Тут извернулась Юнона и ухитрилась показать лицо Императора аграфов через здоровенную дырку, выгрызенную моим многофункциональным роялем в борту роскошного флайера. Он непонимающе поковырял пальцем висящую, обрезанную ударом рояля блестящую металлическую трубку, из которой что-то капало, и тоскливо вздохнул. На императорской морде лица просто птицей из вздыбленных бровей билась и кричала мысль, что самая пора сохранять в безопасности свою задницу!

Вот так-то!

А вы как думали.

- Комплот (фр. сomplot, книжн., устар.) — преступный заговор, сговор, бунт, мятеж.

Дело было сделано. Теперь нам с Юноной оставалось только одно. Уйти целыми. Красиво уйти — та ещё задача! Уйти, громко хлопнув дверью, чтобы запомнили, гады, надолго запомнили! Мы с этим справились.

Оставив ошалевшего императора задирать брови, мы с телохранительницей взглянули друг другу в глаза

— Всё? Домой? — спросила Юнона, аккуратно выключая заполонившую штурманский стол аппаратуру.

— Да, пора уходить. Сделали всё, что только планировали, — потягиваясь, ответил я.

— А громко хлопнуть дверью? — с хитринкой спросила Юнона. — Уходя, уходи… нет, не так! Уходя — ухайдакай! Так, кажется, говорят на Земле?

— В деталях не совсем верно, но по сути точно. Что предлагаешь?

— Уходим при полной видимости, гордо, под громкую музыку. «Прощание славянки» идеально подойдёт! — аж зажмурилась от великолепия набросанной маслом картины моя тощая подруга.

— Я как бэ не супротив… Даже решительно «За»! Развевающихся красных знамён только в твоей картине не хватает… Но, стоит нам только показаться, размажет нас одним залпом крепости орбитальной обороны, Юнона, — мучаясь тяжёлым выбором, ответствовал я.

— Не размажут. Я им все искины отключу.

— У-у, какая ты злобная! Погибнут люди, кролики то есть. Могут погибнуть и штатские. Космос, ведь. Если ты грохнешь искины станции, рухнет и её система жизнеобеспечения. А люк наружу не откроешь, там воздуха нет! Мы и так достаточно положили ушастых, Юнона. Хватит жестокости, аграфы и Император получили достаточный урок. Хотя, твоя идея выйти из пространства планеты с высоко поднятыми флагами, под марш «Прощание славянки» греет моё жестокое сердце…

— Не боись, герцог. Не задохнутся ушастые. Я заложу не отключение искинов, а десятиминутную перезагрузку. А атмосферы на станции хватит часа на два-три и без её регенерации. Объёмы воздуха там огромные.

Короче, уболтала меня телохранительница! Так мы и сделали. Юнона пустила червя в искины оборонительной станции и ближайших боевых кораблей аграфов, я запустил торжественный марш всех времён и народов по «Галанету», и мы торжественно, сняв полную невидимость и включив все бортовые огни, вышли из кучи металлолома.

«Ух, ты, мы вышли из бухты!», так, что ли, любили пошутить наши юмористы на передачах «Аншлага»? Так мы и вышли, в полном блеске, гремя торжественной музыкой, сверкая огнями. А могли бы сверкнуть блеском стали…

И ушли. Оставив по себе долгую память и вздох восхищённых зрителей. Кроме аграфов, разумеется. У них мы оставили только долгую память.

— Вот так всё и было. Детали, видеозаписи и картинки для стенда «Так поступают только герои!» можно набрать в «Галанете». До сих пор, небось, шумиха идёт. Я закончил.

— А я продолжу, — сказал Стас, завершая мой доклад о результатах операции. — Излишне картинно, напоказ, но действенно и убедительно. Теперь посмотрим, насколько убедительно. В следующий раз бить будем не раскрытой ладонью, а кулаком!

— Дубиной народного гнева! — поддержала мужа образованная Мария. Она уже родила и сейчас сидела как на иголках. Пора было кормить подрастающее поколение д'Эльта. Оно, это поколение, уже требовательно орало за полузакрытой дверью комнаты отдыха завлаба клана Росс.

— Так! Закругляемся, други! — хлопнул Стас ладонью по столу. — А то у меня сейчас голова кругом пойдёт. Мария! Да дай ты этому крикуну грудь! Мне работать надо!

— Ага, ты и отработал на все сто… Девять месяцев тому назад, — усмехнулась просто Мария, идя в комнату отдыха и на ходу расстёгивая застёжки комбеза. — Вот переселю тебя сюда, на раскладушку, тогда узнаешь, почём фунт отцовства!

Стас испуганно притих. Потом, когда мать ушла кормить дитя в комнату матери и ребёнка, а остальные участники совещания, гомоня, вышли из начальственного кабинета, он меня спросил: «Ты теперь куда»?

— Стас, дай мне недельку отпуска, а? Я же тогда не отгулял, ну, когда меня на «Герцогине» кролики перехватили. Дел на Ольге выше крыши! Отец туда носа не показывает, а мне нужно срочно туда лететь и всё разгребать.

— Во-во! Лети, полное «добро» тебе на поездку. Туда недавно мы шестьдесят семь человек из пиратского плена перебросили. Проследишь, кстати, как они там устроились. На чём летишь?

— Пока не знаю. Корабля у меня ещё нет. Поищу, может, кто и подкинет.

— Вот что, Серьга… — Стас пробарабанил пальцами по столу какой-то бравурный пассаж. — Пока ты у аграфов болтался, наши Самоделкины раздухарились, помели по сусекам и ещё один кораблик собрали. Модернизированный «Шершень». Только не такой боевой. Согласись, первый корабль-разведчик был просто перенасыщен оружием и аппаратурой. Такой он и нужен, таким он и останется, но — исключительно для флота! А новенький кораблик я передаю тебе. Не радуйся! Как служебно-разъездной. Всё же ты герцог… Да! Герб и гимн придумали?

— А что тут думать? Взяли то, что ты порекомендовал. Одноногий чудак на ракете и девиз: «Честь и гордость»! А гимн — «Одинокая бродит гармонь»!

— Гармонь отставить, думайте ещё. Остальное неплохо, но немного не так! Добавьте алые капли крови, летящие из оторванной взрывом ноги, и дополните девиз: «Честь, кровь и гордость»! Так будет лучше! Да! Снимай орден. Снимай, снимай! Посадим его на колодку из Георгиевской ленты. Так ведь ты хотел? И название изменим. Теперь это будет орден «Славы». Заслужил. Ну, вот. А теперь иди. Привет деду!