность выбирать была, но его работа всё равно неуклонно сползала в ночь, а время сна основательно заползало на день. Спящий Нолан раздражал, и, хотя Инэрис накануне сказала правду — квартира изначально выбиралась и готовилась только для неё — чтобы избежать депрессии приходилось покидать её, спускаться вниз, хотя бы вот сюда. Сидеть за столиком у окна и подолгу глядеть, как проносятся мимо автомобили, льёт дождь или падают на серый асфальт белые хлопья снега. В тот день снега ещё не было, но небо уже явно подумывало им разразиться. Одного вида на пальто прохожих, раздуваемые ветром, хватало, чтобы замёрзнуть. Можно было вернуться домой и согреться, надев тёплый свитер — но Инэрис никак не могла избавиться от этого неприятного чувства «спящего Нолана», даже несмотря на то, что никакого Нолана в квартире уже не было.

В этот раз она сама легла слишком поздно. Дезмонд ушёл далеко заполночь, а Иса всё ещё хотела изучить раздобытую на дне рукопись. Это казалось ей даже более важным, чем поиск материалов по Анрею и Калену, но всерьёз заняться не получилось ни тем, ни другим. Витиеватая манера выражаться, которую использовал автор рукописи, требовала не только идеального знания мёртвого языка, по которому не сохранилось ни одного разговорника, но и свободного владения мифологическими образами периода ранней империи. То, что Инэрис сумела прочитать, подозрительно напоминало ей катраны Книги Звёзд, которые зачастую можно было истолковывать с противоположными значениями. К тому же текст начинался с середины, и это никак не облегчало задачу. Если бы Инэрис знала, с чем имеет дело, у неё было бы куда больше шансов разобраться в написанном, но тут дело входило в замкнутый круг — потому что чтобы понять это, нужно было прочитать хотя бы часть.

Она так и уснула на кухонном диване и за ночь бумаги сползли из её рук на пол. Проснувшись и обнаружив это, Инэрис запаниковала — боялась, что письмена двухтысячелетней давности рассыплются в прах. Однако, подняв их, с удивлением обнаружила, что они куда прочнее, чем кажутся на вид.

Чувствуя, что не может больше находиться в духоте квартиры, она оставила рукопись на диване и спустилась вниз, но теперь, невыспавшаяся и усталая после бурного подводного спуска, никак не могла сосредоточиться ни на одной из нависших над ней проблем. Мысли плавно перетекали от рукописи к Дезмонду и его не столько внезапным, сколько напрягающим признаниям… От Дезмонда — к Нолану, который так и не дал о себе знать. От Нолана они возвращались к Джону, к официальной миссии, которую тоже стоило бы сегодня обсудить с командой, а затем и к неофициальной, той, что была связана с появлением на Земле её старых знакомых. Потом они снова возвращались к рукописи и к поискам способа определить, что это за документ. На этом месте Инэрис вспоминала об Авроре, спящей на дне, потому что по всему выходило, что она об этих пергаментах знает больше всех.

Авроре Инэрис не доверяла. Она не хотела признаваться себе в этом, но в глубине души она наставницы ещё и боялась. Аврора была одним из тех немногих людей, кто имел над ней власть и мог бы причинить ей вред. Инэрис знала, что для этого бывшей владычице не обязательно потрубуются меч или бластер, её поразительная способность управлять людьми не зависела от времён и официальных титулов. Если бы Инэрис спросили, хочет ли она снова подчиняться Авроре, она почти точно ответила бы: «Нет». Она давно переросла тот возраст, в котором нуждаются в наставниках и чужих целях, её вполне устраивали свои, найти бы средства, чтобы их воплотить…